Я вдруг сделалась его «талоном на обед». Ты бы видел, какой я ему построила дом – впрочем, ты увидишь, потому что, приехав в Редхилл, его невозможно не заметить. Я сказала подрядчику – делайте так, как он захочет. Папа захотел огромный особняк в городке, где стоят одноэтажные домишки с тремя спальнями и двумя ванными комнатами. Это же нелепо! – Она снова отвернулась и покачала головой. – Не знаю, кому я могу теперь доверять.
Джек знал. Он знал это лучше, чем Одри, и теперь спори и сам с собой, стоит ли говорить ей о своих подозрениям насчет Лукаса.
– А ты уверена, что можешь доверять тем, кто тебя окружает? – осторожно спросил он.
К его огромному изумлению, она рассмеялась.
– Черт, нет! Ты что, серьезно думаешь, что я не знаю, кто продаст меня в мгновение ока?
Ее ответ удивил Джека, и у него забрезжила надежда: может быть, Одри давно раскусила Лукаса Боннера.
– Знаешь? – переспросил он.
– Конечно!
– Но… но кажется, что ты с ним так тесно связана – ты позволяешь ему командовать собой.
Одри сильно наморщила лоб:
– Кто мной командует? Черт.
– Ты это о ком? – требовательно спросила Одри.
– А ты о ком?
– О Кортни!
– Ага, – кивнул Джек. – Отличное попадание.
– А ты что, говоришь о Лукасе? – явно рассердившись, спросила Одри.
Джек негромко застонал. Иной раз, когда дело касалось женщин, ему казалось, что он напоролся на циркулярную пилу.
– Да, – устало произнес он.
У Одри открылся рот. Потом она его плотно закрыла. На мгновение.
– Ты в самом деле нечто особенное, – сказала она.
– Ты не первая женщина, кто говорит мне это, – весело хмыкнув, признался Джек. – Но я не уважаю мужчин, которые используют женщин для своих целей.
– И что это должно означать?
– Одри, – сказал Джек, посмотрев на нее, – тебе не кажется подозрительным, что всякий раз, когда о тебе должны написать в журнале, газете или Интернете, Боннер обязательно оказывается рядом и в девяти случаях из десяти извлекает выгоду из того, что должно иметь отношение только к тебе?
– Нет, я не считаю это подозрительным. Куда бы я ни пошла, мне в лицо суют фотоаппараты, а мы с Лукасом очень много времени проводим вместе. Конечно, его тоже фотографируют!
– Он оказывается рядом с тобой на фотографиях только потому, что хочет этого, – сказал Джек. Весь его здравий смысл улетучился за иллюминатор, в окружавшую их черноту. – Он не дает тебе возможности быть самой собой. Он хочет, чтобы ты была при нем. Он хочет воспользоваться твоей карьерой, как трамплином для своей собственной. Посмотри, что он устроил у дома Кейти. Он не хотел, чтобы ты туда шла, но узнав, что ты все-таки там, моментально извлек из этого выгоду.
– Это нелепо, – произнесла Одри, но довольно неуверенно. – Он просто рекламировал фонд «Певчая птичка».
– И это совершенно случайно совпало с выходом его диска.
– Черт возьми, Джек, мы с тобой… мы… ну, мы друзья. Но это вовсе не означает, что ты знаешь все обо мне и Лукасе.
– Мне кажется, он использует тебя, ты можешь проложить себе дорогу и без него.
– Я и прокладываю себе дорогу!
– О, в самом деле? – спросил Джек. – Так это была твоя идея заняться поп-музыкой и отправиться в турне по стране?
Одри моргнула.
– Это твоя идея – нанять охрану, и хореографов, и Кортни?
– Он мой менеджер, Джек. Менеджеры именно этим и занимаются! Они управляют всеми делами, – сказала ОдриИ, – чтобы люди вроде меня могли сосредоточиться ни музыке! Если я не буду концентрироваться на музыке, так ведь ничего и не получится, верно?
Он определенно расстроил ее и даже не мог сказать, почему он это сделал. Ну какая ему разница, что она позволяет Лукасу Боннеру перешагивать через себя?
– Ты права, – согласился Джек. – Твое дело – музыка. У тебя очень большой талант.
Одри скрестила руки на груди и посмотрела в иллюминатор. Помолчав немного, она спросила:
– Ты правда так думаешь?
Она выглядела такой невозможно уязвимой, такой неуверенной в своем таланте!
– Куколка, – мягко произнес Джек, – когда ты поешь, клянусь Богом, вокруг тебя собираются ангелы. Не думаю, что сегодня есть певица, хотя бы вполовину равная тебе по таланту, ничья музыка не трогает меня так, как трогает твоя. Это самая честная правда, клянусь Богом. Никогда не сомневайся в своем таланте.
На ее лице засияла благодарная улыбка.
– Спасибо, – сказала Одри и положила ладонь ему на руку. – Ты даже не представляешь, что это для меня значит! – Улыбка стала еще шире. – Но насчет Лукаса ты ошибаешься.
– Нет, – ответил Джек.
– Ошибаешься! – весело воскликнула Одри, отпустила его руку и встала с кресла. – Я все-таки попробую немного поспать, ладно?
Еще раз улыбнувшись, она вышла из кабины, оставит. Джека таким растаявшим, сентиментальным и, да поможет ему Господь, сверх всякой меры возбужденным.
Глава 18
Они прилетели в Даллас около трех ночи, там – спасибо умению Кортни дергать за нужные ниточки – их уже ждал спортивный «кадиллак». Оттуда по пустой дороге нужно было добираться до Редхилла около часа; городок уютно располагался в центре абсолютной пустоты к юго-востоку от Форт-Уэрта.
Одри выросла в Редхилле. Ее родители, несмотря на то что десять лет назад развелись, до сих пор ссорились по любому поводу. На одном конце города был луг, на другом – механический завод, а замыкали его с обеих сторон два соперничавших дома на холмах, возвышавшихся над городом. В одном доме жил отец Одри, а в другом – ее мать.
Отец до сих пор владел автомастерской на два бокса, но редко туда заходил. Он предпочитал принимать клиентуру в своем растянутом во все стороны оштукатуренном особняке, крытом красной черепицей. Этот дом построила для него Одри – на холме, чтобы отец мог видеть город сверху. Он настоял на том, что сам будет генеральным подрядчиком на строительстве. В результате получилась такая мешанина стилей, что дом производил шизофреническое впечатление. Позади дома имелся большой бассейн, который быстро превратился в пруд, мастерская, где отец держал различные автомобили на различных стациях ремонта, и несколько пекановых деревьев, нуждавшихся в подрезке. Отец не был аккуратистом – вокруг дома в изобилии валялись автомобильные и мотоциклетные детали и, как венец славы, играющая на гитаре лягушка, сидевшая когда-то на крыше его мастерской.
На другом конце города, на втором холме, стоял дом матери, старое викторианское здание, свидетель истории Редхилла с момента его основания. Вечно строившая из себя мученицу мать заявила, что ей не нужен новый дом. Она клялась, что прекрасно себя чувствует в обычном домике с тремя спальнями и двумя ванными комнатами и не нуждается в новом шикарном особняке. А потом увидела отцовский домище. Одри купила матери дом, о котором та мечтала всю сознательную жизнь. Одри попыталась его отреставрировать, но мать спорила по каждому пустяку. Деревянные полы или плитка, мама? Ничего не нужно – старые полы вполне годятся. Бассейн делать, мам? Что за глупый вопрос! В результате интерьер так и остался устаревшим, а мама постоянно жаловалась, что дом слишком большой и ей трудно поддерживать в нем чистоту, но, упаси Боже, ни под каким видом не желала нанимать кого-нибудь для уборки. Когда Аллен не пил и не принимал наркотики, он жил дома и ухаживал за лужайкой. Когда он надолго пропадал, два садовых гнома, спасенных матерью из старого жилья, стояли на страже перед кустами роз, которые никогда не цвели.
Одри становилось дурно при мысли, что Джек увидит всю ее семью. По отдельности они не такие уж и плохие, но вместе превращались в сборище настоящих уродов.
«Кадиллак» въехал в город около половины пятого утра. Редхилл словно вымер. Два светофора на Мэйн-стрит, тянувшейся через весь городок, мигали желтым, а единственная проехавшая мимо машина принадлежала полиции, и копы посмотрели на приезжих с большим подозрением. «Кадиллак» в этом городе мог означать только две вещи: наркотики или похоронную процессию.
Одри объяснила Джеку, как выехать в предместье городка, где в восьмидесятых годах построили больницу. Очевидно, тогда кто-то решил, что Редхилл сильно разрастется, поэтому больницу расположили на большом участке земли, с перспективой пристройки к ней новых корпусов.
Они поставили машину на большой пустой парковке. Одри постепенно наполнял ужас. Возвращение домой никогда не было для нее приятным, но на этот раз она по-настоящему боялась. Вчера она несколько раз пыталась, дозвониться до матери и даже перед самым началом шоу, когда уже все было готово, позвонила ей снова. Но никто не взял трубку. И после шоу тоже дома опять никто не ответил. И разумеется, мобильника у мамы не было.
– Да зачем, скажи на милость, он мне нужен? – рассердилась она, когда Одри попыталась подарить ей телефон.
– Не знаю, мама. Чтобы ты всегда была на связи с миром…
– Ну, поскольку единственный человек там, в мире, это ты, Одри, не думаю, что в этом есть большая необходимость. Мы, все остальные жители планеты Земля, прекрасно обходимся обычными старомодными телефонами.
Господи, если бы ее мать сумела посмотреть на это с точки зрения остального мира, она бы поняла, что Редхилл расположен скорее на Марсе, чем на Земле.
Джек ободряюще улыбнулся:
– Выше голову, куколка. Если бы все было совсем плохо, кто-нибудь обязательно позвонил бы тебе.
Как странно, думала Одри, пока они бок о бок шагали ко входу в больницу, что Джек после столь недолгого знакомства так хорошо читает ее мысли.
Они вошли в больничную дверь, и в нос ударил запах хлорки. В пустом холле за стойкой сидела невысокая полная женщина лет пятидесяти в круглых очках с толстыми стеклами, с волосами, помытыми и уложенными так, словно все это делалось в парикмахерской для собак.
Одри подошла к стойке. Женщина подняла голову и тепло улыбнулась:
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Прежде чем Одри успела сказать хоть слово, непонятно откуда появилась еще одна женщина и пронзительно закричала:
– О Боже мой! О Боже мой!!!
Джек моментально шагнул вперед, заслонив собой Одри, словно ждал, что на нее сейчас нападут. Но женщина, точнее, девушка выбежала на небольшое полукруглое пространство перед стойкой и швырнула на нее стопку медицинских карточек.
– Вы Одри Пару!
– Ради всего святого, Мелисса! – воскликнула та, что постарше, поправляя очки, которые Мелисса, стремясь подбежать к Одри, каким-то образом сумела сбить набок.
Мелисса не обратила на коллегу никакого внимания – она сияла, глядя на Одри. Женщина за стойкой откатилась на своем кресле в сторону и встала.
– Мы можем вам чем-нибудь помочь, мисс? – снова спросила она.
– Можно мне ваш автограф? – пискнула Мелисса.
– А… да, конечно, – ответила Одри и оглянулась в поисках клочка бумаги. Мелисса сунула ей под нос папку.
– Здесь? – спросила Одри, показав на медицинскую карту некоего Стива Хельгенштайна.
Старшая хладнокровно убрала карту и протянула Одри блокнот. Одри благодарно улыбнулась ей и подписала блокнот.
Мелисса схватила его и в восхищении уставилась на подпись.
– О Боже! – снова воскликнула она, резко повернулась, вцепилась в телефонную трубку и начала тыкать и кнопки.
– Ну а теперь я могу вам чем-то помочь? – устало спросила старшая.
– Да, – кивнула Одри, стараясь не обращать внимания на Мелиссу, сейчас с любопытством поглядывавшую на Джека. – Я ищу своего брата. Насколько я понимаю, он лежит здесь.
– А где Лукас Боннер? – спросила Мелисса.
– Его здесь нет, – поспешно ответила Одри и посмотрела на вторую медсестру.
– Говорите, он наш пациент?
– Да, мэм. Аллен Лару.
– Аллен Лару. Сейчас посмотрю, – отозвалась та и осторожно уселась в свое кресло на колесиках. Мелисса что-то оживленно шептала в трубку.
– Скорее давай! – исступленно прошипела Мелисса, отключилась и немедленно набрала следующий номер.
– О, эта штука так медленно работает! – сказала медсестра, недовольно потряхивая головой и глядя на компьютер. – Подождите еще минутку.
– Потрясающе! – пробормотал Джек. Одри оглянулась. В холл начал подтягиваться народ, одетый в разноцветную медицинскую униформу. Они приходили по двое и по трое и смотрели на нее так, словно она была экзотическим животным в зоопарке.
– Пожалуйста, побыстрее, – попросила Одри медсестру.
– Прошу прощения, Одри дает автографы? – спросила Джека какая-то женщина.
– Я… э-э… сейчас узнаем, – отозвался он.
– А вы кто такой? – радостно улыбаясь, спросила его другая.
– Джек, – ответил он, улыбнувшись в ответ.
Честное слово, сколько бы раз это ни происходило, Одри никак не могла к этому привыкнуть. Дюжина пар глаз изучала ее босоножки, шорты и кудряшки стоимостью триста пятьдесят долларов, и она чувствовала себя при этом ужасно неловко. Одри просто ощущала, как они разглядывают ее кольца, серьги с бриллиантами и сумку от «Прада». Но всего удивительнее было то, что женщина за компьютером как будто не замечала, что эта толпа все теснее сжимается вокруг Одри – точнее, вокруг Джека. Лицо медсестры исказилось от напряжения, с которым она вглядывалась в монитор.
– Вы сказали, Аллен Лару? – снова переспросила она.
– Верно. – У Одри начинался приступ клаустрофобии. – Его привезли сюда вчера. – Внезапно ей пришло в голову, что Аллена могли отвезти в Даллас. Ну почему она не смогла дозвониться до матери! Если он в Далласе, это очень плохо. – Может быть, его перевезли в Даллас? – предположила она, заранее страшась ответа.
– Эй, Одри! – окликнул ее кто-то. – Мой брат учился с тобой в школе. Грег Бейкер. Ты его помнишь?
– Э-э… – Одри обернулась и улыбнулась дюжине зевак. Что они все делают тут среди ночи? Пока они стоят и пялятся на нее, у пациентов могут случиться приступы. – Конечно, – ответила она, глядя сверху вниз на похожую на гнома женщину. – Он играл в оркестре, да?
– Нет, работал в магазине. Он говорил, вы ходили вместе в класс по истории.
– А-а, – глубокомысленно кивая, протянула Одри. – Конечно. – Она понятия не имела, кто такой Грег Бейкер. – Да, конечно же, я помню Грега. Передайте ему от меня привет, ладно?
– А вы тоже ходили в здешнюю школу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39