в сложившихся обстоятельствах этот вывод напрашивается сам собой.
Леона скривила гримасу.
– Знаешь, мы все возненавидели это… прозвище, которое ей дали в обществе «Аркейн», – сказала она.
– Сибилла, колдунья-девственница? – Таддеус пожал плечами. – А что, мне оно кажется занятным. Это же легенда, а от легенд всегда ждешь чего-то необычного.
– Она никогда не занималась колдовством – не больше, чем я или ты, – промолвила Леона. – Она была замечательным, очень одаренным алхимиком, ничуть не хуже, чем твой бесстыдный Силвестер Джонс. Сегодня ее назвали бы ученым.
– Сибилла, девственница-ученая… Это как-то не звучит, – усмехнулся Таддеус.
– Да не была она девственницей, – сухо вымолвила Леона. – Во всяком случае, до конца своих дней. И я – тому доказательство. А еще – моя мама, бабушка и все наши предки по женской линии. Мы все – ее потомки.
– Ну хорошо. Однако даю тебе слово, что прозвище «колдунья-девственница» – это что-то театральное… Просто такое приукрашение.
Леона презрительно хмыкнула.
– Типичные россказни членов общества «Аркейн», – бросила она.
– Да уж, такого рода вещи мы сочиняем неплохо, – согласился Таддеус.
Леона нахмурилась:
– Ну хорошо, часть с колдуньей я еще понимаю, но с какой стати ее нарекли девственницей?
– А вот это уже вина Силвестера. Он был в ярости из-за того, что она отказалась отдать ему свою невинность. Судя по его запискам, Сибилла сказала ему, что посвятила свою жизнь алхимии.
– Он ее не любил, – сдавленным голосом произнесла Леона. – Он всего лишь хотел использовать ее в эксперименте, чтобы узнать, передадутся ли его физические таланты его потомкам.
– Знаю. Вместо нее он нашел двух других талантливых женщин, одна из которых – мой предок. Но Силвестер все равно всю жизнь негодовал по поводу того, что Сибилла отказала ему.
Леона откинула голову на спинку кресла.
– А ты давно догадался? – спросила она.
– Разумеется, главным ключом стало твое умение работать с кристаллами, – сказал Таддеус.
– Но я же не единственный человек на свете, который умеет обращаться с кристаллами.
– Да, но, судя по легенде, камень утренней зари отличался от других кристаллов, – проговорил Таддеус. – Силвестер считал, что талант проводить сквозь него потоки энергии встречается крайне редко. Сибилла была единственной знакомой ему женщиной, которая могла делать это. Поэтому резонно предположить, что человек, унаследовавший ее таланты, тоже может работать с этим кристаллом.
Леона крепко сжала губы, ни на мгновение не отрывая глаз от огня в камине.
– М-м-м… – промычала она через некоторое время.
Таддеус подождал еще немного. Когда стало ясно, что Леона больше ничего не скажет, он посмотрел на Фога.
– Легенда также утверждает, что у Сибиллы был преданный ей волк, с которым она не расставалась. Силвестер подозревал, что между ней и животным была физическая связь. Это приводило его в восторг, потому что до тех пор считалось, что паранормальными способностями обладают только люди.
– Складывается впечатление, будто ты хочешь выложить мне все совпадения с легендой, – сказала Леона.
– Ха! Есть еще короткое описание Сибиллы, которое Силвестер сделал в своих записках, – добавил Таддеус. – Так вот… не поверишь, но ты имеешь с ней поразительное сходство.
Леона повернулась, чтобы взглянуть на него.
– Поразительное?
– «Колдунья чрезвычайно опасна, ее волосы черны, как ночь, а глаза имеют странный оттенок янтаря, – процитировал Таддеус. – Она обладает властью управлять чужими сновидениями».
Неожиданно Леона заинтересовалась его словами.
– Ты считаешь, что и я чрезвычайно опасна? – спросила она.
– В самом лучшем смысле этих слов, – улыбнулся Уэр.
– А Силвестер Джонс еще что-нибудь написал? – полюбопытствовала Леона.
– Насколько я помню, там было что-то про «вероломную мегеру», «строптивицу», «кошку», «сварливую бабу»… Да-да, именно эти слова встречаются в его записках, – договорил Таддеус.
– Не слишком-то лестное описание.
– Ну-у… Это как посмотреть, – усмехнулся Таддеус. – Мне оно показалось… интригующим.
– Правда? Так ты пришел к выводу, что я произошла из рода Сибиллы, основываясь на этом нелестном описании и на нескольких совпадениях? – спросила Леона.
– Нет, было еще одно, последнее, не такое хрупкое, – признался Уэр.
– Это какое же?
Таддеус встал, взял бутылку и налил себе еще бренди.
– Ты не задала мне главного вопроса, когда я сообщил тебе, что, по мнению Калеба Джонса, кто-то готовится украсть самую бережно хранимую тайну общества «Аркейн», – сказал он.
Леона смотрела на него с опаской и с некоторым смущением.
– Насколько я помню, я задавала тебе немало вопросов, когда ты заговорил об этом, – промолвила она.
– Да, так оно и было. Но самых очевидных вопросов ты не задала, – настаивал на своем Таддеус. – Ты не попросила меня объяснить сути тайны, которая заставляет людей убивать.
Леона заморгала, а затем с отвращением бросила:
– Черт возьми!
– Ты могла и не спрашивать, верно? – Он приподнял бокал, глядя на нее, а затем снова сел в кресло. – Потому что ты все знала о формуле.
– Легенда о формуле основателя – это часть моего наследства, – призналась Леона. – Она передавалась через много поколений от матери к дочери. Сибилла считала, что одержимость Силвестера в его стремлении усовершенствовать эликсир, который, по его мнению, расширит и увеличит его паранормальные способности, – это чистейшей воды безумие. Он верил даже в то, что эликсир продлит ему жизнь. А Сибилла была уверена в том, что, в конечном счете, этот эликсир убил его.
– И, несмотря на это, она украла формулу?
Леона сердито посмотрела на него.
– Некоторое время она была его ассистенткой, – сказала она. – Она сделала копию формулы и, уходя от него, забрала ее. Она ее не украла.
– А зачем она это сделала, если считала, что эликсир не помогает?
– Одно время Сибилла надеялась усовершенствовать формулу – хотя бы ради того, чтобы доказать свое превосходство над Силвестером. Они до самого конца были непримиримыми соперниками. Но, в конце концов, Сибилла пришла к выводу, что использовать эликсир всегда будет опасно. И все же она не смогла уничтожить копию формулы. Во всяком случае, она намекает на это в своих записках.
– Потрясающе!
Леона широко развела руками.
– Очень хорошо! Тебе известно, кто я. Полагаю, не так уж и важно, каким образом ты пришел к этому выводу. Журнал, в котором Сибилла описывала опыты, был утерян. Никто из членов моей семьи не знает, что случилось с сейфом, в котором она, по предположению, хранила другие свои тайны. Но у меня есть две записные книги, записи в которых можно считать то ли ее дневниками, то ли письмами. В них она недвусмысленно описывает чувства, которые питала к Силвестеру.
– И что же еще она говорила про него? – спросил он.
– Среди всего прочего она называла его «невежественным обманщиком» и «большим лгуном».
– А почему она считала его лгуном?
– Он пытался обмануть Сибиллу, пообещав ей, что они будут работать бок о бок, делиться друг с другом секретами и развивать вместе свои силы. Она полюбила его и считала, что Силвестер тоже любит ее. Но когда она поняла, что он хочет всего лишь использовать ее в своем эксперименте по… размножению, Сибилла пришла в негодование. Она поняла, что в его жизни всегда будет только одна большая страсть, и эта страсть – поиск формулы. Поэтому она и ушла.
– Взяв с собой камень утренней зари и копию формулы, – договорил Таддеус.
– Она имела право и на то и на другое, – твердо сказала Леона.
Он улыбнулся.
– Что тут, по-твоему, смешного? – спросила Леона.
– По-моему, самое забавное в том, что я буду сопровождать прямую наследницу Сибиллы, колдуньи-девственницы, на первый Весенний бал общества «Аркейн», – ответил он. – А моей семье, да и всему Обществу ничто не может быть так дорого, как добрая легенда.
Глава 42
– Она – прямой потомок Сибиллы? – Гейб Джонс широко улыбнулся. – Вот подожди, узнает об этом Венеция.
Новый хозяин общества «Аркейн» сидел за своим столом в библиотеке – английский джентльмен до кончиков ногтей. Никому бы и в голову не пришло, подумал Таддеус, что Гейб – один из наиболее опасных людей в Лондоне, и все благодаря его талантам.
Как и многие его родные по линии Джонсов, Гейб был параохотником с рефлексами, чувствительностью и инстинктами, как у крупных хищников. Даже когда Гейб находился в состоянии покоя и ни о чем не волновался, любой, кто обладал хоть каким-то талантом, мог сразу ощутить паранормальную энергию, так и рвущуюся из него.
– Подожди, пока я узнаю о чем! – раздался от дверей в библиотеку голос Венеции. Заметив Таддеуса, она улыбнулась. – Таддеус! Как я рада тебя видеть! Я не знала, что ты здесь.
– Добрый день, Венеция! – Таддеус встал. – Выглядишь великолепно – как всегда. Ты только что фотографировала кого-то?
– Вообще-то да, – кивнула Венеция.
В дополнение к основной роли жены главы Общества Венеция была модным фотографом, спрос на которого был весьма велик. Однако лишь немногие из ее богатых и высокопоставленных клиентов знали о том, что ее таланты фотографией не заканчиваются.
Талант позволял Венеции четко видеть ауры людей. Надо сказать, что многие из тех, кто обычно потешается над всем, что касается паранормального, весьма серьезно относятся к аурам. Эти люди признавались, что испытывают странную, непонятную неловкость, или восхищение, или какое-то другое чувство рядом с некоторыми особами.
Все дело заключалось в том, что они попросту ощущали слабый шепот ауры человека, о котором шла речь. Те же, кто обладал сильными паранормальными способностями, могли с легкостью различить ауры, окружавшие других людей. Но лишь немногие имели редчайший вид второго зрения, которое позволяло им видеть полный и уникальный спектр ауры другого человека, и Венеция принадлежала к их числу.
– Ты никогда не догадаешься, кого Таддеус будет сопровождать на первый Весенний бал, – сказал Гейб, подходя к жене, чтобы поздороваться. – Женщину, работающую с кристаллами, которая случайно оказалась прямым потомком Сибиллы, колдуньи-девственницы.
Венеция изумленно посмотрела на мужа.
– А я считала, что история Сибиллы и камня утренней зари – всего лишь очередная легенда, появившаяся в обществе «Аркейн».
– Знаешь поговорку о том, что в каждой легенде есть доля правды?
Приобняв жену, Гейб быстро поцеловал ее, как это сделал бы любой другой муж, однако Таддеус тут же ощутил в их мимолетном объятии жар интимности и любви. Хозяин общества «Аркейн» был счастлив в браке.
– В свою очередь, существуют две версии каждой доброй легенды, – проговорил Таддеус, наблюдая за тем, как Венеция садится за стол напротив него. – Леона определенно чувствует, что камень утренней зари принадлежит ей. По ее словам, он когда-то принадлежал Сибилле, и я подозреваю, что она права.
– Проблема в том, – промолвил Гейб, – что камень, как и формула, похоже, весьма опасен.
– Каким образом? – поинтересовалась Венеция.
– А вот это не совсем понятно, – сказал Гейб, возвращаясь на свое место за столом. – Судя по запискам Силвестера, камень обладает способностью губить мужскую власть и силу.
Уголки рта Венеции чуть дрогнули.
– Боже правый! Ты хочешь сказать, что он может сделать мужчину импотентом? Тогда неудивительно, что все мужчины, которые носят фамилию Джонс, так хотят вернуть его и надежно запереть где-нибудь.
Таддеус рассмеялся.
– Мы думаем, или, по крайней мере, мы надеемся, что разговоры о власти камня утренней зари касаются его физических способностей, а не каких-либо других.
– Как бы там ни было, ничего нельзя сбрасывать со счетов, – сказал Гейб. Он улыбнулся, но тут же стал более серьезным. – Силвестер верил, что Сибилле удалось сделать с кристаллом что-то такое, что лишь один человек может контролировать его энергию. Разумеется, эту способность унаследовала одна из ее правнучек.
– Леона умеет работать с этим кристаллом, – уверенно проговорил Таддеус.
Венеция нахмурилась:
– Но если никто другой не в состоянии работать с ним, то почему же так много людей готовы убивать за него?
– Мы не знаем, – признался Гейб. – Однако Калеб подозревает, что все это имеет какое-то отношение к очередной попытке украсть формулу основателя.
Венеция вздохнула.
– Это одна из легенд общества «Аркейн», которой лучше бы оставаться легендой, если вы хотите знать мое мнение, – сказала она. – И если бы вы с Калебом не обнаружили ее, поднимая надгробную плиту на могиле Силвестера, у нас бы сейчас этих проблем не было.
– С этим не поспоришь, – кивнул Гейб. – Но вред уже причинен. Интуиция подсказывает мне, что отныне эта чертова формула станет для нас еще более серьезной проблемой.
– А еще одной проблемой станут такие люди, как Лансинг, – сказал Таддеус. – По очевидным причинам у полиции всегда будут сложности, когда возникнет необходимость останавливать подобных преступников.
– Согласен. – Гейб сложил руки на столе. – Уж так получилось, что в последнее время я много обо всем этом думал. Я считаю, что Общество обязано не только защитить одну из наиболее опасных тайн, но также должно контролировать таких сильных негодяев, как Лансинг.
– Что у тебя на уме? – спросил Таддеус.
– Я считаю, что настала пора открыть офис, который будет заниматься проблемами безопасности за пределами общества «Аркейн», – ответил Гейб. – Работать он будет под контролем Совета и хозяина Общества.
– А кого ты поставишь во главе этого офиса? – полюбопытствовала Венеция.
Таддеус улыбнулся:
– Может, того, кому природа дала талант видеть порядок там, где другие видят полный хаос? Лучшего теоретика всевозможных заговоров?
– Как ты догадался? – засмеялся Гейб в ответ. – Да, я намерен немедленно поговорить с Калебом.
Глава 43
Худой как скелет, весь какой-то взъерошенный, с очками в золотой оправе на носу, сапожник сильно нервничал. С ним было двое дородных помощников.
– Я искренне прошу прощения за путаницу, связанную со временем нашей встречи сегодня, – проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40