Но Верена, проявив поистине изощренное чувство юмора, назвала пса Дружком. И через какой-то час он уже преданно ходил повсюду за ней, не отставая ни на шаг, совершенно при этом забыв, кто на самом деле покормил его. Но, может быть, это и к лучшему. По крайней мере, если он уедет, у нее останется защитник.
Он снова загнал себе занозу, на сей раз в ладонь, и она сидела так глубоко, что могла загноиться. Он попытался вытащить ее зубами, но никак не мог ухватиться. К концу дня, как он знал, рука может всерьез разболеться.
Краем глаза он увидел Верену; она несла большое ведро с мокрым, свежевыстиранным бельем, за ней семенил Дружок. Мэтт повернулся в ее сторону и крикнул:
— Ты купила вчера мазь в лавке Вэка?
— Нет, но я нашла баночку с мазью под кроватью! — прокричала она в ответ.
Поставив ведро на землю, она метнулась к дому прежде, чем он успел сказать, что сам сходит за мазью. Не прошло и минуты, как она появилась с баночкой в руке и, подойдя к нему, спросила:
— Волдырь?
— Нет, заноза.
— На какой руке?
— На левой.
Взяв его руку в свою, она внимательно разглядела занозу и сказала:
— Не нравится мне твоя заноза. Тут нужна иголка, прежде чем прикладывать мазь.
Она подняла голову, в ее глазах заиграли золотистые искорки, словно тысячи отраженных солнц, и у него просто захватило дух от ее красоты. Неприкрытое желание, овладевшее им в эту минуту, было откровенно написано на его лице.
— Я… пожалуй, схожу за иголкой.
— Постой, — он сжал ее руку. — Рена…
И вдруг за их спиной раздался собачий лай. Дружок подбежал, скуля и подвывая, и начал носиться вокруг них. А когда Мэтт заключил Верену в объятия, животное, словно обезумев, стало бросаться на него и яростно лаять.
— Проклятый пес ревнует, — пробормотал он, отрываясь от ее губ: — Господи, Рена, я так больше не могу.
— Я тоже, — нежно ответила она, обвивая руками его шею.
Ее тело крепко прижалось к нему, и в этот момент он услышал выстрел. Пуля угодила в ветку в нескольких сантиметрах над ее головой, сбив несколько листьев. Отстранившись от Верены, он подтолкнул ее к поленнице и закричал:
— Быстро за дрова!
Она бросилась в укрытие; тут прогремел второй выстрел. Пуля ударила в землю рядом с собакой, едва не задев животное.
«Генри» лежал на земле, рядом с топором в другом конце двора. Выхватив «кольт», Мэтт низко пригнулся и, прячась за поленницей, попытался определить, откуда стреляют. Но ничего, кроме холмика в семидесяти-восьмидесяти метрах от фермы, он не увидел. Так или иначе, это слишком далеко для револьвера.
На солнце ослепительно сверкнула сталь, и в ту же секунду над ухом Мэтта просвистела третья пуля. Мэтт ринулся через двор за винтовкой, пес понесся к холму, а Верена за их спиной помчалась к дому.
Бросившись на землю, Мэтт перекатился по щепкам к «генри», схватил его, тут же вскочил и выстрелил. Человек за возвышением приподнялся, чтобы прицелиться в собаку, и в этот момент из дома выбежала Верена с дробовиком в руке.
— Нет, — закричала она, — он же убьет Дружка!
Проклятый пес был как раз на линии прицела винтовки; он мчался, готовый вцепиться в стрелявшего, но вдруг взвизгнул, упал и покатился вниз по холму. Мэтт выстрелил, но бандит успел укрыться. Обливаясь слезами, Верена вскинула дробовик.
— Не стреляй, слишком далеко! — прокричал Мэтт. — Только напрасно израсходуешь дробь!
Но она бросилась бежать, крикнув ему через плечо:
— Он все равно меня не убьет — он думает, я знаю, где оно спрятано!
— Не делай глупостей!
— Он убил мою собаку!
Но в этот момент Дружок умудрился подняться на ноги, а затем, зарычав, взвился в воздух и обрушился на врага. Послышались проклятия, перемежающиеся с рычанием, и Мэтт увидел, как бандит, используя ружье как дубинку, наносит собаке удар за ударом. Она снова жалобно взвизгнула и повалилась наземь.
Верена, успевшая добежать почти до вершины холма, прицелилась и нажала на курок. Отдача сбила ее с ног, она упала на землю, и очередная пуля, выпущенная бандитом, пролетела мимо. Мэтт, бежавший за Вереной, произвел подряд несколько выстрелов, чтобы отвлечь противника на себя. И тот совершил роковую ошибку: он поднялся из-за укрытия, чтобы прицелиться, и его настигла пуля из «генри», отчего он завертелся на месте, упал ничком, а затем из последних сил пополз, стараясь спрятаться за вершиной холма. Но тут его настигла раненая собака.
Мэтт, держа противника под прицелом винтовки, стал подниматься дальше по склону холма.
— Дружок! — позвал он.
Тот, все еще не в состоянии успокоиться, стоял над лежащим светловолосым человеком и издавал глухое рычание. Взмахом руки Мэтт дал знак Верене, чтобы она оставалась на месте, а сам подошел к бандиту поближе. То, что он увидел, было не для слабонервных. Лицо Гиба Ханны было обезображено залпом из дробовика, но сбила его пуля из винтовки, угодившая в левое плечо.
Увидев, что Ханна пытается что-то сказать, судорожно открывая пенящийся кровью рот, Мэтт склонился над ним и услышал, как тот, задыхаясь, произносит последние слова:
— Надул… забрал… мою долю… золота. Кончил… его… за это.
— А как насчет других?
— Тоже… убрал. Всех… кроме…
— Пирса и Джексона?
— Кретины… смылись… и Мак…
Ханна провел рукой по рту, пытаясь сбросить с него пену, судорожно кашлянул, и глаза его закатились. Голова безжизненно запрокинулась назад, и он замер, уставившись пустым взглядом прямо на солнце.
Мэтт отступил от него на несколько шагов назад и в этот момент подошла Верена.
— Не смотри на него — зрелище не из приятных.
Повернувшись к ней, он обнял ее, даже в этот момент наслаждаясь ее близостью:
— С ним покончено — и со всеми другими тоже. Думаю, больше никого не осталось.
Он нежно провел рукой по ее спине и тихо сказал:
— Не нужно было этого делать, Рена, — я думал, он убьет тебя раньше, чем я успею выстрелить.
— Я была уверена, что он не убьет меня, пока не доберется до золота. Я была единственная, в кого он не должен был стрелять. И когда я увидела, что он творит с Дружком…
Пес бочком подобрался к Верене и положил окровавленную голову ей на туфлю. Боясь опустить на него глаза, она крепче прильнула к Мэтту и прошептала:
— Наверное, он умрет, да? И я не смогу спасти его?
Он выпустил ее из объятий и, отступив назад, опустился на корточки возле животного.
— Посмотрим, посмотрим, — проговорил он, ощупывая собаку.
— Так, его задело дробью, разорвано ухо, но я не нахожу на нем особенно больших дыр.
И он погладил костлявую морду собаки, стараясь успокоить ее.
— Ну что, герой? Идем-ка теперь домой, — мягко проговорил он, а затем, взглянув на Верену, добавил: — Если ты сможешь нести оба ружья, я понесу его.
Он взял Дружка на руки и пробормотал:
— Знай я, какой ты тяжелый, я выбрал бы кого-нибудь поменьше, можешь быть уверен. Подумать только, даже сейчас, хоть он и такой тощий, в нем, пожалуй, не меньше тридцати килограммов.
Где-то на полпути Дружок решил, что с него уже хватит и, вырвавшись из ноющих от усталости рук Мэтта, спрыгнул на землю, и остальную часть пути пробежал на своих четырех.
— Я бы сказала, он будет жить, — заявила Верена.
— Похоже на то.
— Теперь, я думаю, нам больше не нужно беспокоиться насчет золота, — вздохнула она. — Видимо, оно ушло от нас навсегда.
— Ты и в самом деле будешь так сильно переживать, если не найдешь его?
Она посмотрела на него, на его взъерошенные волосы, темные глаза, мужественный разворот его сильных плеч и поняла, что всему наступил конец. Пройдет немного времени, и он покинет ее.
— Нет, — ответила она сдавленным голосом, — оно и так принесло слишком много горя. Да я никогда и не считала, что мое счастье состоит в золоте или деньгах. В случае если бы я отыскала его, я бы наняла самого лучшего адвоката, которого можно найти за деньги, и он бы вел твое дело, если бы ты не передумал предстать перед судом. Но я, несмотря ни на что, по-прежнему надеюсь, что ты не сделаешь этого.
— Я хочу, чтобы у меня было честное имя, Рена. Я не собираюсь всю жизнь прожить под тенью имени Маккриди.
— Я не совсем тебя понимаю.
— Когда я предам себя в руки закона, я хочу сделать это под своим собственным именем — под именем Морган.
— Морган? — повторила она.
— Да. Мэтью Джеймс Морган. И поверь мне, Маккриди — это самая большая ложь из всего того, что я тебе рассказал. Все остальное — в той или иной степени правда.
— Включая то, что ты из Теннесси и все прочее?
— Да. А что ты скажешь, — улыбнулся он, — если я предложу тебе провести еще одну ночь в «Менгер-Хаусе»? — И, прежде чем она успела ответить, добавил: — Первым делом я хотел бы искупать собаку и сам хорошенько помыться, а потом надо отправляться в Сан-Антонио.
У нее все так и застыло внутри:
— Понимаю.
— У меня там есть одно дельце — и у тебя, кстати, тоже.
Она стояла перед ним с недоуменным видом, и он тихо сказал:
— Ведь ты для этого сюда и приехала, разве не так? Ты ведь сама говорила, что хочешь понять, почему он оставил вас.
— Да, но… но как насчет тебя?
— Мне и самому нужно получить кое-какие ответы. Ну, и пока я буду там находиться, почему бы мне не сыграть две-три партии в покер на крупные ставки? Я чувствую, что сейчас у меня полоса везения. Итак, что ты на это скажешь?
— Даже не знаю.
— Я угощу тебя самым большим бифштексом, который только можно найти в Сан-Антонио, — пообещал он. — И обязательно закажу еще одну бутылку того вина. Мы с тобой займем самую лучшую комнату в гостинице и, если мне повезет в игре, устроим себе грандиозный праздник.
Глядя в теплую глубину этих темных глаз, любуясь его нетерпеливой мальчишеской улыбкой, она внезапно ощутила, как все остальное отодвигается на задний план. Да, мама предостерегала ее от опасных мужчин, но в то же время она не раз повторяла, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Пусть даже он и покинет ее послезавтра или через неделю, но, пока этого не случилось, она будет любить его всем своим сердцем, всем телом и всей душой.
На губах Верены медленно заиграла улыбка, ее глаза излучали тепло, и она тихо проговорила:
— Мне долго не нужно собираться, Мэтт. Я тоже приведу себя в порядок, приготовлю для собаки еды на несколько дней, выставлю во двор ведро воды и через час буду готова.
Верена сидела рядом с Мэтью Морганом и нетерпеливо ожидала, когда же к ним наконец выйдет банковский кассир, исчезнувший за дверью с толстым стеклом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тот появился и провозгласил:
— Мистер Пойнтер готов вас принять.
Комната, в которую их пригласили, была темнее других помещений в банке — возможно, из-за стен, обшитых панелями темного дуба, а в воздухе чувствовался запах политуры. Из-за огромного стола поднялся крупный мужчина и, протянув ей руку, спросил:
— Мисс Хауард, не так ли?
— Да. — Повернувшись к Моргану, она улыбнулась и добавила: — А это мой хороший друг, мистер Морган.
— Морган, вот как? — Указав на два тяжелых дубовых стула, банкир сказал: — Прошу вас, садитесь.
Затем он снова сел в свое кресло и, прокашлявшись, перешел прямо к сути дела:
— В вашей записке сказано, что Джон Хауард умер, не так ли?
— Да. — Вынув из сумочки письмо мистера Хеймера, она протянула его через стол мистеру Пойнтеру и сказала: — Я узнала о его смерти из этого письма. Его написал адвокат моего отца.
— Бедняга Хеймер, — пробормотал банкир, качая головой. — Я его знал очень неплохо. Такой хороший человек — и такой страшный конец.
— Я не была с ним лично знакома, — призналась она. — Как я понимаю, он не считал необходимым известить о смерти моего отца непосредственно вас?
— Сомневаюсь, что ему было хоть что-то известно об этом деле. Когда ваш отец передал этот документ на хранение в наш банк, он попросил (и просьба его, заметьте, была исполнена) сохранить все это в тайне.
Сообщив это, он открыл нижний ящик стола и достал оттуда большой конверт из коричневой оберточной бумаги.
— Как вы можете сами видеть, конверт по-прежнему запечатан, что отвечает пожеланиям нашего клиента. Я его достал их хранилища лишь сегодня, после того как утром получил вашу записку.
— Благодарю вас. — Она приняла конверт трясущейся рукой и спросила: — Может быть, он вам сообщил, что находится в этом конверте?
— Нет. Насколько я помню, он сказал, что там семейные бумаги, и этим ограничился. — Он нашел среди конвертов на столе лист бумаги и протянул его Верене: — Если вы намерены забрать бумаги с собой, мне понадобится расписка.
— Да, разумеется.
— И если вы хотите вскрыть конверт без свидетелей, я готов на несколько минут выйти из кабинета, — любезно предложил он.
— Нет, в этом нет необходимости. Я… я бы предпочла забрать бумаги с собой в гостиницу и рассмотреть их там, в своей комнате.
Взяв протянутую ручку, она быстро написала на бумаге «Верена Мэри Хауард» и, пододвинув ее к нему, произнесла:
— Благодарю вас.
— Не стоит. Но я полагаю, мы еще будем иметь удовольствие увидеть вас здесь, прежде чем вы покинете город. — Она встала, и он последовал ее примеру: — Примите мои сочувствия. Джон был прекрасным человеком.
Как только они вышли на улицу, на палящее техасское солнце, рука Мэтта соскользнула с ее локтя к пальцам ее руки:
— Если не хочешь, чтобы я присутствовал, когда ты будешь его вскрывать, я не обижусь.
— Ну что ты, конечно, хочу. — Она бросила на него быстрый взгляд и, заставив себя улыбнуться, пробормотала: — Ты ведь не будешь возражать, если я хорошенько всплакну?
— Нет, не буду. — Он в нерешительности помолчал, а затем произнес: — Раз мы уже оказались здесь, я бы хотел заглянуть на телеграф, если ты, конечно, не против. Хочу проверить, не получен ли ответ на мою телеграмму.
— А я и не знала, что ты давал телеграмму.
— Ее давал Хиггинс, когда привез сюда Пирса и Джексона. Может быть, еще рано спрашивать, но я все-таки хотел бы проверить. Если новости будут плохими, поплачем вместе.
Он зашел сам, а она его ждала на улице. Вышел он, заметно посерьезнев.
— Пока ничего, — сказал он, беря ее за руку.
На обратном пути в «Менгер-Хаус» он казался чем-то озабоченным, даже отчужденным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44