Джек кашлянул.
– Я имею в виду, что возможные женихи могут на многое закрыть глаза, если у девушки хорошее приданое, особенно если ее одобрят их мамаши.
– Вы уже думаете о ее свадьбе?
– Хороший солдат наблюдает за происходящей битвой и думает о будущей кампании.
– Очень хорошо, Я могу понять, что вы мостите дорогу для Харриет, и леди Марджори хочет этому помочь. Но какое это имеет отношение ко мне?
– Вы вызываете… э-э-э… смущение у вашей кузины. Не вы, конечно. Она очень восхищается вами. Но ваши туалеты…
– Моя кузина коварнее, чем даже Харриет. В том, что вы собираетесь делать, я вижу ее изящную ручку. Она хочет, чтобы я была ее компаньонкой, надеясь, что я позволю ей бывать с Гарольдом больше, чем позволила бы ее мать. Еще она не хочет, чтобы ее кузина работала. Она чувствует, что это плохо влияет на ее положение в обществе.
– А вам не приходило в голову, что она желает вам лучшей жизни?
Элли кивнула.
– Она дерзкая девчонка, но сердце у нее доброе. Однако я все равно не могу потакать ее причудам.
Джек вздохнул.
– У меня есть иное основание хотеть, чтобы вы улучшили ваш гардероб. Поиски моей сестры снова зашли в тупик. Молодая женщина по имени Куина не оставила никаких следов после того, как покинула Манчестер. Я думаю, что это моя единокровная сестра Шарлотта. Таинственное появление на свет Куины, исчезновение Лотти – все это слишком совпадает. С другой стороны, если эта молодая женщина – не та, которую я ищу, я должен узнать и это, чтобы искать еще где-нибудь или вообще отказаться от этого дела.
Теперь Элли слушала внимательно, но тут Джокер выпрыгнул из коляски и нашел лужицу, из которой стал пить. Джек нахмурился, и Элли не поняла, чем это вызвано – собакой или неудачными поисками сестры.
Джек продолжал:
– Пару раз в клуб приходила некая женщина, и я думаю, что эта женщина – Лотти. Я не знаю, почему она не пришла еще раз. Но эта женщина здесь, в Лондоне, и мне нужна ваша помощь, чтобы найти ее.
– Моя? Конечно, я помогу. Но что я могу сделать?
– Вы можете пойти к портнихе, к любой, какую сможете найти. Не важно, что она недорогая или немодная. Женщина, которая вырастила эту Куину, была швеей. Мы знаем, что она обучила девушку своему ремеслу, и Даунз говорит, что та молодая женщина была одета модно. Логично предположить, что, если эта женщина приехала в Лондон, она стала бы искать места у модистки. Вы согласны?
– Если только у нее нет друзей, которых нужно посетить, или возлюбленного в Лондоне, или достаточно средств, чтобы приехать сюда на праздники. В таком случае она не стала бы искать работу.
Этого Джек не хотел слышать.
– Но если бы она стала искать место, она прежде всего обратилась бы к портным.
Элли пришлось согласиться:
– Да, она слишком молода и безвестна, чтобы самой начать дело. Клиенты не пойдут к какой-то неопытной портнихе. Так что сначала ей нужно создать себе репутацию.
– Именно так я и подумал. Мистер Рорк с Боу-стрит рыщет по лавкам, но лавочницы не хотят с ним разговаривать. У них вызывает подозрение либо его красная куртка, либо появление в их среде какого-то странного мужчины. Или они просто не хотят открывать имя умелой мастерицы, чтобы не лишиться ее услуг. Она может жить под другим именем либо продавать свои изделия в разных местах, вообще не называя свое имя. Я не знаю. Знаю только, что сыщики с Боу-стрит не могут ее найти.
– И вы думаете, что я смогу?
– Я думаю, что, если вы позволите вашей кузине повести вас с Харриет за покупками, вы сможете слушать всякую болтовню в примерочных, куда мужчине путь заказан. Рорку ни разу не удалось туда попасть, минуя хозяйку заведения. Вам же это не составит труда. Вы сможете расспросить об этой Куине у помощниц, которые подкалывают подолы или снимают мерку и тому подобное.
– Но Харриет не требуется много одежды, только несколько новых передничков и красивое платьице для обедов или визитов, а помощницы не станут разговаривать, если им не посулить чаевые или не дать понять, что ты собираешься сделать крупные заказы, а это мне не по карману.
– Что я и пытаюсь объяснить. У вас будут средства на туалеты, как и у Харриет, на это пойдет часть вашего увеличенного жалованья.
Иметь модные платья из мягких шелковистых тканей ярких цветов, не потратив при этом личных сбережений? Обеспечить для Харриет место в высшем обществе? Сделать приятное капитану Эндикотту? Как может она отказаться?
– Хорошо. Благодарю вас.
– Синий, – сказал он, выйдя из коляски и протянув руки, чтобы помочь ей.
– Синий? – Она смерила глазами расстояние от коляски до земли и, посмотрев на сильные плечи Джека и его кривую улыбку, ступила в распростертые объятия капитана.
– Да, – сказал он, опустив ее на землю, но не убирая руки с ее талии. – Я представлял вас в платье именно синего цвета.
Так он думает о ней? Элли, не таясь, улыбнулась. Потом он сказал:
– А еще я представлял себе, как помогаю вам раздеться.
Так он думает о ней раздетой? Господи! Конечно, он говорит это всем женщинам. Но нет, он может иметь любую из этих женщин, одетую или раздетую, так что ему ни к чему что-то воображать. Но все же он не наносит визиты вдовам или другим дамам – птицам высокого полета, он здесь, с ней. Точнее, она здесь, в его объятиях, и никогда еще она не казалась себе такой желанной.
От сознания этого у Элли закружилась голова. Слова, мысленные образы, прикосновение его рук к ее талии, запах его одеколона – все сошлось воедино, чтобы душа у нее воспарила, а колени подогнулись. Она опьянела от любви.
От любви? Нет, этого не может быть! Гувернантки не влюбляются в распутников. Они слишком умны, чтобы поддаться такому глупому очарованию, не правда ли? Так почему же она позволила Джеку увести себя за деревья, где их никто не мог увидеть? И почему, о Господи, она позволила ему целовать себя до потери сознания?
Потому что, если бы он остановился, она бы умерла.
– Прошу прощения, – бормотал Джек между поцелуями. – Я вовсе не собирался этого делать. Это нехорошо. – Его руки касались ее спины, шеи, он все крепче прижимал ее к себе. – Мне не следовало этого делать. Я говорил себе, что я этого не сделаю.
Но сделал. И Элли сделала. И они целовались, точно измученные жаждой путники.
– Я должен был это сделать. Я уже много дней хорошо себя веду, держусь от вас на расстоянии. Но вы точно экзотическое вино, которое, раз попробовав, никогда не забудешь. Я не могу выбросить вас из головы. Ни одна женщина не интересует меня с тех пор, как я встретил вас, черт побери. И я знаю, что не могу овладеть вами. Вы порядочная женщина. Гувернантка моей подопечной. Моя служащая. Весь кодекс приличного поведения просто вопиет, чтобы я оставил вас.
Ладони Джека скользнули под плащ Элли и легли на ее грудь – вот как он ее оставил.
Пальцы Элли блуждали под пелериной его редингота – вот как она была оскорблена.
– Если мистер Берквист платит мне жалованье из капитала Хилдебранда, значит, я не ваша служащая.
– Хм-м… Но все равно вы не женщина легкого поведения.
В общем-то нет. Только когда Джек рядом или когда она думает о нем. Что случается слишком часто и нарушает спокойствие ее души. Ну и что же, все равно душа у нее распалась на кусочки, и только он может сложить их вместе. Элли прижалась к нему еще крепче и решилась на последний поцелуй. Последний ли?
Возможно, гуляющим в парке не было их видно, чего не скажешь о собаке. Джокер отыскал их, обнюхал и встряхнулся, забрызгав грязью обоих.
– Ну вот, теперь вам нужен еще и новый плащ.
Глава 25
– Откуда вы это знаете? – спросила Элли у Пэтси, когда они шли к очередной лавке на Бонд-стрит.
– Горничная леди Марджори, Перкинс, сказала мне, куда нам нужно идти, где можно купить подешевле. Она написала на бумажке, и я могу это прочесть, мисс Силвер, могу!
– Рада за вас, Пэтси. Но я не это имела в виду. Откуда вы знаете, что влюблены?
Она оглянулась назад, где за ними шел Кэллоуэй, нагруженный пакетами. Джек повез Харриет с собой, чтобы спасти ребенка от очередного скучного хождения по лавкам. Элли надеялась, что они вернутся вдвоем, а не в обществе еще одного представителя животного мира.
Кэллоуэй предложил сопровождать их вместо одного из лакеев-сторожей. Казалось, ему не нравится, что Пэтси выходит из дома без его защиты, пусть даже и днем, когда на лондонских улицах многолюдно.
Кэллоуэй не был тем, кого Элли выбрала бы для Пэтси, совсем молоденькой деревенской девушки. Разница в возрасте и опыте должна была бы их разделить. И к тому же Кэллоуэй – человек крупный, пылкий, это солдат, израненный в битвах, пусть даже и с нежным сердцем.
– Откуда вы знаете, что именно за этого человека вам нужно выйти замуж? – спросила Элли.
– А вы помните тот день, когда нашли меня в проулке и мистер Кэллоуэй поднял меня на руки так, словно я легче перышка? Он велел мне не плакать, иначе, говорит, брошу вас в грязь, и дело с концом.
– Как… э-э-э… мило.
– Но потом он сказал, что никому не даст меня в обиду, и назвал меня цыпленочком и погладил по спине, чтобы я не боялась. Я и не боялась, рядом с ним-то. И думаю, ни в жисть не буду больше бояться. Он сделал так, чтобы этот ужасный человек, Феддер, знал, что теперь у меня есть друзья. Но мы гораздо больше, чем друзья, – прошептала Пэтси, вспыхнув. – Вы верите в любовь с первого взгляда, мисс Силвер?
– Я ничего об этом не знаю, но уверена, что удачный брак зависит от уважения, общих интересов и доверия.
– Может, богатые так и выбирают себе пару. Но я знаю, что мне лучше быть с мистером Кэллоуэем, чем с каким-то другим мужчиной из тех, кого я видела. Если это не любовь, уж и не знаю, что такое любовь. И мы начнем с ним новую жизнь, и ребятишек заведем, если Бог даст.
– Тогда я желаю вам всего наилучшего. Что, если мы сегодня поищем особую ткань – на ваше свадебное платье?
– Ах, кэп Джек уже дал мне денег на это. Я искала, пока мы выбирали отрезы на платья для вас и мисс Харриет.
– Прекрасно, но поскольку я не плачу за свои новые туалеты, я вполне могу купить вам приданое. Что вы скажете о красивой ночной рубашке?
Пэтси оглянулась, а Кэллоуэй подмигнул ей.
Пэтси покраснела еще больше, но сказала:
– Наверное, это будет напрасная трата, мэм. Но мне всегда хотелось шелковую нижнюю юбку.
– Значит, у вас будет шелковая нижняя юбка и еще шелковые чулки. Вы одобряете, Кэллоуэй?
Он улыбнулся, показав золотой зуб, и этим было все сказано.
Позже, когда они сидели у Гунтера за мороженым и составляли список новых портных и новых туалетов, которые следовало заказать Элли, она задала тот же вопрос леди Марджори. Харриет расправлялась со второй порцией. Джокер – с третьей.
– Ах, я всегда знала, что мы с Гарольдом созданы друг для друга. Вы верите в судьбу, кузина?
– Что людям суждено встретиться, полюбить друг друга и прожить жизнь вместе? Не знаю.
– Ну а я верю. Я верю в то, что у каждого есть человек, который создан для него. Гарольд создан для меня.
Разговоры о любви и браках Харриет не интересовали, особенно когда речь не шла о браке кэпа Джека.
– Вы собираетесь доедать ваше лимонное мороженое, Элли? Если нет, я отнесу его домой для киски?
– Да, собираюсь. Нет, отнести мороженое домой нельзя. – Элли намеревалась и дальше вытягивать из кузины ее мнение по такому важному вопросу. Она не предполагала, что у кузины Марджори имеются глубокие мысли по какому-либо вопросу, не касающемуся размеров выреза платьев, но в любовных делах эта девушка, кажется, разбиралась. – Но откуда вы это знаете?
Марджори пришлось с минутку подумать, а это означало, что ей пришлось положить ложку и приложить палец к подбородку.
– У вас бывает так, что вы видите шляпку в витрине лавки и решаете, что это именно то, что вы искали всю жизнь? Нет, вряд ли с вами такое было, вы ведь носите такие противные шляпы.
Элли решила, что визиты к шляпницам могут подождать. Сестра Джека явно не работала ни у одной из них, и пока она не выберет все ткани и модели для своих платьев, не стоит подбирать к ним шляпу.
– А что, если вы войдете в лавку, примерите эту шляпу, а она вам не идет?
– Пойдет, если это та самая шляпа. Она может только плохо сидеть, но в ней вы будете и выглядеть, и чувствовать себя красивее, чем вы есть. Достаточно только надеть ее – и вы счастливы. Нет, достаточно только знать, что она у вас есть, – и вы счастливы. Вот что я чувствую к Гарольду.
– Как будто он – шляпа? – спросила Харриет. – Как глупо.
Леди Марджори парировала:
– Не глупее, чем таскать за собой по лавкам эту сонную собаку.
– Джокер нам очень помогает. Он ходит туда-сюда, и я могу идти за ним, и никто ничего не подумает. Поэтому я могу заглянуть в задние комнаты и узнать, нет ли там хорошенькой молодой женщины по имени Куина, – сообщила Харриет.
– Ты занимаешься прекрасным делом, Харриет, – сказала Элли. – Но пожалуйста, не разрешай больше Джокеру съедать обед бедных швей. Они зарабатывают мало и могли бы остаться голодными, не будь у меня столько денег. А па твоих поверенных я не могу возлагать такие расходы, потому что это произошло из-за моего недосмотра. Почему бы тебе не сходить и не узнать, не хотят ли морожено го Хокинс и Ланди?
Когда Харриет вышла, Марджори вернулась к своей излюбленной теме – Гарольду:
– Я знаю, что он не самый красивый мужчина, и не самый подходящий, и не самый умный. И у него пока нет титула, и у него никогда не будет большого состояния. Но он любит меня. И я люблю его. Он никогда не опозорит меня и никогда не разочарует.
Элли со вздохом отодвинула тарелку, так и не съев свое мороженое, потому что она была сыта – сыта завистью.
– И у меня от него бегут мурашки. Когда он рядом, я вся дрожу. Как же я могу подумать о ком-то другом?
Действительно, как?
Дарла тоже стала философом.
– Я и Дауни? – Отрешенное выражение, появившееся на лице девушки, ответило на большую часть вопросов Элли, но Дарла была слишком счастлива и не могла не поговорить о своем любимом мистере Даунзе. – Вы верите в судьбу, мисс Силвер?
Элли отложила в сторону сборник рассказов, который читала своим взрослым ученикам.
– В судьбу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36