Внезапно уловив краем глаза чью-то тень, Элинор повернулась, и дыхание замерло у нее в груди.
– О! – воскликнула она и прикрыла ладонью рот. Ее охватило чувство стыда, и сердце учащенно забилось. Она была так поражена, что не могла сдвинуться с места и только смотрела на него, часто моргая, стараясь при этом удержаться на ногах.
Одетый в длинное серое пальто, небрежно прислонившись к стволу дерева, за ней наблюдал Фредерик с веселым блеском в глазах.
– Не останавливайтесь из-за меня, леди Элинор. Мне доставляет огромное удовольствие ваш танец. Впрочем, я должен извиниться за то, что напугал вас уже второй раз за этот день.
Элинор наконец обрела голос, хотя и нетвердый:
– Я думала, что нахожусь одна здесь, мистер Стоунем. Вы могли бы дать знать о своем присутствии.
– И лишиться такого восхитительного зрелища? Ну нет!
– Джентльмен поступил бы именно так.
– Я уже говорил вам, что не считаю себя джентльменом.
– Не сомневаюсь. Но что вы делаете здесь, в парке лорда Хенли? Если не считать того, что подкрадываетесь, как пантера, и наблюдаете за тем, кто об этом не подозревает.
– Мне не хотелось бы рассеивать ваши иллюзии, однако истина гораздо прозаичнее, чем вы думаете. У меня назначена встреча с лордом Хенли, и поскольку сегодня прекрасный день, я решил прогуляться. Что касается пантеры… Хм, мне нравится такое сравнение.
– Я не собиралась говорить вам комплименты.
– Нет, конечно. И все же я воспринял это как комплимент. Однако вы… – он окинул взглядом ее фигуру, – выглядели как языческая жрица, исполняющая какой-то древний ритуальный танец. Хотя я полагал, что в таких случаях жрицы снимают с себя больше одежды, чем сапожки и шляпу.
Фредерик наблюдал, как покраснели щеки Элинор. У него возникло желание обнять ее и поцеловать просто так, для развлечения, однако она могла воспринять это иначе, чем женщины, с которыми он привык общаться. Нет, она ни за что не допустит такой вольности, как ничего не значащий поцелуй. А жаль, потому что она очень мила.
Правда, в прошлом Элинор позволила себя поцеловать, и вполне охотно, насколько он помнил. Фредерик изучал ее лицо, все еще не в силах поверить, что это та самая девочка. Теперь перед ним была женщина, с которой он уже не мог вести себя так легкомысленно.
– Может быть, вы возьмете свои вещи и позволите мне проводить вас до дома лорда Хенли? Полагаю, вы направлялись именно туда.
– Да. – Элинор взяла свои сапожки и прислонилась к стволу дерева, надевая их. Фредерик невольно обратил внимание на ее лодыжки, пока она зашнуровывала сапожки длинными изящными пальцами. – Я пришла навестить леди Хенли, – сказала она, расправляя свои юбки.
– Леди Хенли? – Боже, он даже не подозревал, что у Хенли есть жена.
– Разве вы не знали, что моя подруга Селина Сноуден теперь виконтесса Хенли?
Селина? Та самая светловолосая девчонка, которая, словно тень, всегда следовала за Элинор?
– Нет, не знал.
– Они поженились этой весной. Во всяком случае, – сказала Элинор, тряхнув головой, – я найду дорогу без вашего сопровождения. Пожалуйста, идите первым. – Она кивнула в сторону дома, чьи выгоревшие на солнце стены из бежевого камня неясно вырисовывались за верхушками деревьев.
– Только после вас, – возразил Фредерик, жестом уступая ей дорогу.
Она посмотрела ему в глаза и кивнула:
– Хорошо. В таком случае всего доброго, мистер Стоунем.
Элинор с осанкой королевы двинулась вперед, оставив за собой приятный аромат жимолости и лимонной вербены. Ее шляпа – хитроумное соломенное сооружение с бледно-зеленой шелковой окантовкой под стать платью – осталась лежать забытой на траве рядом с дубом.
Широко улыбнувшись, он наклонился и поднял ее. От соломы исходил приятный запах, отчего его пульс резко участился. Черт возьми, что эта женщина делает с ним? Никогда прежде он не испытывал такого влечения, как к ней – леди во всех отношениях и к тому же невинной. Фредерик стоял, улыбаясь как школьник, и наблюдал за ее удаляющейся фигурой.
Может быть, это было испытание, ниспосланное ему свыше? Ну конечно, не иначе.
– Леди Элинор, – крикнул он ей вслед. – Вы ничего не забыли?
Она застыла на месте и сделала два глубоких вдоха, прежде чем повернуться к нему. Он почувствовал настороженность и недоверие, витавшие в воздухе вокруг нее. Фредерик держал ее шляпу за широкие шелковые ленты, раскачивая. Вот он, запретный плод. Возьмет ли она его?
Элинор ничего не сказала в ответ и не сдвинулась с места. Неужели она так стремится избавиться от его общества, что решит отказаться от своей шляпы и продолжить движение без нее? Оставит его стоящим там с глупым видом?
Фредерик не выдержал и сделал несколько широких шагов, сократив дистанцию между ними.
Элинор стояла неподвижно, как статуя, высеченная из мрамора, и наблюдала за ним.
– Вот, – сказал он угрюмо, подавая ей шляпу. – Я не могу допустить, чтобы вы жертвовали своим внешним видом из-за неприязни ко мне. – Он вытащил цветок жимолости у нее из-за уха и воткнул его себе в петлицу лацкана.
Затем протянул руку и убрал с ее лица темный локон, выбившийся из прически.
Она молча смотрела на него, и в ее взгляде было что-то гипнотическое. Казалось, она смотрит прямо на него и в то же время как бы мимо. Фредерик аккуратно надел шляпу ей на голову и, не желая прерывать физический контакт, провел кончиком пальца по ее шее, почувствовав, как она затрепетала в ответ.
– Не прикасайтесь ко мне, сэр, – сказала Элинор почти шепотом.
– Вот как? Тогда, может быть, мне следует поцеловать вас, чтобы освежить память? Ведь это было так давно, не правда ли?
– Не смейте! – крикнула она, и глаза ее тревожно расширились.
– Не беспокойтесь, дорогая. Я сделаю это, не прикасаясь к вам руками, если вы так желаете. Смотрите, все это время мои руки будут прижаты к бокам. – Фредерик наклонился к ней, и ее учащенное дыхание опалило его щеку, когда его губы соприкоснулись с ее напряженными, неподатливыми, губами. Он мучительно пытался размягчить их так, чтобы они приоткрылись для него. С гулко бьющимся сердцем он услышал ее тихий стон, который с трудом различил из-за шума в ушах.
Он поцеловал ее осторожно и нежно, с трудом сдерживая руки, прижатые к бокам. Этот поцелуй был почти целомудренным, и все же кровь его воспламенилась от желания, побуждая его прижать Элинор к себе и целовать со всей страстью. Но Фредерик приказал себе оставить ее. Он отступил на шаг назад и с любопытством наблюдал, как ее веки затрепетали, и она открыла глаза, явно ошеломленная.
Затем ее рука взметнулась вверх, и Элинор влепила ему пощечину.
– Как вы посмели целовать меня без разрешения? – Она пристально смотрела на него, трепеща всем телом.
Фредерик ухмыльнулся и потер щеку.
– Скоро, миледи, вы будете умолять меня поцеловать вас.
– Ни за что, пока я жива. – Она так неистово замотала головой, что у него возникло опасение, как бы ее шляпа не слетела на землю.
– Может быть, поспорим? Ставлю сотню фунтов, что вы будете умолять меня поцеловать вас еще до окончания года. Принимаете пари?
– О-о! – воскликнула она, раздраженно топнув ногой. – Вы просто негодяй. Я не хотела верить в это, однако все, что говорят о вас, действительно правда, не так ли?
– Я не знаю. Может быть, вы расскажете, что обо мне говорят, и тогда я отвечу на каждое обвинение. Вероятно, в таком случае все выяснится. Как говорится, «покопаемся в моем грязном белье».
– Хорошо. – Элинор сложила руки на груди и посмотрела ему в глаза: – Говорят, вы лишаете девственности невинных девушек.
– Невинных? Неужели так говорят? Вы можете не беспокоиться, это явная ложь. Я никогда не связываюсь с невинными девственницами. Что еще?
– Что вы имеете около дюжины любовниц.
– На сегодня всего лишь одну, если не считать короткой связи с вдовой в Шропшире. Вы действительно думаете, что я способен содержать стольких дам полусвета? Я не настолько богат. Нет, я думаю, достаточно и одной любовницы даже для мужчины с моим аппетитом. Есть еще какие-нибудь утверждения?
Элинор заметно сузила глаза, и щеки ее покраснели еще больше.
– Ходят слухи, что вы дважды дрались на дуэли за последние шесть месяцев. Вам бросили вызов разгневанные мужья после того, как застали вас с их женами.
– О, это правда. Но лишь частично. Я действительно дрался на двух дуэлях и…
– Ранили невинного человека, который хотел отомстить за поруганную честь своей жены, после того как вы хладнокровно и расчетливо соблазнили ее, – прервала его Элинор, сверкая синими глазами.
– Я ранил этого глупца в руку, чтобы он не убил меня без основательной причины.
– Вы отрицаете, что соблазнили двух замужних женщин?
Фредерик кивнул.
– Я соблазнил только одну замужнюю женщину, но при этом не знал, что она замужем. Она сказала мне, что свободна. Это все?
– Разве этого не достаточно? Хорошо еще, что вас не убили.
– Должен сказать, меня трогает ваша забота обо мне. Но почему вас волнует, убьют меня или нет?
– Вы забыли, что наши отцы подписали брачное соглашение и ожидают, что мы поженимся к Рождеству.
– Ах да. Действительно. Но вы сказали мне сегодня утром, что не намерены выходить за меня замуж, и я тоже сказал, что не хочу жениться на вас. Так что у вас нет причины беспокоиться обо мне.
– Вы хотите сказать, что такой мужчина, как вы, не способен вынести общения с такой женщиной, как я?
Представляла ли она, как близко к истине было это утверждение? Нет, он не сможет вынести ее близость, опасаясь не совладать с собой. Пусть он не джентльмен в традиционном понимании этого слова, однако ему не чужды угрызения совести.
– Всего хорошего, мистер Стоунем, – сказала Элинор, прервав его мысли. Слегка кивнув, она повернулась и зашагала прочь, оставив его рядом с живой изгородью из жимолости с мыслями о том, что, возможно, было бы лучше, если бы несколько месяцев назад он не выбил выстрелом дуэльный пистолет из руки незадачливого мужа.
Глава 4
– Дорогая Элинор, этого не может быть. – Селина так резко поставила чашку на блюдце, что расплескала чай на скатерть. Ее голубые глаза были полны тревоги. – Почему твой отец так поступил с тобой?
Элинор водила пальцем по рисунку на скатерти, не в силах встретить сочувствующий взгляд подруги.
– Я сама не могу этого понять, но, думаю, он считает, что делает это во благо мне.
– Во благо? – Голос Селины возвысился. – Брак с Фредериком Стоунемом – это благо?
– По-видимому, мама убедила его, что все юные леди вздыхают по нему. Вероятно, отец счел Стоунема… весьма желанным женихом. – Элинор с трудом произнесла последние слова, вспомнив, как он целовал ее. Может быть, сейчас он посмеивается над этим в конюшне с лордом Хенли? Рассказывает, как легко подчинить ее своему желанию?
Селина покачала головой:
– Никто из наших знакомых не вздыхал по нему, когда мы были девчонками. Я, например, даже не замечала его в те годы. Почему твоя мать предполагает такие вещи?
– Я не знаю, Селина. Меня сводит с ума мысль о том, что она каким-то образом узнала о моем девичьем увлечении.
– Откуда она могла узнать это? Ты кому-нибудь рассказывала об этом? Может быть, Генри?
Элинор покачала головой:
– Нет, конечно. Но даже если бы поделилась с ним, Генри ни за что не рассказал бы об этом нашей матери.
– Это верно. – Селина закусила нижнюю губу и, казалось, вот-вот готова была заплакать. – О, Элинор, я так хочу, чтобы ты была счастлива в браке, как я с Хенли. Но с Фредериком Стоунемом у тебя этого не будет.
– Я хочу сообщить отцу, что не намерена выполнять условия договора. К тому же Фредерик сказал, что не желает жениться на мне.
Селина резко втянула воздух.
– Как он посмел отказаться от тебя? Он недостоин даже чистить твои сапожки.
– Я не понимаю, почему он сначала согласился на брак со мной? – Элинор пожала плечами, и в этот момент ее внимание привлек звук мужских голосов в холле.
Она подалась вперед в своем кресле.
– Почему он здесь? – прошептала она.
Селина сузила глаза:
– Представь мое удивление, когда я узнала, что Хенли считает мистера Стоунема своим другом. Другом, Элинор! Ты можешь в это поверить?
– Не могу, – ответила Элинор. – Хенли почти на десять лет старше его. Как они познакомились?
– Хенли был хорошо знаком со старшим братом мистера Стоунема, Чарлзом. Бедняга Хенли охотился с Чарлзом Стоунемом в тот день, когда тот погиб, и, боюсь, Хенли чувствует себя ответственным за его гибель, хотя это был явно несчастный случай, – поспешно добавила Селина. – Хенли говорит, что, умирая, Чарлз попросил его позаботиться о Фредерике, и потому он старается выполнять последнюю просьбу Чарлза. Конечно, делать это нелегко, учитывая характер Фредерика.
– Да, – согласилась Элинор, теребя рукав своего платья. Мужские голоса прозвучали вблизи двери гостиной и удалились в направлении кабинета виконта. Элинор встретила вопросительный взгляд подруги и отвернулась к мраморной каминной полке, заставленной декоративными херувимами всевозможных форм и размеров.
Селина опять сузила глаза:
– Ты чего-то недоговариваешь мне, Элинор. Я чувствую это. – Подруга слишком хорошо знала ее. Почти так же, как Генри.
Правда, Селина была посвящена в секрет, которым Элинор не осмелилась поделиться с братом. Если бы Генри узнал, что произошло между Элинор и Фредериком много лет назад, он, вероятно, вызвал бы его на дуэль. Нет, он не должен ничего знать.
– Элинор? – обратилась к ней Селина, прервав ее мысли. – Ты витаешь где-то в облаках. Ты должна рассказать то, что скрываешь от меня. Мне не терпится узнать.
Элинор вздохнула и положила руки себе на колени. Хорошо, она признается во всем. Селина все равно в конце концов докопается до истины.
– Только что в парке… Фредерик… он поцеловал меня.
– Поцеловал? Ты, конечно, шутишь.
– Боюсь, говорю это совершенно серьезно. Не знаю почему – учитывая, что он сравнивал меня с кобылицей, – но он поцеловал меня. Почти целомудренно, но тем не менее поцеловал.
– Пожалуйста, скажи, что ты не давала ему согласия на это.
– Конечно, нет! Я еще не потеряла разум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33