— Да что же кольцо твое никак не снимается? Помогла бы мне, что стоишь как вкопанная?!
— Матушка, может, вам не стоит с ним расставаться?
— Может, и не стоит, только счастье дочери мне дороже… — Кольцо сорвалось, наконец, с ее пальца и, зазвенев по полу, покатилось куда-то. — Чуть палец не оторвала! Ищи его теперь!
Долгорукая наклонилась в поисках кольца.
— А ты слышала, что наш сосед барон Корф вернулся да тут же и заболел? — словно между делом спросила она Лизу.
— Барон Корф? — по возможности искреннее удивилась Лиза, тоже упорно занятая поисками колечка. — Как мило! Надеюсь, он быстро выздоровеет и скрасит наше общество.
— Говорят, у него какие-то проблемы с имением. Будто бы я пытаюсь отнять его у Корфов, — продолжала проверять Лизу Долгорукая. — Кто-то послал ему письмо с предупреждением…
Явно кто-то из наших. Ты не знаешь, кто именно?
— Вот оно! — воскликнула Лиза, поднимая с пола кольцо. — Ох, маменька, очевидно, его носили по очереди все умершие жены Забалуева. Неужели он не мог заказать новое? А про письмо я понятия не имею.
— Верю, что ты говоришь правду.
Долгорукая внимательно посмотрела Лизе в глаза и направилась к выходу. Осторожно переведя дух, Лиза вышла за нею.
— Какая восхитительная картина! — вскричал раскрасневшийся от обильной еды и вина Забалуев, встречая Долгорукую и Лизу в столовой. — Два чудных ангела — мать и дочь!
Мария Алексеевна, позвольте щечку Елизаветы Петровны!
— Вы Лизаньке почти муж, чего же каждый раз за разрешением к матери бегать? — притворно осердилась княгиня, усаживаясь к столу.
— Елизавета Петровна, вы звезда, вы осветили мой путь! Я наконец-то вижу близкое счастье, — Забалуев масляно облобызал Лизину щеку и слегка ущипнул ее чуть ниже талии.
— А вы, Андрей Платонович, напоминаете мне путника, бредущего по пустыне и на последнем вздохе наблюдающего мираж на закатном небосклоне, — витиевато, но нелюбезно ответила Лиза, тщательно протирая лицо платочком и покраснев от возмущения.
Забалуев шутки не понял, расцвел пуще прежнего и от полноты чувств едва не срыгнул. И потому, посильнее сглотнув рвущиеся наружу пищевые впечатления, быстро запил их большим фужером фирменного клюквенного морсу, икнул и лишь тогда поблагодарил Лизу за удачный комплимент.
— Вы такая любезная, Елизавета Петровна! И выражаетесь столь изящно!
— Когда она хочет, то бывает очень милой, — исподлобья пробуравив дочь взглядом, подтвердила Долгорукая.
— И невеста славная, и застолье богатое! — почти пропел отец Павел, с трудом поднимаясь из-за стола. — Но дела призывают меня и более не дают воспользоваться вашей щедростью и гостеприимством.
— Соня, детка, составь отцу Павлу компанию, — попросила княгиня, видя его трудности.
Батюшка с признательностью поклонился и перекрестил перед уходом сидевших за столом. Соня придержала отца Павла за локоток и пошла с ним рядом, не позволяя заплутать в высоких и немного мрачноватых коридорах особняка Долгоруких. На воздухе отец Павел продышался — он наблюдался у доктора Штерна по поводу слабости сердечной мышцы — и посвежел. И его только что казавшаяся болезненной одутловатость снова приобрела вид солидный и внушающий доверие. Отец Павел перестал опираться на Сонину сторону и степенно спустился с крыльца, распространяя вокруг себя флюиды благообразия. И Соня дрогнула. Она с силой схватилась за рукав рясы отца Павла, который вознамерился взобраться в свою двуколку — Отец Павел, я бы хотела исповедаться!
— Дитя мое! — изумился отец Павел, снова ставя ногу на землю. — Ты же третьего дня была у меня! Неужели прегрешения столь юной особы зело многочисленны?
— Я согрешила! Я солгала матери!
Отец Павел жестом остановил ее и дал понять — говори тише.
— Батюшка, — детский голосок Сони задрожал настоящими слезами, — я обманула маменьку из жалости к сестре. И теперь эта ложь преследует меня.
— Зачем же ты это сделала, дитя мое? — отец Павел погладил Соню по голове.
— Вы же знаете! Маменька прочит Лизе в мужья Андрея Платоновича, а Лиза любит Владимира Корфа! Она не желает идти замуж ни за кого другого.
— Но я же сам соединил сегодня Андрея Платоновича и Лизу обетом скорого брака!
— Лиза обманула всех! Она просто тянет время, ждет, когда приедет Владимир, чтобы бежать с ним и обвенчаться! А я так хочу, чтобы она была счастлива! Вот и взяла грех на душу и не сказала маменьке об этом!
— Грех твой воистину велик, дитя мое, — разом протрезвел отец Павел.
Он нахмурился, пытаясь собраться с мыслями и решить, как же ему правильней поступить — вернуться к Долгорукой и открыть ей тайну или наставить девочку на путь истинный, и пусть сама обо всем доложит матери.
— Знаю, что мой грех велик, батюшка! Научите, как быть! — Соня доверчиво искала влажными глазами его взгляд.
— Вижу, что ты раскаялась, дитя мое, — отец Павел перекрестил девочку и по-отечески поцеловал в лоб. — Ступай к матушке своей, расскажи всю правду и впредь не лги ей никогда.
Господь наш милостив, он простит тебя. И я прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих во имя Отца и Сына и Святаго духа. Аминь.
Соня с благодарностью кивнула и вернулась в дом. Она хотела сразу во всем маменьке и повиниться, но потом подумала, что будет нечестно сделать это без ведома Лизы. Соня не хотела, чтобы сестра считала ее доносчицей.
И поэтому решила прежде сообщить о своем решении Лизе.
Но в столовой ее не оказалось. Долгорукая с сидевшим по правую руку от нее Забалуевым что-то увлеченно обсуждали. Княгиня лишь на секунду оторвалась от беседы, сказав, что Лиза опять почувствовала себя неважно.
И неудивительно, не каждый день в жизни девушки случаются обручения.
Забалуев игриво подмигнул Соне и спросил, не желает ли она сладкого.
Соня тут же надулась — она не маленькая, чтобы ее сахарком приманивали. Эти взрослые — такие глупые!
Она и сама уйдет — видит, что им не до нее, и в дела ваши не полезет. Соня присела в книксен, подхватив в горсть подол платья, и выбежала из столовой.
— Лиза, я должна тебя предупредить, — решительно сказала она, войдя к сестре. — Я собираюсь рассказать маменьке правду о тебе и Корфах.
— Соня, ты с ума сошла!?
— Я не могу больше лгать!
— Не можешь лгать? — Лиза даже задохнулась от возмущения. — А, может быть, все дело в этой поездке в Италию, о которой маменька сейчас рассказывала нам? Конечно, она подкупила тебя, посулила исполнить твою заветную мечту, и ты предала меня!
— Да как ты смеешь! Ты плохая! Ты дурно думаешь обо мне!
— Это ты плохая — ты поступаешь дурно! Предательница!
— А ты.., ты — мечтательница! Сидишь со своей книжкой, все стихи читаешь! А их другой человек написал, про свою любовь, а твоя любовь — сплошной вымысел и фантазии! И ты ради них маменьке врешь и меня учишь!
— Ах, вот так!..
— Да, так! — Соня вдруг схватила лежавшую на ночном столике сестры книжку стихов, когда-то подаренную Лизе и подписанную Владимиром. — Ненавижу! Все это ложь, обман! Все не правда!
— Не смей! — Лиза едва успела удержать сестру за подол платья — Соня пыталась бросить книгу в камин. — Отдай, это мое, верни немедленно!
Соня стала сопротивляться, и Лиза дернула ее за платье, повалив сестру на пол. Лиза пробовала вырвать у Сони книгу, Соня книгой отбивалась, девушки барахтались и катались по полу, точно дворовые мальчишки-задиры.
— Что же это, Господи! — всплеснула руками Татьяна, в этот момент заглянувшая в комнату Лизы.
Она тут же принялась разнимать сестер, которые увлеченно мутузили друг друга. Татьяна барской изнеженностью испорчена не была, и поэтому быстро распорядилась потасовкой, растащив барышень по разные стороны.
— Что затеяли-то?! А вдруг бы кто вошел и увидел? Вставайте немедленно да приведите себя в порядок!
Маленькие вы, что ли?! Лизавета Петровна, вы же старшая, невеста почти, вы умнее себя вести могли бы!
— Не я первая начала! — огрызнулась Лиза.
— Сама виновата, ты мне чуть платье не порвала! — в тон ей ответила злая Соня.
— Посмотри, что ты сделала с книжкой! — не унималась Лиза.
— А меня не волнует твоя книжка!
— А меня не волнует твое платье!
— Барышни, — повысила голос Татьяна, — вы себя так даже в детстве не вели, и что же вы сейчас позволяете такое?!
— В детстве родная сестра меня не предавала, — воскликнула Лиза.
— В детстве мне не приходилось лгать за тебя! Грех на душу брать! — отбила удар Соня.
— Да вы же всегда врали маменьке, чтобы Лизу защитить, Софья Петровна, — напомнила Татьяна.
— В детстве!.. В детстве — это маленькая ложь, ничего серьезного. Теперь совсем другое дело.
— И что же и кому вы собираетесь рассказать?
— Я говорила с отцом Павлом.
И он мне сказал, что ложь — это большой грех, особенно, если лжешь матери.
— И вы хотите…
— Я не могу больше скрывать от маменьки, что Лиза писала и ходила к Корфам.
— Да после этого маменька завтра же обвенчает меня с Забалуевым! И ты будешь спокойно смотреть на то, что твою сестру разлучили с любимым и выдали замуж за старика?!
— Любимый! Может быть, для тебя и любимый. А ты для него ничего не значишь! Ты душу свою подвергаешь искушению ради него, а он про тебя и думать забыл!
— Так, тихо! — прикрикнула на них Татьяна. — Вы это знаете наверняка, Софья Петровна?
— Ничего она не знает, просто завидует моей любви!
— Таня, — захлюпала носом Соня, — ну хотя бы ты объясни ей, что я права.
Не собирается Владимир жениться на ней!
— Этого нам с вами, барышня, знать не дано. Это только сам Владимир Иванович может сказать, когда приедет.
— Танечка! Мне просто кажется, что он не вернется… А ведь такое может случиться, что тогда будет с Лизой? Мне даже помыслить об этом страшно!
— Думаешь, руки на себя наложу? — с недоброй иронией спросила Лиза.
— Ты же грозилась, что умрешь или в лес убежишь к цыганам!
— Елизавета Петровна! — переполошилась Татьяна. — Не допустите над собою греха!
— Таня, Соня, никуда я не собираюсь. Барон скоро пришлет Владимира, и все будет хорошо!
— Вот и славно! — улыбнулась Татьяна. — А теперь помиритесь и побыстрее!
— Прости меня, Лиза…
— И ты прости меня, Сонечка!
По всему было видно, что говорили они искренно, но Татьяна так и не поняла — передумала ли Соня говорить с матерью или осталась при своем намерении. Но пока сестры выглядели друг перед другом виноватыми, и она надеялась, что ближайшие часы поворота к худшему не будет.
— Утритесь, чтобы слез видно не было, — скомандовала довольная Татьяна, — и срочно вниз ступайте — Андрей Петрович приехали!
— Что же ты молчала?! — обрадовалась Лиза и выбежала из комнаты вслед за взвизгнувшей от счастья Соней.
Татьяна покачала головой и пошла их догонять. , — Андрюша! — Соня повисла на шее у брата, а Лиза со вздохом склонила голову ему на плечо, когда Андрей поднялся им навстречу из-за праздничного стола.
— Я должен поздравить тебя, Лиза?
Я, не знал, что ты выходишь замуж за Андрея Платоновича.
— Это маменька придумала, но знай — я жду Владимира, — шепнула Лиза на ухо брату.
— Лиза, присядь, — Андрей мягко отстранил сестру от себя. — Мама, Лиза… Я ехал домой с тяжелым сердцем. Честно говоря, я хотел предостеречь тебя, Лиза, но маман оказалась и на сей раз дальновиднее. И, возможно, ты по-иному посмотришь на свой брак с Андреем Платоновичем, когда услышишь вести, которые я без радости вез тебе из Петербурга.
— О чем ты говоришь, Андрей?! — предчувствуя недоброе, Лиза медленно опустилась на стул.
— Владимир не вернется в имение.
— Нет!.. — вскричала Лиза. — Я же сообщила ему..
— Вот ты и выдала себя, дорогая, — злорадно проговорила Долгорукая. — Теперь я точно знаю, кому обязана этим подлым предательством! И уж точно розог тебе не избежать!
— Оставьте, маман, ваши угрозы! — прервал ее Андрей. — То, что я намерен сообщить Лизе — страшнее любого из придуманных вами наказаний.
— Неужели Владимир Иванович женился? — предположил Забалуев.
— Мне очень жаль, Лизонька, что я должен сказать тебе это, — Андрей взял руку сестры в свою и ласково сжал ее ладонь. — Владимир в тюрьме. И я опасаюсь, что обычными мерами этот инцидент не будет исчерпан.
— Я не боюсь жестокости наказания, которому он может быть подвергнут. Я пойду за ним на край света.
Даже в Сибирь!
— А на это тебе придется испрашивать разрешение у мужа! — съязвила Долгорукая.
— Думаю, что это не понадобится.
Владимир стрелялся на дуэли с наследником престола. Из-за женщины. Мне очень жаль!
Лиза стремительно поднялась со своего места и вышла. Соня бросилась за ней.
— Чему вы радуетесь, маман? — с негодованием спросил Андрей Долгорукую, засмеявшуюся довольным и безжалостным смехом.
— Я знала, что так и будет! Больше никто не встанет у меня на пути — имение Корфов станет моим!
— Мама! Что это еще за идея?
— Ничего особенного, Андрей Петрович, — подал голос Забалуев. — Батюшка вашего друга остался должен вашей семье солидную сумму, и поэтому имение их перейдет в самом ближайшем будущем в собственность Марии Алексеевны.
— А вы ничего не путаете?
— Я сделаю пристройку к дому — для прислуги! — мечтательно сказал Долгорукая.
— Может быть, лучше охотничий павильон? — поддержал княгиню Забалуев.
— Нет, охотничий павильон мы сделаем в парке. Правда, для этого придется вырубить любимую рощицу Ивана Ивановича. Но в имении нужно будет переделать решительно все!
— Что здесь творится, маменька?
Что вы замышляете? Барон Корф — герой войны и благородный человек!
Он наверняка выплатил долг. Это дело чести!
— Увы, нет ни одной бумаги, подтверждающей выплату долга. Стало быть, имение принадлежит нам!
— Мне неприятен этот разговор, и я прошу вас оставить семью Корфов в покое!
— Вы еще слишком неопытны, молодой человек, — надменно сказал Забалуев. — Нельзя пускать на ветер законное имущество! Я понимаю, молодой Корф — ваш друг, но друзья приходят и уходят, а имущество остается!
— Долг не выплачен, и земля теперь моя, — Долгорукая гневно стукнула кулаком по столу.
— Вижу желание захватить имение Корфов овладело вами всерьез, — Андрей оставил светский тон и заговорил жестко, успев кое-что продумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27