Идите с Оливией.
Но Митчел не трогался с места.
— Пожалуйста, сделайте это ради меня, — настаивала она. — После сегодняшнего вечера Билли повсюду может появляться с вами, иначе люди посчитают, что я уже успела заменить Уильяма новым бойфрендом.
— Пятнадцать минут, — нетерпеливо согласился Митчел, Подавая руку Оливии. Та молча взяла ее.

Глава 3

На пороге гостиной Оливия помедлила, позволив Митчелу хорошенько осмотреться. Пока он разглядывал блестящее общество, она наскоро снабжала его сведениями о внушительных родословных и впечатляющих успехах собравшихся.
— Тот джентльмен, с которым только что говорил Сесил, внук основателя «Юниверсал раббер». Собирается баллотироваться в сенаторы, и все мы уверены, что когда-нибудь он станет президентом. Хорошенькая брюнетка рядом с ним, которая как раз смотрит в нашу сторону, — его жена.
Митчел позволил ей высказываться, хотя с первого взгляда понял, кто эти люди и что собой представляют: самодовольные, напыщенные мужчины, уверенные, что хорошее происхождение автоматически возносит их над простыми смертными, и распущенные тщеславные женщины, скучающие от безделья, недовольные своей жизнью и своими мужьями и развлекающиеся благотворительностью и грязненькими романчиками. Эта сцена вовсе не была нова для Митчела, разве что была лишена европейского лоска и разнообразия типов, к которому он привык. Очередная, довольно провинциальная вечеринка, на каких он бывал не раз. Привычное событие в его жизни.
— Джентльмен в темно-сером костюме и бордовом галстуке — Грей Эллиот, — продолжала Оливия. — Грей происходит из хорошей старой чикагской семьи и самый молодой из окружных прокуроров. Но он уже доказал, что способен на многое, и приобрел большую известность. С ним рядом стоят Эван Бартлетт и его отец Генри. Бартлетты были поверенными Уайаттов, сколько я себя помню и еще гораздо дольше: на протяжении многих поколений.
Митчел смотрел на старшего Бартлетта и представлял, как тот улаживал скандальную историю, связанную с его появлением на свет: поддельное свидетельство о рождении, условия развода, выплаты матери.
— …молодой Эван — блестящий адвокат, — весело щебетала Оливия, — который почти перехватил поводья у Генри…
«Молодой Эван, — мрачно думал Митчел, — завтраже просмотрит все старые дела, когда отец расскажет ему все, что помнит о Митчеле Уайатте».
Оливия с тревогой вгляделась в лицо Митчела, ожидая его реакции.
— Уже скучаешь? — сокрушенно пробормотала она.
Митчел не испытывал ничего, кроме брезгливости, но она так явно хотела угодить ему и ввести в свой круг, что он невольно покачал головой:
— Вовсе нет.
— Собираешься скоро нас покинуть? — вздохнула Оливия.
— Да. Через две недели.
Она немедленно отвернула лицо, судорожно вцепившись в его рукав и дрожа как в ознобе. Митчел поспешно обнял ее за талию и огляделся в поисках ближайшего свободного стула.
— Вы больны… — начал он, но дрожь прошла так же быстро, как началась.
— Я редко болею, — сухо отозвалась она. — А если бы и заболела, заверяю тебя, не стала бы делать этого в присутствии гостей!
И в доказательство она подняла голову и окинула его вызывающе гордым взглядом, хотя выцветшие янтарные глаза подозрительно влажно блестели.
При виде ее слез Митчел скрипнул зубами. Он отвергал ее право расстраиваться из-за его отъезда. Еще в кабинете Сесила он понял, почему она пыталась рассказывать ему о портретах родственников. Знал, почему ей так чертовски не терпится повести его в гостиную и представить всем как своего внучатого племянника. За последние тридцать четыре года Оливия даже не попыталась послать ему хотя бы записку с объяснением, кто он и кем она ему приходится. А вот теперь ей приспичило каяться. Воображает, что может все искупить пустыми, никому не нужными поступками! Ее умоляющее лицо и цепкая рука вовсе не кажутся ему признаками истинной симпатии к нему и скорее говорят о вине и страхе.
Да, она всего лишь напуганная старуха с нечистой совестью, стоящая на пороге смерти. Хитрая старуха, желающая побыстрее получить прощение. Вероятно, поэтому и не хочет, чтобы он обманул ее ожидания, слишком поспешно уехав из города. Недаром она подозрительно быстро оправилась от приступа дурноты и сдержанно, почти безразлично поинтересовалась:
— Возвращаешься в Лондон или Париж?
— Нет! — отрезал Митчел, решив устроить ее в ближайшем кресле и тут же ретироваться. Не собирается он представляться гостям, вот и вся недолга! — Простите, уже поздно, а мне нужно отвезти Кэролайн домой.
— Собираешься когда-нибудь еще раз приехать в Чикаго?
— Через две недели после отъезда, — коротко ответил Митчел, едва ли не насильно подводя ее к неудобному на вид антикварному стульчику, прямо у входа в гостиную.
Но она остановила его, прислонив трость к его коленям:
— Так ты вернешься через несколько недель?
Митчел взглянул на просветлевшее лицо и засиявшие, полные слез глаза, и крошечный камешек оторвался от стены безразличия, которую он воздвиг и всю свою жизнь всячески оберегал от незнакомых ему членов семьи. Оливия буквально лучилась радостью и сжимала его руку, словно не могла заставить себя отпустить его.
Она напоминала ему хитрого паучка, не обращавшего внимания на его куда большие размеры и готового храбро встретить опасность, поджидавшую тех, у кого хватало ума бродить под обваливающимися стенами. Он мог одним щелчком сбросить ее с рукава, но вместо этого услышал собственный голос:
— Я строю дом на Ангилье, и мне нужно провести там пару недель, а после этого я вернусь.
— Я так рада! — воскликнула она и в доказательство порывисто прижалась пергаментной щекой к его руке. — Я слышала, Ангилья — прекрасный остров. Кстати, там есть отель, о котором все только и говорят. Генри Бартлетт часто туда ездит, — добавила она, но тут же вспомнила о восхитительной задаче, которую взяла на себя и еще не успела выполнить. — Это Мэтью Фаррел и его жена, Мередит Бэнкрофт. Они только что вернулись из поездки в Китай. Ты, разумеется, слышал о них?
— Да, — протянул Майкл, с удивлением обнаружив, что действительно знает и искренне любит по крайней мере двух людей в этой комнате.
Вытянув шею, Оливия приготовилась вести его в бой.
— Итак, кому первому тебя представить?
— Мэтью Фаррелу, — поспешно ответил Митчел.
— Прекрасно, но нам придется пройти мимо Бартлеттов. Так что начнем с них.
Она взяла его под руку, весело улыбнулась и потащила вперед. Митчел, не видя выхода, наскоро нацепил на лицо маску учтивости и позволил ей править бал.
Очевидно, Сесил уже успел кое-кому шепнуть о появлении Митчела, и новость быстро распространилась среди гостей, потому что стоило ему войти в гостиную под руку с Оливией, как множество любопытных лиц тут же повернулось в их сторону. Давно его не разглядывали так пристально, подвергая тщательному осмотру с головы до ног. Уровень шума мгновенно снизился почти до нуля, превратившись в восторженный шепоток.
Оливия мгновенно отметила благоприятное впечатление, произведенное племянником, и зашагала еще медленнее, чтобы как следует его показать.
— Похоже, ты вызвал настоящий фурор среди дам, — довольно прошептала она и, окинув комнату понимающим взглядом, добавила: — Даже среди замужних.
«Особенно среди замужних», — мрачно подумал Митчел. Как же, в стойло ведут нового жеребца и к тому же чистокровного! Порода делала его гораздо более желанным любовником, чем простые инструкторы по теннису, фитнесу или нищие художники и актеры.
Он давно уже играл в высшей лиге с такими же, как эти, игроками, знал все правила, все игры и способы их выиграть. Он не гордился и не стыдился прошлых успехов, но и не пытался их повторить. Единственной реакцией на собравшихся в этой комнате женщин было чувство облегчения. Какое счастье, что Оливия слишком старомодна, чтобы понять, о чем думают некоторые из них.
Оливия снова сжала его пальцы, чтобы привлечь внимание, и Митчел повернул к ней голову.
— Я знаю, о чем думают эти особы, — объявила она.
— И о чем же? — осторожно осведомился растерявшийся Митчел.
Оливия утвердительно кивнула и счастливо прошептала:
— Они думают, что ты их хрустальная мечта!
А вот Генри Бартлетт явно так не считал. Генри Бартлетт точно знал, кто такой Митчел Уайатт, и Генри Бартлетт хотел, чтобы Митчел тоже это знал.
Когда Оливия в соответствии с инструкциями Сесила поинтересовалась, встречался ли он с Митчелом, ледяная улыбка Бартлетта сменилась наглой ухмылкой.
— Да, — грубо ответил он, сунув руку в карман, вместо того чтобы протянуть ее Митчелу. — Правда, тогда он был куда меньше.
Столь неожиданный ответ поверг Оливию в полное смятение.
— Генри, ты, должно быть, путаешь Митчела с кем-то еще. Ты не мог знать Митчела в детстве…
— Думаю, Генри нрав, — перебил Митчел, бесстрастно глядя на Бартлетта. — Бьюсь об заклад, именно он взял меня в мой первый полет.
— О нет, только проводил до самолета.
— Теперь у Митчела свой самолет, — вставила Оливия, создав у Митчела впечатление, что она ни слова не поняла из того, что сказал Генри, но ощутила нечто неладное, и это ей не понравилось. Обратившись к сыну Бартлетта, она добавила: — Митчел, это Эван Бартлетт, сын Генри. — Но тут же осознав ошибку, неуклюже поправилась: — Ты ведь помнишь Эвана, не так ли?
— Мы не знакомы! — отрезал Митчел, и пальцы Оливии нервно затеребили жемчужную нить у горла.
Однако Эван оказачся лучше воспитан, чем отец. Он пожал Митчелу руку, не стал задавать нескромных вопросов и предпочел для разговора нейтральную тему вроде частных самолетов:
— Мы ищем для своей фирмы «Гольфстрим G-3» двухлетней давности. Полеты на коммерческих авиалиниях отнимают столько времени и усилий, что хотя бы в целях экономии просто необходимо иметь свой самолет. Ясно, что больше так продолжаться не может.
Митчел зловредно отомстил Генри, предоставив его сыну выпутываться из трудного положения, и вместо ответа просто поднял брови и промолчал.
— Проблема в том, — продолжал Эван после неловкой паузы, — что «G-3» — довольно дорогое удовольствие, особенно если помнить, что «лир» с таким же успехом доставит нас куда угодно.
— Но не с такими удобствами, — заметил наконец Митчел.
— Верно. Разумеется, если брать в расчет комфорт и роскошь, в том случае когда деньги абсолютно не имеют значения, единственный самолет, который стоило бы иметь, — «G-5». Боже, что за красавец! Редкого пера птичка! Я вожделею ее каждый раз, когда вижу на взлетной полосе. Возбуждает, как вид красивой женщины. Вы никогда не бывали внутри?
Митчел предположил, что он имеет в виду самолет, а не женщину. Не будь здесь Оливии, наверняка попросил бы уточнить, исключительно чтобы позабавиться реакцией Эвана. Но поскольку рядом стояла тетка, Митчел только утвердительно кивнул.
— А какой же самолет у вас? — допытывался Эван.
— «G-5».
Оливия громко фыркнула, но тут же испуганно огляделась.
— Через две недели Митчел уезжает на Ангилью, — выпалила она. — Вы ведь часто там бываете, не так ли, Генри?
— Несколько раз в год, — ответил Эван за отца, поскольку тот упорно молчал. — Через три недели я сам впервые туда лечу. Хотел поехать в ноябре, но не смог получить номера в клубе «Айленд» до первого февраля. Там почти невозможно остановиться, если только вы не постоянный гость. А вы тоже там останавливаетесь, когда бываете на Ангилье?
— Нет, — коротко обронил Митчел и, чтобы воспрепятствовать Оливии, явно умиравшей от желания во всеуслышание сообщить, что он строит там дом, поспешно добавил: — У моего друга там яхта. Он всегда приглашает меня останавливаться у него.
— Надеюсь, мне не придется отменять поездку, — пожаловался Эван. — Один из наших клиентов внезапно умер, а его горечь, как сами понимаете, безутешна. Она может не… — Он осекся, глянул на часы и нахмурился. — Кстати, о кончине клиента: сегодня вечером мне придется идти на его поминки, и я уже сильно опаздываю.
Он попрощался с отцом и Митчелом, поцеловал Оливию в щеку и стал пробираться к выходу сквозь толпу.
Оливия воспользовалась его уходом и, холодно кивнув Генри, потащила Митчела прочь.
— Ну-ка посмотрим, где сейчас Мэтью Фаррел, — пробормотала она, оглядываясь. — Смотри, он сам идет сюда. По-моему, ему не терпится познакомиться с тобой.
— Почему вы так думаете? — спросил Митчел, втайне наслаждаясь озадаченной улыбкой друга.
— Да ведь он тебе улыбается.
— Возможно, считает меня хрустальной мечтой, — хмыкнул Митчел, ощущая, как предвкушение встречи вытесняет раздражение и скуку.

Глава 4

Кейт Донован стояла на террасе виллы, которую Эван зарезервировал для них в клубе «Айленд», и любовалась пейзажем, казавшимся крохотным уголком рая. Виллу окружал сад, напоенный ароматами цветущего жасмина, белого и красного. Под ослепительно синим небом, усеянным пушистыми белыми облачками, по сверкающим водам залива Мондиз скользили грациозные лодки и блестящие яхты. На полумесяце пляжа, усыпанного белоснежным, как сахар, песком, нежились купальщики, а на заднем плане маячили внимательные служители отеля в ожидании, пока кто-то из гостей поднимет флажок, означающий требование подойти и принести охлажденное полотенце, напиток или какое-то блюдо.
Парочка, пытавшаяся управлять байдаркой около самого берега, сдалась и выскочила из воды, смеясь и таща за собой суденышко. Кейт невольно улыбнулась, на секунду забывшись, прежде чем очередная волна тоски и одиночества нахлынуланa нее и унесла все попытки отрешиться от гнетущей скорби по ушедшему отцу.
Остров Ангилья был ослепительно красив, а отель казался мавританским дворцом из волшебной сказки, с куполами, башенками и сказочными садами.
1 2 3 4 5 6 7 8