https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/eago-da325f8-61588-item/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

На г-жу Морель смерть Милы произвела ошеломляющее впечатление. Сначала она так отчаянно рыдала и вопила, что походила на безумную; потом она впала в апатию, из которой выходила только для того, чтобы кричать, что хочет уехать из Го – рок, – этого проклятого места, где погибает все любимое ею.
Масалитинов проснулся поздно, расстроенный и видимо больной; известие, что тело Милы нашли на лестнице террасы произвело на него тягостное впечатление. Он тоже объявил, что не останется ни за что в Горках и ночь проведет в церковном доме до похорон, назначенных через день, а затем поместится где-нибудь в окрестностях, пока не приведет в порядок необходимые дела.
Днем Георгий Львович верхом отправился в замок Бельского, чтобы сообщить Наде о происшедшем, а графиня поручила ему передать Масалитинову и г-же Морель предложение поселиться у нее до тех пор, пока они не определят свое будущее местопребывание. Но вечером, за первой панихидой, у г-жи Морель был такой приступ отчаяния, что стали опасаться за ее рассудок и решили немедленно перевезти ее к Наде, пригласив врача.
Погребение Милы и ребенка ознаменовалось неприятным случаем. Одна из свечей упала из подсвечника и воспламенила платье покойницы; с трудом потушили небольшой пожар и переодели тело.
Прямо с кладбища Масалитинов отправился в замок Бельского. Надя приняла его дружески и с опасением заметила, что у него очень дурной вид. Она сообщила ему о болезни г-жи Морель, которую доктор велел уложить в постель. Та бредила, и ей представлялись то Мила, то Красинский, от которых она отбивалась и кричала. Из города уже выписали сестру милосердия. Доктор был еще в замке и собирался уехать только вечером. Но во время обеда Михаил Дмитриевич неожиданно упал в обморок и, осмотрев его, врач заявил, что начинается, по-видимому, в тяжелой форме нервная горячка. Действительно, болезнь усиливалась с невероятной быстротой, и три недели жизнь Масалитинова буквально была на волоске.
Обессилев от хлопот вокруг двух боровшихся со смертью больных, Надя телеграфировала матери, умоляя приехать помочь ей, а также и ради соблюдения приличия. Зоя Иосифовна не замедлила приехать и, с присущей ей добротой, ухаживала за обоими больными, не питая против них злобы за прошедшее.
Однако относительно г-жи Морель все заботы оказались напрасными и апоплексический удар унес ее в могилу. Ровно через три недели после смерти Милы она соединилась в ином мире с той, кого любила, как родную дочь.
Что касается Масалитинова, то его молодой и сильный организм победил болезнь, но доктор сказал, что выздоровление пойдет медленно.
Как только Михаил Дмитриевич оказался вне опасности, Надя уехала в Киев, где надо было свести денежные счеты с наследником графа Адама, – бедным пехотным офицером, служившим на границе и принадлежавшим к младшей, боковой ветви графов Бельских.
Прошло месяца четыре, и все это время Надя с Масалитиновым были заняты приведением в порядок своих дел. Граф Адам, вполне уверенный, что переживет молодую жену, прекрасно выставил себя, назначив Наде миллион рублей. Такое великодушие ничего не стоило ему, так как он не сомневался в словах Фаркача, что жена не протянет более трех лет, а свой «великодушный» дар он получит таким образом обратно.
Но судьба решила иначе; а наследник Бельского, славный, скромный юноша, совершенно подавленный и ослепленный неожиданно выпавшим ему громадным наследством, и не подумал оспаривать у молодой вдовы троюродного брата того, что ей дал муж. Итак, все устроилось миролюбиво, и новый граф Бельский сделался частым гостем в доме Зои Иосифовны.
Как только состояние здоровья позволило, Михаил Дмитриевич поспешил уехать в Киев, потому что даже самая близость Горок была ему невыносима. По завещанию Милы, муж являлся ее единственным наследником, но он ни за что не хотел поселяться в доме, где проживал с Милой, и очень выгодно продал его еврею банкиру, женившему сына. Михаил Дмитриевич чувствовал себя счастливым, а душа его, как и тело, мало-помалу возрождались. Он вышел в отставку, так как физические и нравственные потрясения совершенно расстроили его организм, и ему предписан был продолжительный отдых. Он был обручен с Надей, но это оставалось в тайне до конца официального траура обоих. Теперь он иначе смотрел на свое счастье, и в душе его произошел полный переворот. Он не был уже прежним, самонадеянным «скептиком», потому что видел и ощущал «невидимое», а страшные силы иного мира едва не убили его. Он сделался верующим, с умилением благодаря Бога за свое спасение и за дарованное ему новое счастье. Врачи определили, что для окончательного выздоровления Михаил Дмитриевич должен проводить зимние месяцы на юге, и решено было поселиться в окрестностях Генуи, куда отвезут его адмирал и Георгий Львович, отправлявшиеся затем снова в Индию.
Иван Андреевич и его молодой спутник не покидали своих друзей и деятельно помогали Наде с женихом разбираться в делах. В особенности Масалитинов, по слабости и болезненному состоянию, нуждался в поддержке и помощи в хлопотах по наследству жены. Теперь молодой человек страстно хотел отделаться от Горок до своего отъезда за границу, а Иван Андреевич обещал ему, когда представится случай, показать покупщику имение и сделать запродажную. Одно воспоминание о Горках приводило Михаила Дмитриевича в дрожь, и он с лихорадочным нетерпением ожидал минуты, когда перестанет быть собственником этого проклятого места.
А он еще не знал, что зловещие явления не прекращались. Адмирал скрыл от него письмо отца Тимона, сообщавшего, что не только разбежались все оставшиеся в Горках слуги, но даже крестьяне волнуются, настаивая, чтобы вырыли с кладбища тело Милы и закопали «ведьму» где-нибудь в другом месте. Дело в том, что многие лица и даже сам священник ясно видели Милу, как живую; она сидела на своей могиле, плакала и ломала руки. Иной раз она носилась по всему кладбищу, преследуемая убитым ею мальчиком, а затем оба исчезали в каком-то пылавшем костре. Словом, случаи появления призрака были многочисленны и разнообразны; в господском доме, например, видели Милу в сопровождении черного рогатого человека, а в бывшей детской слышались по ночам крики, стоны и шум борьбы.
Ввиду всех этих историй, понятно, как счастлив был адмирал, когда однажды утром доложили Масалитинову о прибытии господина, желавшего купить Горки. На визитной карточке стояло имя Оскар ван дер Хольм.[11]
Когда Михаил Дмитриевич вошел с адмиралом в кабинет, куда провели покупщика, и тот раскланялся с ними, Иван Андреевич вздрогнул и пристально взглянул на того.
Это был человек около сорока лет, худой и хорошо сложенный, с красивым и правильным, но бледно-восковым лицом; в бесцветных губах и больших темных глазах было странное и неопределенное выражение. Переговоры окончились невероятно быстро. Господин ван дер Хольм заявил, что знает имение, так как много лет тому назад был в нем у бывшего владельца Изотова, которого хорошо знал по Италии. Он не торговался и сказал, что уплатит наличными деньгами условленную сумму при подписании контракта.
Масалитинов был в восторге, но тем не менее считал своей обязанностью сказать, что Горки пользуются дурной славой и считаются «нечистым» местом ван дер Хольм рассмеялся и заметил, что знает об этом; но, будучи убежденным скептиком, смеется над такой нелепостью и, конечно, страх «привидений» не остановит его от покупки поместья, которое ему чрезвычайно нравится.
Вечером Надя, Масалитинов и Иван Андреевич с Ведринским сидели и беседовали. Видя, что адмирал мрачен и озабочен, Михаил Дмитриевич спросил, что его так беспокоит.
– Продажа Горок, – ответил тот.
– Как?! Неужели вы сожалеете об утрате этого очаровательного места, или вам жаль покупщика? – смеясь, спросил Михаил Дмитриевич.
– Нет, другое беспокоит меня. Видите ли, господа, покупщик, несомненно, – сатанист высшего разряда, и талисман Манармы, который я ношу на шее, предупредит меня о свойствах этого господина. Конечно, он покупает Горки для своей дьявольской общины, желающей сохранить за собой обладание подземельями. Во время нашего разговора у меня внезапно явилось убеждение, что борьба наша не кончена. Мы только что видели, как завершилась трагедия дочери колдуна, а внутренний голос подсказывает мне, что нам придется еще разбираться в этом наследстве.
– Но пусть будет и так, – заметил Масалитинов. – С верой в Бога и при помощи ваших учителей, чего нам бояться?
– Конечно, если понадобится, мы смело примемся снова за неблагодарный труд открывать глаза людям, упорно не желающим понять, что их окружает темное воинство сатанизма, которого они касаются весьма часто, по неведению или легкомыслию, и зачастую гибнут, не подозревая опасности…
Конец
Виши, 1910 г.

Примечания

1

Религия гласит: уверуйте и вы поймете. Наука говорит вам: поймите и вы уверуете. ` Ж. де Местр.

2

Летний полевой бал.

3

В Индии так называется земное воплощение духа, чаще всего воплощение бога Вишну.

4

Автор сочинений: «Книга духов», «Небо и ад», «Евангелие по спиритизму» и др.

5

Злобный дух, уничтожающий одержимого им субъекта.

6

Облатка – причастие у католиков.

7

Надгробные памятники в Бретани друидической эпохи.

8

Умирает человек надолго, а дураком остается навсегда (фр.).

9

Lermina. – «Magie pratique», p. 202

10

Где нет ничего, там и король бессилен (фр.).

11

Подробное описание этой личности находится в романе «В царстве тьмы».

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59


А-П

П-Я