..
...так, как она того заслужила.
Открыв дверцу шкафа, она долго глядела в ясное, но запылившееся
зеркало. Рыжая, с провинциально круглыми щеками и наивными веснушками
на все лицо, с чуть вздернутым носом, с по-детски пухлыми губами... и
взглядом матерой, но очень усталой и очень несчастной лисицы.
Сезон охоты открыт...
Слово "инквизиция" подхлестывало, как кнут. Неслышно ступая в
полной темноте, Ивга шире отворила окно, забросила за плечо сумку и
легко перемахнула через подоконник.
Второй этаж ее бывшего будущего дома сошел бы и за невысокий тре-
тий; некоторое время они сидела в траве, ожидая, пока утихнет боль в
ушибленных ногах. В комнате Назара было темно; в буфетной горел свет.
Чем сейчас занимается бывший папа-свекр? Можно вообразить, какое лицо
у него было, когда...
На этот раз она не стала бить себя - шлепок может донестись до
чужого уха. Она свирепо ущипнула себя за ляжку - и ненужная мысль
оборвалась. Вот как просто, только синяк будет лиловый и противный.
Хорошо хоть, Назар его не увидит...
Она сорвалась с места. Замерла за углом, там, куда не достигал
свет фонаря; ветка яблони с крохотными недорослями-яблочками жалобно
поскребывала кирпичную стену. И тень от нее падала изломанная, жал-
кая...
Задержав дыхание, Ивга осторожно выглянула; калитка запирается на
простой крючок, и у калитки в этот поздний час не было ни души - и все
же сердце ее стукнуло обреченно и глухо.
Машина. Зеленый "граф" стоял все там же, где подбежал к его двер-
це веселый Назар...
Что такое, ведь она слышала шум мотора?! Может быть, это па-
па-свекр вывел из гаража свою...
- Ивга.
Рядом. За спиной. Муторные, липкие мурашки; и она не почувствова-
ла приближения?..
- Не волнуйся... Я не собираюсь тебя трогать.
- Вы меня уже тронули, - сказала она шепотом, не оборачиваясь.
Хотя могла бы и не дерзить.
- Извини, - сказал Великий Инквизитор города Вижны. И, кажется,
сделал шаг вперед, потому что Ивга мгновенно ощутила и тошноту, и сла-
бость - правда, в каком-то щадящем, придавленном варианте. Вероятно,
он умеет ЭТИМ управлять.
- Я хочу уйти, - сказала она, прижимаясь спиной к стене - как раз
под жалобной яблоневой веткой. - Можно?
- Можно, - неожиданно легко согласился инквизитор. - Но я бы на
твоем месте дождался утра. Как-то это... мелковато. Смахивает на бегс-
тво. Да?
- Да, - она кивнула, прижимая свою сумку к груди. - Что вы будете
со мной делать?
- Лично я - ничего, - в голосе инквизитора ей померещилась укориз-
на. - Но если ты в течение недели не станешь на учет - тебя могут
наказать. Общественными работами в компании подобных тебе, неиницииро-
ванных, но в большинстве своем обозлившихся и несимпатичных. Зачем?..
- Вам-то что, - сказала она в стену. Тошнота подбиралась все выше
- еще чуть-чуть, и разговор с инквизитором прервется самым непотребным
образом.
- Куда ты пойдешь? Темной ночью, на шоссе?
Она дышала часто и глубоко. Ртом.
- Если... - каждое слово давалось с усилием. - Вы... предложите
подвезти меня до города... то я откажусь.
- Зря, - констатировал инквизитор. - Но - дело твое... Иди.
Она забросила сумку на спину; тень ее походила на старого больно-
го верблюда.
- Ивга.
Она подавила в себе желание обернуться; в ее опущенную руку
скользнул жесткий картонный прямоугольник:
- Если возникнет надобность... А она-таки возникнет. Не побрез-
гуй, возьми и позвони. В конце концов, я Назара... помню вроде как с
пеленок. Я к нему в какой-то степени привязан... Я смогу тебе помочь -
ради него. Не будем делать глупостей, да?
- Да, - сказала она хрипло.
Миновала калитку - калитку ее бывшего будущего дома!.. Прошла ми-
мо дома соседей; на втором этаже из-за тонкой шторы интимно прогляды-
вал ночник, и о чем-то вполголоса бормотал магнитофон. Вероятно, о
вечной и верной любви.
Ивга подавила в себе очередной всплеск отчаяния; остановилась под
фонарем, с усилием разжала намертво стиснутую, мокрую ладонь.
"Великий Инквизитор Клавдий Старж, Вижна. Дворец Инквизиции, при-
емная, телефоны... Домашний адрес: площадь Победного Штурма восемь,
квартира четыре... Телефон...
Ивга сглотнула; с трудом скомкала немнущийся картон и засунула в
щель между фонарным столбом и чьим-то вычурным забором.
На ладони остался красный прямоугольник воспаленной кожи. Будто
от ожога.

* * *

Рейсовый автобус посетил ее на рассвете, когда она уже перестала
ждать.
Продремав несколько часов на остановке, на жестком сидении пусто-
го павильончика, она проснулась от холода и сплясала на влажном шоссе
некое подобие зажигательной мамбы; жаль, что Назар не был свидетелем
этой пляски отчаяния. Прыгая на скользкой дороге, Ивга молча высказала
миру свое нелестное о нем мнение.
Так случилось, что она обессилела и согрелась одновременно; в
этот самый момент судьба милостиво потрепала ее по щеке: из-за далеко-
го поворота выглянул автобус, красный, как осеняя рябина.
В салоне было тепло, даже душно; по узкому коридору между мягких
спинок и дремлющих людей Ивга пробралась в самый конец автобуса и усе-
лась на пустующее сидение рядом с унылой женщиной, чье лицо до глаз
утопало в отвороте теплого свитера.
Пожилой пассажир в кресле напротив шелестел газетой; заголовки
были все какие-то безликие, бесформенные, ватные, Ивге бросилась в
глаза одна только фраза: "И поскольку агрессивность любой ведьмы с го-
дами нарастает..."
Пожилой пассажир перевернул газету, не позволяя Ивге приглядеть-
ся.
Женщина, сидевшая рядом, казалась крайне изможденной и, скорее
всего, нездоровой; над широким воротом свитера смутно белел бескровный
лоб, под редкими бровями устало мигали тусклые отрешенные глаза. Дру-
гим соседом Ивги был сладко дремлющий парень в куцей рыбацкой курточ-
ке, и огромные мосластые руки до половины вываливались из слишком ко-
ротких рукавов. Вот и все; Ивга закрыла глаза.
Ей тут же привиделось, что она спит на кровати Назара в его тес-
ной городской квартирке; над демонстративно бедным и несколько безола-
берным студенческим жилищем плыл, раздувая паруса, роскошный абажур в
виде пиратского судна - Назар неделю любовался им в витрине антиквар-
ной лавки, а когда, наконец, явился покупать, за прилавком обнаружи-
лась огненно-рыжая девушка с простоватым лицом и глазами веселой лиси-
цы...
Ивга улыбалась во сне. Рука ее, вцепившаяся в подлокотник кресла,
пребывала сейчас на жестком плече спящего Назара; парусник светился
изнутри, и потому на всех предметах в этой тесной комнатушке лежали
причудливые тени. Мягко покачивалась палуба...
Потом дрогнула и замерла; чем так просыпаться, лучше вообще ни-
когда не смыкать глаз. Автобус стоял... и в тишине салона было что-то
неестественное.
- Уважаемые пассажиры, служба "Чугайстер" приносит извинения за
небольшое неудобство...
Ивга открыла глаза. Мосластый парень тоже проснулся и испуганно
вытаращилася на стоящих в проходе.
Их было трое, и им было тесно. Тот, что скороговоркой произносил
давно заученную фразу, был жилист и сухощав; двух других Ивга не рас-
смотрела. На всех троих поверх облегающего черного костюма была неб-
режно накинута свободная жилетка из искусственного меха; у каждого на
шее болталась на цепочке серебряная пластинка-удостоверение.
В салоне молчали. Ивга, внутренне сжавшись, опустила голову.
- Плановый досмотр, - вполголоса продолжал сухощавый. - Попрошу
всех оставаться на своих местах... Лиц женского пола попрошу смотреть
мне в глаза.
Ивга втянула голову в плечи.
Пластиковая дорожка на полу чуть поскрипывала под мягкими шагами
сухощавого; двое его сотрудников следовали за ним на расстоянии метра.
Что-то возмущенно сказала дородная женщина в первых рядах - чугайстры
не удостоили ее ответом. Ивга слышала, как расслабляются, даже шутят
те пассажиры, что остались у троицы за спиной; соседка Ивги, та, что в
теплом свитере, утонула в воротнике по самую макушку.
Сухощавый остановился перед Ивгой. Ивга через силу подняла глаза
- будто решаясь на тягостную, но необходимую медицинскую процедуру.
Поймав ее затравленный взгляд, чугайстер хищно подался вперед, его
глаза ухватили Ивгу и поволокли в невидимую, но ясно ощущаемую про-
пасть - но на полпути разочаровано бросили, будто мешок с тряпьем.
- Ведьма, - сказали губы сухощавого. Вернее, собирались сказать,
потому что в ту же секунду тесное пространство салона прорезал крик.
Та, что сидела рядом с Ивгой, женщина в теплом свитере, кричала,
и ее голос ввинчивался в уши, нанизывая на себя, как на вертел. Отшат-
нувшись в сторону, Ивга почти упала на мосластого парня.
Бескровное лицо, наконец-то вынырнувшее из серого воротника, было
перекошено ужасом; изможденные руки, которыми женщина пыталась засло-
ниться, казались когтистыми птичьими лапами:
- Н-нет... Не...
Двое, выступившие из-за спины сухощавого, уже тащили упирающуюся
женщину к выходу; вслед за ними по обмершему, парализованному криком
автобусу полз шепоток: нявка... нава... навь... нявка...
Сухощавый помедлил. Снова искоса взглянул на Ивгу; провел пальцем
по губе, словно стирая прилипшую крошку. Постоял, будто раздумывая - и
двинулся к выходу. Нявка... здесь... в автобусе... нявка, - бормотали
возбужденные, слегка охрипшие голоса.
В двери чугайстер обернулся:
- Наша служба благодарит вас за искреннее содействие, проявленное
при задержании особо опасного существа, именуемого навью. Счастливого
пути...
Не желая смотреть, Ивга все же повернула голову и взглянула в ок-
но.
Та, что еще недавно сидела с ней рядом, все еще кричала, только
крик стал глуше, и толстое автобусное стекло смогло почти полностью
его поглотить. Нявка стояла на коленях, на обочине, и неестественно
огромные глаза были подернуты пеленой ужаса. Широко разевался рот; Ив-
ге казалось, что она слышит, как вместе с криком вылетают слова бесс-
вязной мольбы.
Сухощавый и двое его сотрудников неторопливо окружили нявку, сде-
лав ее центром равностороннего треугольника; их выброшенные в стороны
руки на мгновение соприкоснулись - будто чугайстры собрались завести
вокруг своей жертвы хоровод. Нявка закричала с новой силой - в этот
момент автобус тронулся.
За окном плыли деревья и отдаленные покатые крыши; через несколь-
ко минут Ивга поняла, что сидит, навалившись всем телом на мосластого
парня, и тот не решается ее отстранить.
В автобусе говорили все разом; плакал ребенок. Кто-то громоглас-
ный изливал свои впечатления грязной, площадной бранью, кто-то хихи-
кал, кто-то весело смеялся; большинство возмущались. Что нявок стало
слишком много. Что служба "Чугайстер" ловит их слишком медленно. Что
отлов нявок в общественных местах безнравственен, все равно что отс-
трел бродячих собак на детской площадке. Что власти бездействуют, на-
логи идут в никуда, и город вот-вот захлебнется в нечисти: нявки, да
вот еще ведьмы...
- Простите, - сказала Ивга мосластому парню. Парень глупо улыб-
нулся.
Кресло справа от Ивги пустовало; над ним на багажной полке пока-
чивался аккуратный полиэтиленовый пакет. Его хозяйки сейчас наверняка
нет в живых.
Впрочем, ее нет в живых уже достаточно давно. Нявку нельзя убить
- она и без того мертва; нявку можно лишь выпотрошить, уничтожить, и
чугайстры знают в этом толк...
Ивга видела. Однажды. Чугайстры не смущаются ничьим присутствием
и не боятся никаких свидетелей; в их откровенности есть что-то неприс-
тойное. Обычно они не уводят жертву дальше, чем за угол соседнего до-
ма; прямо на улице, прямо во дворе они справляют ритуал, который
уместнее было бы проводить в безлюдном подземелье. Даже дети становят-
ся иногда свидетелями танца чугайстров - а ночью мочат простыни, дос-
тавляя родителям множество тревог и неприятностей; чугайстры убивают
нявку, танцуя. Танец опутывает их жертву невидимыми сетями, душит и
опустошает; нявку после дематериализации Ивга тоже видела. Вернее,
могла бы увидеть - но испугалась, не стала смотреть...
Под самым окном проплыли согбенные плечи спешащего по своим делам
велосипедиста. Ивга сглотнула; по сравнению с чугайстрами инквизиция
представляется почти что Дед Морозом. Добреньким таким старичком, ко-
торый сперва раздает подарки паинькам, а потом в освободившийся мешок
сует прочих, непослушных...
Мосластый парень, возомнивший, вероятно, что, подержав Ивгу на
своих коленях, приобрел на нее некоторые права, вдруг разудало подмиг-
нул. Ивга с отвращением отвернулась.

* * *

Клавдий никогда не гонял машину. Даже теперь, на пустынной заго-
родной трассе, он не летел сломя голову, как требовали того нерастра-
ченные силы "графа". Он просто ехал - неторопливо, хоть и не слишком
медленно; в дороге следовало отдыхать, а не развлекаться. Острых ощу-
щений Великому Инквизитору хватит и без гонок, а в последнее время -
даже с избытком...
Он привык доверять своей интуиции. Если неприятное, но рядовое, в
общем-то, событие отзывается смутной тревогой, которой давно пора бы
рассеяться, а она все не проходит - значит, надо попытаться эту трево-
гу осознать. Откуда?..
Клавдий ехал сквозь реденький утренний туман, и на сидении рядом
с ним ехала наполовину пустая пачка тонких дорогих сигарет. Клавдий
курил, выставив локоть в окно; сбоку на ветровом стекле лепилась кар-
тинка: озорная девчонка на помеле, с развевающимся по ветру хвостиком,
с игриво обнаженной ножкой, с обаятельными ямочками на розовых ще-
ках...
Клавдий купил картинку в прошлом году, с лотка. Выбрал среди во-
роха смеющихся ящериц, крокодилов, роботов, голых фей, бородатых ма-
гов;
1 2 3 4 5 6 7 8