— Но ручей так далеко…
— Знаю, — ответила Бренна, улыбаясь маленькой девочке, — и очень сожалею об этом. Но так надо.
Джерси смотрела на ведро, которое держала в руке.
— Пожалуй, лучше мне сказать об этом мистеру Руперту.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — серьезно ответила Бренна, и девочка помчалась со всех ног, чтобы осуществить свое намерение.
Рейли, остановившийся передохнуть после всех усилий, заметил:
— Им это не понравится.
— Конечно, не понравится, — согласилась Бренна, отодвигая его в сторону и снова берясь за гаечный ключ. — Но, — она сделала движение ключом, — у них нет выбора. Или дальняя дорога к ручью, или смерть. Думаю, они предпочтут дальнюю дорогу.
Болт все не поддавался. Рейли, почувствовав, что пальцы его обрели чувствительность, принялся помогать ей. Под их совместным нажимом болт наконец сдвинулся с места. После этого стало уже легче, и они без труда вывинтили его, как и остальные.
За этим занятием их и застал мистер Руперт, школьный учитель.
— Прошу прощения, — сказал он учтиво. Он был очень строгим учителем, но в жизни обходительнейшим человеком.
— Да, мистер Руперт? — Бренна выпрямилась и вытерла пальцы, выпачканные в ржавчине и краске, о свои бриджи.
— Джерси мне сказала, что вы разбираете водокачку. Она говорит, что вы сообщили ей, что с водой творится что-то неладное.
— Да, — ответила Бренна, — вода из этой водокачки распространяет инфекцию, холеру. Вы должны сказать детям, чтобы они не пили воду отсюда, а ходили за водой к ручью. Эта вода инфицирована.
Мистер Руперт поправил очки.
— Боже милостивый! Вы уверены? Я думал…
Бренна решительно перебила его:
— Я уверена.
— Понимаю, — кивнул мистер Руперт, — да, понимаю. Очень любопытно. Я сейчас же скажу об этом детям. А ручей, вы говорите, не представляет опасности?
— Пока что не представляет, — ответила Бренна.
Потом она добавила, что и стирать белье следует подальше от ручья, чтобы он оставался источником питьевой воды, не загрязненным отходами человеческой жизнедеятельности. Мистер Руперт, закоренелый холостяк с чрезвычайно старомодными представлениями о роли женщины в жизни, раскраснелся как маков цвет, услышав подобные слова из уст дамы. Но он был знаком с Бренной всю ее жизнь и знал, что ей следует доверять.
— Я скажу им, — заверил он ее, хотя и побледнел при этих словах. — О Господи!
Однако преподобный, только что появившийся из дома больного, над которым читал молитвы, не проявил такого же оптимизма при известии о том, что водокачка демонтирована.
— Холера распространяется с помощью проточной воды? — воскликнул он. — Да не говорите глупостей! Всем известно…
—…что источник холеры в миазмах, — закончила Бренна за него по примеру его жены и с той же интонацией. Только после этого она изложила свое мнение, к чему миссис Маршалл не была склонна и чего обычно не делала. — Дело в том, — пояснила она, — что только люди, которые постоянно пьют эту воду, заболевают холерой.
Мистер Маршалл взирал на Бренну с негодованием.
— Что я собирался сказать, — начал он, — когда вы так грубо перебили меня, — это что холера — наказание за грехи, бич Божий. И нет ничего удивительного в том, что первой, на кого пало наказание, была бабенка из таверны, недостойная распутная девица…
Бренна угрожающе шагнула вперед, но Рейли положил руку ей на плечо.
— Преподобный Маршалл, — сказал он, занимая позицию между Бренной и священником, — мы готовы принять общепризнанный взгляд на вещи, говорю вам это честно и открыто. Но я должен действовать как деревенский врач и думаю, что мне придется в первую очередь опираться на научные факты. Сейчас научные факты говорят мне, что эта вода опасна для ваших прихожан, а мисс Доннегал и я готовы заверить вас, что больше никто холерой не заболеет.
Говоря все это, Рейли вполне дружески обнимал преподобного за плечи и ловко оттеснял его с места, где Бренна и он занимались делом. Он поощрительно похлопал преподобного по спине и добавил:
— А теперь будьте славным малым, сэр, и в следующей воскресной проповеди сообщите всем, чтобы они брали воду только из ручья, но ни в коем случае не стирали в нем белье.
Рейли подмигнул преподобному и вернулся к Бренне.
Наклонившись над ручкой насоса, он спросил шепотом:
— Что он там делает?
Бренна бросила взгляд через плечо:
— Он смотрит на нас так, будто мы оба бежали из Бедлама.
— Бедный старый идиот. Еще один поворот ключа, Бренна, и, думаю, мы у цели…
Ручка насоса со стоном отделилась от металлической рамы, удерживавшей ее.
— Господи! — сказал Рейли. — Наконец-то!
Бренна взяла ручку у него из рук:
— Отлично! Теперь нам нужна только вывеска.
Рейли кивнул:
— Я знаю, как составить текст объявления. Примерно так: «Эта водокачка закрыта по распоряжению доктора Рейли Стэнтона, местного врача, в целях предотвращения дальнейшего распространения холеры».
Бренна, впечатленная формулировкой, заметила:
— Звучит вполне официально.
Рейли вытер руки о полы куртки.
— Да, — сказал он, — когда я хочу, мне удается быть вполне официальным. И что дальше?
— Нам придется развесить объявления везде по течению ручья, питающего водокачку, и сделать их убедительными, чтобы люди не пили из него. А для тех, кто не умеет читать, а таких большинство, нам придется делать эти объявления устно, переходить из дома в дом и объяснять.
Она посмотрела на ручку от насоса, которую все еще держала в руке.
— Это еще только половина битвы, — заметил Рейли. — в которой надо победить.
Она подняла на него глаза: от работы с насосом щеки и скулы его были перемазаны грязью и жирной смазкой, а повязка на плече делала его смешным и неуклюжим. И при всем этом он был красивейшим мужчиной, какого ей доводилось видеть. Солнце высветило золотистые пряди в его темных, плохо причесанных волосах, и теперь блики играли на его скульптурно вылепленных скулах и подбородке. Его глаза густого шоколадно-коричневого цвета излучали ум и юмор, каких она никогда прежде не видела ни в чьих глазах…
Вопреки охватившему ее чувству любви она ощутила глубокую печаль.
— Да, — сказала она тихо, — эту битву надо выиграть.
Глава 30
Но выиграть эту битву было нелегко.
Жители деревни не пришли в восторг от того, что источник воды, которым они пользовались всю жизнь, вдруг столь внезапно стал для них недоступен.
Напрасно Бренна и Рейли твердили, что вода из деревенской водокачки заражена, напрасно напоминали о том, сколько жизней унесла холера прошлым летом. Сельчане продолжали роптать. Раздавались такие высказывания: «Я всю жизнь изо дня в день пью воду отсюда и ни разу не был болен» и «И если холеру вызывает вода, то как случилось, что Уна Мердок заболела уже после того, как с водокачки сняли ручку?»
Бренна пыталась объяснить им, что не все люди одинаково восприимчивы к инфекции и что миссис Мердок, вероятно, уже была заражена до того, как они с Рейли демонтировали водокачку, просто симптомы ее болезни проявились позже. Бренна знала, что через несколько дней, когда окажется, что новых случаев заболевания холерой больше нет, жители деревни будут вынуждены признать ее правоту. Но пока что…
Пока что она и доктор Рейли Стэнтон стали самыми непопулярными людьми в Лайминге.
Более всего Бренну сейчас беспокоило состояние Флоры, все еще серьезно больной и не поддававшейся лечению. Девушка стала такой слабой и хрупкой, что с минуты на минуту Бренна ожидала услышать хрипы в ее груди — столь знакомый предвестник смерти.
Самым ужасным было то, что лорд Гленденинг начал подозревать, что в случае с Флорой Бренна почти не питала надежды на благоприятный исход. Он не выходил из комнаты Флоры, если только Бренна не поручала ему срочно выполнить какое-нибудь задание. Он больше не спал, а только сидел, сохраняя на лице привычное выражение иронии, время от времени обращаясь к Бренне с просьбой что-нибудь сделать для ее спасения.
В какой-то момент в полном отчаянии Бренна сказала ему, что если он хочет помочь, то пусть поговорит с деревенскими жителями, барабанившими в дверь «Истерзанного зайца» и требовавшими, чтобы Бренна вернула им их водокачку. Она сказала графу, что Флора не заболела бы, если бы не зараженная вода из этой водокачки. В ней теплилась надежда, что, услышав это от лорда Гленденинга, они в конце концов поверят. Несмотря на донжуанские наклонности и образ жизни графа, община его уважала.
Но, чтобы поговорить с деревенскими жителями, лорду Гленденингу пришлось бы оставить на время Флору, а он решительно отказывался сделать это.
Бренна решила поселиться здесь же: она устала метаться между таверной и Берн-Коттеджем. Другие пациенты — Шеймас Макгрегор и миссис Макадамс — уже проявляли некоторые признаки улучшения и больше не нуждались в круглосуточном наблюдении. Рейли ухаживал за остальными пациентами: миссис Мердок и особенно за Харолдом Макафи, проявившим чудеса выносливости и ставшим его фаворитом. Пока что единственной их неудачей была Флора.
Но Бренна без устали боролась за жизнь девушки. Однажды ночью лорд Гленденинг разбудил ее от недолгой дремоты, в которую она впала от усталости.
Граф, не брившийся и не спавший целую неделю, представлял весьма живописное зрелище. Бренна, открыв глаза и увидев это страшное лицо, вздрогнула от неожиданности.
— В чем дело? — прошептала она, готовясь услышать самое худшее.
— Мне кажется, она отошла, — сказал он, и голос его дрогнул.
Бренна бросила испуганный взгляд на постель. Флора лежала неподвижно. Правда, на ее лице не было обычной смертельной бледности, искажавшей ее прелестные черты. Щеки ее были окрашены легким румянцем, а губы полуоткрыты и казались влажными.
Бренна знала, что часто выражение мира и высшей красоты покоя иногда появляется на лице усопшего. И она подумала, что сейчас произошло именно это.
— О Господи, — сказала она, протягивая графу руку, — мне так жаль.
Эти слова ничуть не выражали чувства безмерной горечи потери, охватившего ее, и она обратилась к нему по имени, что иногда делала, когда они были наедине.
— Мне так жаль, Йен.
Лицо графа было искажено скорбью. Он бросился в объятия Бренны и зарылся лицом в ее плечо, в то время как все его огромное тело содрогалось от горьких рыданий.
Бренна, совершенно не подготовленная к такому проявлению чувств, смущенно и неловко похлопывала его по спине и шептала ему какие-то бессмысленные слова утешения, понимая, что все это бесполезно и не достигает цели.
Этот взрыв чувств графа разбудил Рейли.
Когда он увидел Бренну в объятиях графа, глаза его полезли на лоб, и он тотчас же очнулся ото сна. Бренна, заметив это, подняла руку и показала на постель Флоры.
Рейли не терял времени. Он взял свой стетоскоп, лежавший на столике возле постели Флоры, и приложил его к груди девушки. Прижавшись ухом к его другому концу, он изо всех сил вслушивался, стараясь уловить признаки дыхания и сердцебиения.
— Это моя вина, — рыдал лорд Гленденинг. прижимаясь лицом к шее Бренны и щекоча ее кожу отросшей щетиной. — Если бы я женился на ней, как мне следовало бы сделать, она не заболела бы. Она не пила бы эту грязную воду и была бы здорова.
— Это не твоя вина, — утешала его Бренна. — Ты не знал. Никто из нас не знал…
Рейли зашипел на них обоих, чтобы они замолчали.
— В чем дело, Рейли? — прошептала Бренна, когда граф наконец проглотил свои рыдания.
Ухо Рейли все еще было прижато к стетоскопу.
— Странная вещь, — сказал он, — у нее ровное и сильное сердцебиение. И дыхание тоже…
И в этот момент Флора внезапно открыла глаза. Лорд Гленденинг и Бренна ахнули от радостного изумления.
— Привет, — сказала Флора, глядя на стетоскоп, — что вы здесь делаете?
Голос ее был очень слабым, но интонация знакомой всем, кто знал Флору. Это ничуть не походило на лихорадочный бред, который они слышали всю последнюю неделю.
Лорд Гленденинг издал крик и с грохотом упал на колени у постели Флоры, отчего содрогнулось все здание.
— Флора! — завопил он. — Ты в порядке?
Флора смотрела на него с любопытством:
— Думаю, да, хотя я ужасно голодна.
Изумленная Бренна только молча смотрела на девушку. Рейли, отняв стетоскоп от груди Флоры, сказал:
— Голодна. Ты слышишь, Бренна? Она говорит, что голодна.
И только тогда Бренна прижала руки к щекам, почувствовав, что по ним текут слезы.
— Что ей можно есть? — суетливо набросился на нее лорд Гленденинг. — Что я могу ей дать?
Бренна вопросительно посмотрела на Рейли.
— Возможно, хлеб подойдет, — сказала она. — Как ты думаешь? Вымоченный в молоке?
Рейли, заметив, что граф и воскресшая девушка обмениваются влюбленными взглядами и шепчут друг другу нежные слова, склонил голову и посмотрел на Бренну.
— Не пойти ли нам поискать еду в чулане, мисс Доннегал?
Они неслышно спустились по темной лестнице и оказались в общей комнате таверны. Бренна, следовавшая за Рейли, который, к счастью, догадался зажечь свечу, не могла не думать о том, как странно все складывается… Только они двое бодрствовали, если не считать Флоры и графа, в доме, не принадлежавшем им. Миссис Мерфи и ее муженек давным-давно легли спать после очередной перепалки с Бренной, потому что они продолжали требовать от нее возвращения водокачки, так как вода была нужна и в прачечной и в кухне.
Никто, мрачно размышляла Бренна, никто ничего не понял. И пока она не заставит этих дураков из Королевского медицинского колледжа поверить в ее теорию, никто так ничего и не поймет.
— Давай разберемся в фактах, — сказал Рейли, открывая дверь чулана и стараясь держать свечу как можно выше. — Молоко, — разглядел он. — Хочешь нарезать хлеб ломтиками?
Бренна потянулась к караваю и нарезала хлеб, думая про себя: «Ведь за долгое время это первый случай, когда мы остались одни. Первый случай за бог знает какое долгое время. Интересно, спросит ли он меня?..»
Она достала молоко, и Рейли, притворив дверь чулана ногой, поставил свечу на стол, на котором Бренна резала хлеб.
— Я знаю, в чем дело. И хочу, чтобы ты тоже знала об этом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41