Словно проникнув в его мысли, король поднял голову и сказал:
– У меня есть поручение для тебя, Фицджаст. – Он протянул ему пергамент, скрепленный королевской печатью. – Тебя считают сторонником королевы, поэтому если ты случайно встретишь кого-нибудь из тех, кто поддерживает ее и моих мятежных сыновей, то сумеешь убедить их, что ты один из них. Это обеспечит тебе беспрепятственный доступ туда, где король Людовик ждет моего ответа. – Он жестом подозвал Саксона. Вручив ему свиток пергамента, король холодно улыбнулся. – Отдашь это ему.
– Служить вам для меня дело чести, ваше величество! – сказал Саксон, засовывая свиток под тунику, рядом с пачкой писем.
– Туда путь короткий, поэтому ты обернешься за три дня.
– Три дня – пустяки, ваше величество. Могу я попросить вас о милости…
– Если ты просишь меня отложить допрос леди Мэллори, то напрасно. Ты сам видел. Она готова рассказать мне все, что я хочу знать.
– Но вы не сможете определить, лжет она или говорит правду. Я смогу разобраться в этом и сберечь много времени и, возможно, людей на вашем пути в Пуатье.
Король Генрих взглянул на него с ледяной улыбкой.
– Ты гораздо больше похож на отца, Фицджаст, чем я предполагал! Ну что ж. В таком случае я отложу допрос леди Мэллори до твоего возвращения.
Саксон склонил голову перед королем и вышел из палатки. Избегая встреч, он пошел на берег реки и уставился на струившиеся мимо него воды. Раньше он поверил бы королю безоговорочно, но это было до того, как он убедился, что в жизни все складывается не так просто и гладко, как в тех балладах, которые он распевал при дворе королевы. Если король Генрих сочтет уместным допросить Мэллори и казнить ее еще до того, как Саксон доберется до короля Людовика, он сделает это без колебаний.
Саксон прислушался к шуму реки, бурлившей над камнями и плавно скользившей под деревьями. Каждое движение рождало музыку. С проклятием он снял с плеча лютню. О какой музыке может идти речь, если Мэллори уйдет из его жизни? Нужно выбросить лютню в реку!
Саксон положил лютню рядом с собой. Нельзя допускать мысли, что смертный приговор Мэллори неизбежен! Ничто нельзя считать неотвратимым! Должен же существовать какой-то способ спасти жизнь Мэллори! Он снова закинул лютню на плечо. Вытащив свиток пергамента. Саксон задумчиво похлопал им по ладони.
Как, Мэллори говорила, зовут оруженосца ее отца? Деннис? Доналд? Нет, Дюран! Парню хочется стать героем? Саксон готов предоставить ему шанс, и, он надеется, Мэллори тоже.
Глава 20
Мэллори поморщилась, натягивая оторванный рукав платья на плечо. Ей хотелось заняться тем, что она прятала в удлиненной части другого рукава, но один из стражников мог снова войти и случайно увидеть, что она делает. Девушка сомневалась, что кто-либо из них попытается тайком пробраться к ней и изнасиловать, во всяком случае, не сейчас, когда она всего один раз встретилась с их властелином.
Девушка пошевелила пальцами ног. Она опасалась, что сломала один из них о твердую голову этой тупой скотины. Он решил, что она не прочь поразвлечься с ним, чтобы скоротать время до того момента, как король пришлет за ней. Мэллори помогла ему изменить мнение сильным ударом ноги в голову. Когда он лежал без сознания, она забрала у него свой кинжал, который он у нее отнял.
Он вышел, пошатываясь, и хвастал перед приятелями, что она измотала его и теперь он едва держится на ногах. Мэллори не знала, каким образом ему удалось убедить остальных стражников не заходить в палатку. Какую бы ложь он ни сочинил, это было ей на руку, потому что ни один из них так и не побеспокоил ее. По их радостным голосам она догадалась, что они услаждались вином, которое украли из палатки какого-то вновь прибывшего рыцаря. Они смеялись, мол, рыцарь должен им за пари, которое заключил с ними и проиграл.
Мэллори видела, как удлиняются тени, по мере того как солнце спускается к западному морю. Пытаться бежать, пока светло, было бы глупо. Ей не удалось ускользнуть перед рассветом, а теперь палатку сторожили четверо стражников.
Подвинув ноги, она тут же отдернула их, уколовшись об одну из стрел в спрятанном колчане. Лук у нее отобрали, но не стали обыскивать, чтобы найти колчан, поверив ее заверениям, что у нее нет больше стрел. Слава Богу, что эти мужчины видели в ней всего лишь глупую женщину, неспособную додуматься взять с собой больше чем одну стрелу.
А может, они и правы. Будь она поумнее, не позволила бы своей злости на Саксона выплеснуться наружу. Уже столько лет она прятала глубоко внутри свой гнев на отца. Почему же не сумела сдержаться еще один раз?
Ответ был прост – она не смогла сдержаться, потому что открыла свое сердце Саксону, позволила себе полюбить его. Раньше она думала, что всякая способность любить умерла в ее груди вместе со смертью матери. Дав волю этой любви, она приоткрыла крышку ящика Пандоры, полного темных страстей, подобного закрытому горшку кипящей воды. И через эту крошечную щель все выплеснулось наружу.
Теперь она обрекла на гибель аббатство Святого Иуды. Всякий раз, закрывая глаза, она представляла себе, как эти грубые, невежественные мужчины врываются в его мирные сады и крадут все ценное, включая и невинность сестер, которые верили, что упорным трудом и высоким духом они служат аббатству и королеве. И вот все это неминуемо должно рухнуть!
Она послала в аббатство Флеретту Д'Амбруаз. Удастся ли девочке добраться туда прежде королевских воинов, или она по приезде найдет аббатство Святого Иуды в руинах?
Мэллори сжала лежавшие на коленях руки в кулаки. Нужно найти способ отправить в аббатство Святого Иуды предупреждение! Даже если ее после этого схватят и приговорят к смерти, она сможет спокойно умереть, зная, что у аббатства есть надежда выжить.
Но кому она может доверить доставку этого предупреждения в аббатство? Уж точно не отцу, который скажет, что она получила по заслугам, потому что отказалась повиноваться ему. Дюрану? Он был добрым, отзывчивым парнем, но согласится ли он оказать ей эту услугу? Мэллори вздохнула. Вряд ли он рискнет вызвать гнев ее отца.
Закрыв глаза, она мысленно пожелала, чтобы можно было поручить Саксону отправить предостережение в аббатство. Он хранил в тайне правду об аббатстве в Пуатье, или это ей просто казалось? Мэллори ни в чем не могла быть уверена.
К тому же ей очень хотелось, чтобы он был сейчас с ней, в этой палатке, обнимал и утешал ее, а она говорила бы ему, как его любит. Даже когда она была зла на него за то, что он предал ее, любовь к нему не уменьшилась. Это не имело смысла. Но все ли в мире должно иметь смысл? Ей отвратительно то, что он сделал, но она любит этого мужчину таким, какой он есть, – преданным и любящим, одаренным творческим воображением и чувственным.
Мэллори сидела и ждала заката. Тени скользили от одной стороны палатки к другой. Когда стало темнеть, она удивилась, почему король отложил ее казнь. Она не могла не пытаться представить себе, что ее ждет. Сколько времени ее будут мучить перед тем, как предать смерти? И придет ли Саксон смотреть, как она умирает?
– Или спасти меня, – прошептала она. Как нелепо, что она только сейчас поняла, что мечтает о благородном рыцаре, подобном тем, о которых он пел при дворе королевы. Разве ей неизвестно, что только круглый дурак мог бы поверить в существование такого человека?
– Рад буду попытаться, – раздался в ответ шепот позади нее.
Она выхватила кинжал и стремительно повернулась, столкнувшись с мужчиной в темном сюркоте с изображением головы животного и полумесяца. Он схватил ее за руку и повалил на землю. Большим пальцем он надавил ей на правое запястье, и кинжал выпал из внезапно онемевших пальцев. Она в изумлении подняла на него взгляд, ошеломленная тем, что узнала его крепкую высокую фигуру.
– Саксон! – прошептала она.
Обхватив ладонями его лицо, она притянула его губы к своим, стараясь поверить, что невозможное возможно. Он с ней! Она в его объятиях!
Затем, с проклятием, которое смутило бы даже Жака Злодея, она оттолкнула его от себя.
Саксон зажал ей ладонью рот. Она не могла разглядеть его лица в темноте, даже когда он почти прислонился к ней, прошептав на ухо:
– Ничего не говори, Мэллори! – Он взял ее под руку и помог сесть. – У нас мало времени, чтобы выбраться отсюда.
Его голос бил в нее рикошетом, подобно туче стрел, отскакивающих от мерзлой земли. Он согревал ее от ушей до кончиков пальцев ног, стиснутых туфлями. Даже ее клокочущая ярость таяла под более мощным жаром его прикосновений.
Саксон приподнял заднее полотнище палатки и подал знак Мэллори выползти на животе. Она хотела спросить, как им удастся избегнуть стражи, но он все еще зажимал ей ладонью рот и настойчиво подталкивал к матерчатой стене. Понимая, что должна рискнуть и еще раз довериться ему – вряд ли он стал бы тайком пробираться к ней в палатку, если бы не хотел действительно ей помочь, – Мэллори легла на живот и осторожно поползла вперед.
Грязь забрызгала ей лицо и налипла на рукава, пока она выбиралась наружу. Она осталась лежать, припав к земле, ожидая, когда выйдет Саксон. Он выбрался и, снова приложив пальцы к ее губам, взял девушку за руку. Она вместе с ним поднялась с земли и скользнула во тьму.
Когда они достигли деревьев, росших вдоль берега реки, Саксон остановился. Мэллори попыталась спросить его, что случилось со стражниками, но он прижал ее к себе и неистово припал к ее губам. Она охотно ответила на его поцелуй.
– Прости, любимая, – прошептал он, слишком быстро отстранившись от нее. – Я был дураком, скрывая от тебя правду. Я боялся, что, если откроюсь тебе, ты станешь презирать меня за то, что обманывал тебя раньше.
– Не знаю, что бы тогда изменилось, – ответила Мэллори так же правдиво. – Я все равно настояла бы на том, чтобы отправиться сюда в надежде, что смогу защитить королеву. – Голос ее прервался. – Теперь я, может быть, погубила и ее, и аббатство!
– Не беспокойся об этом!
– Саксон…
– Беспокойся о том, чтобы скорее оказаться в безопасности! Ты не сможешь помочь им, если тебя убьют.
Мэллори кивнула, хотя сомневалась, что он заметил этот жест в темноте. Когда он отпустил ее, она с удивлением увидела, что он наклонился к земле. Подняв какую-то палку, он протянул ее девушке. Это оказалась не палка, а ее лук со снятой тетивой! Мэллори взяла его, а Саксон достал из-за дерева еще один лук и закинул на плечо колчан, полный стрел. Она старалась не думать о том, как он станет пускать эти стрелы в людей короля, потому что знала, как он метко стреляет. Следуя за ним во тьме, девушка радовалась тому, что серебряный серп луны давал почти так же мало света, как и звезды.
Снова и снова они замирали, не осмеливаясь даже дышать, когда встречали на пути воинов короля, конных и пеших.
Дюжины вопросов терзали Мэллори. Куда исчезла стража? Почему ее не отвели к королю на закате, как он приказал? Куда они направляются? Но девушка ни о чем не спрашивала, стараясь не отставать от Саксона и пытаясь догадаться, куда они так спешат и сколько пройдет времени, прежде чем они окажутся в безопасности. Когда они проходили мимо маленького домика, она понадеялась, что месяц, вышитый на его сюркоте, не выдаст их, сверкая в свете луны.
Позади них раздались крики.
– Беги! – приказал Саксон.
Она уже бежала. Подобрав полы промокшего платья, она мчалась рядом с ним среди деревьев. Тяжелое дыхание вырывалось из ее груди при каждом шаге. Ей не удастся обогнать мужчин, потому что на ней длинное платье, а к ноге привязан колчан!
Среди деревьев Мэллори заметила еще одно небольшое строение, может быть домик, а может, сарай. Она остановилась и прислушалась. Стук сердца отдавался у нее в ушах, и она затаила дыхание, всматриваясь во тьму.
Она услышала, что неподалеку топчутся лошади, и направилась к предполагаемому сараю. Саксон оглянулся и увидел, что ее нет рядом. Она махнула ему рукой, и он поспешил присоединиться к ней.
– Лошади! Поскачем! – Она задыхалась при каждом слове.
– Отличная мысль!
– Пойди приведи их!
– Мэллори…
– Иди! Я не задержусь!
Мэллори натянула тетиву и прислонила лук к стене сарая. Она увидела мелькающий среди деревьев свет фонарей и поняла, что люди короля скоро будут здесь. Выхватив кинжал, она распорола бок своего платья, чтобы открыть доступ к колчану. Затем отрезала длинные рукава. Когда они тяжело плюхнулись на покрытую жидкой грязью землю, она опустилась на колени и разрезала ткань. Девушка вытащила все предметы, которые прятала в рукавах, – узкий деревянный ящичек, еще несколько деревянных планок и брусочков, десять тонких стерженьков, которые теперь были оснащены оперением и крошечными наконечниками, и длинную бечевку для тетивы.
Стараясь не отвлекаться на мелькавшие среди деревьев огни, Мэллори взяла одну из деревянных планок и согнула ее наподобие лука. К каждому концу она привязала длинную тетиву. Девушка надеялась, что все сделала правильно в полутьме, когда соединяла вместе остальные частично скрепленные детали и привязывала ящичек сверху длинной узкой дощечки, предварительно уложив в него десять маленьких стрел, одну над другой, пока он не наполнился. Где же крышка? Мэллори никак не могла отыскать ее в грязи. Не важно! Девушка повернула винты, скреплявшие пусковой механизм с ящичком.
Опустившись на одно колено, Мэллори подняла свое творение. Оно оказалось тяжелее, чем она рассчитывала, потому что, когда она мастерила подобное оружие в аббатстве Святого Иуды, то использовала полый тростник.
– Что ты делаешь? – спросил Саксон, появляясь из темноты с парой коней на поводу, шагая по грязи, которая заглушала стук их копыт. Его лук в боевой готовности висел у него на плече. Он отпустил поводья коней и взял в руки лук. Вытащив пригоршню стрел, он воткнул их рядом с собой в землю, так чтобы можно было быстро хватать одну за другой и стрелять.
– Убери стрелы, – сказала Мэллори.
– Что?!
– Убери их. Люди короля не знают, что ты помогаешь мне. Пусть думают, что я одна, пока не возникнет необходимость открыть правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38