И все же он явно удивился упоминанию «Завета». Еще он казался недовольным и встревоженным.
– Обычно пророчества настолько расплывчаты, что их можно отнести к чему угодно, – буркнул он. – Но вот многое из того, что наговорили в Филоби, подтвердилось – так я, во всяком случае, слышал. В самом деле, при чем они-то здесь?
– Ну… в общем, там предсказано, – загадочно объявила Элиэль, – что, доведись мне попасть на нынешние Празднества Тиона в Суссе, это изменит мир.
Последовало недоуменное молчание. В плите потрескивал огонь. В окне светились зеленые глаза Звездного Луча.
– Она что, часто так? – поинтересовался Гим.
– Нет, – задумчиво ответил Т’лин. – Она кривляется, есть немного, но не сочиняет. Валяй дальше, о ипостась Детины.
– Оракул объявил, что я – дочь Кен’та.
– Угу! – Рыжая борода Т’лина неприязненно дернулась.
– Это не моя вина! – обиделась Элиэль.
– Нет, не твоя. И не твоей матери. Ты можешь подтвердить это, Кольвин Скульптор?
– Мне говорили, что оракул упоминал об этом. Владычица всегда злится, когда ее Муж путается со смертными.
– Бедняжка! – воскликнула Эмбилина, взяв Элиэль за руку. – Это ничего не значит, милая.
Элиэль снова постаралась походить на Амбрию в «Суде Афароса».
– Очень даже может значить. И Владычица, и Муж решили, что нельзя допустить, чтобы я исполнила пророчество.
– Ну, Эльтиана-то ясно, – сказал Т’лин. – Но откуда ты знаешь про Карзона?
Элиэль набрала в легкие побольше воздуха.
– Мне сказал об этом Жнец.
Гим хихикнул и покосился на отца… на торговца драконами… на мать. Глаза его расширились.
– Продолжай, – буркнул Т’лин, буравя ее ледяным взглядом.
Элиэль изложила все как было, опустив только имя Дольма. Она описала его как «одного знакомого».
Представление вышло на славу. Когда она закончила рассказ, Эмбилина чуть не плакала, глаза Гима сделались почти такими же большими, как у Звездного Луча, а двое мужчин мрачно смотрели друг на друга. Драконоторговец жевал рыжий ус. Скульптор хрустел суставами пальцев.
– Клянусь четырьмя лунами! – взрычал наконец Т’лин. – Воистину твой бог – Шутник.
– Верно, – кивнул Кольвин, – но он и мой бог. Мне кажется, наш долг – доставить ее на Празднества.
– Вот и мне так кажется.
– Я не уверена, что хочу… – запротестовала Элиэль.
– У тебя нет выбора, девочка!
– Вот именно, нет, – кивнул Драконоторговец.
– Это возможно?
Т’лин не ответил. Вцепившись рукой в бороду, он мрачно уставился на плиту.
– Похоже, мы вляпались в серьезную распрю между нашими богами! Я ведь не говорил вам еще про мою первую гостью – скрюченную старую каргу, таскающуюся с обнаженным мечом.
Остальные молча ждали. Эмбилина шевелила губами в беззвучной мольбе.
– Синяя монахиня, конечно, – продолжал Т’лин. – Из тех безумных фанатиков, что не дают спать честному труженику. Дело было на рассвете, к тому же я мучился похмельем. Я выслушал ее со всеми возможными терпением и вежливостью, за что душе моей наверняка уготовано теплое местечко на небесах. Потом выгнал ее! – Он стиснул поросший рыжей шерстью кулак. – Я-то думал, это просто старческий маразм. Эх, знать бы тогда…
Кольвин удивленно поднял тяжелые брови:
– Она пришла до того, как вещал оракул?
– Во всяком случае, раньше, чем стало известно о том, что произошло в храме. Она бормотала что-то насчет опасности, грозящей Элиэль Певице. Я сделал вид, что не знаю, о ком она говорит. Она улыбнулась мне, как безмозглому дитяте, и убралась прочь, пообещав вернуться. Я в свою очередь пообещал вырвать ноги тому из своих людей, кто подпустит ее ко мне еще раз.
– А кто такие синие монахини? – поинтересовался Гим.
– Служительницы богини покаяния, – ответил его отец. – Орден, сестры которого редко встречаются в наших краях. Безобидные букашки.
Т’лин покачал головой:
– Безобидные-то безобидные… Рассказывают только… Когда в Лаппине правил Падздон Диктатор – тот, кого прозвали Жестоким, – он выступал как-то с речью перед горожанами с балкона, и монахиня из толпы нацелила в него меч и начала кричать, чтобы он покаялся. Его стражники не могли к ней пробиться, а сам он не смог или не захотел уйти с балкона. Прежде чем она договорила, он упал с балкона и умер!
– Ты в это веришь? – недоверчиво пожал плечами Кольвин.
– Верю, – хмуро кивнул Т’лин. – Мой отец видел это собственными глазами.
В наступившей тишине снова стало слышно, как в плите трещит огонь.
– Значит, Дева на стороне Элиэль – на стороне Юноши, – тихо произнесла Эмбилина Скульптор, голубые глаза которой теперь были полны тревоги. – А Прародитель? Известно ли, как к этому относится он?
Ее муж покачал головой:
– Если бы он принял решение, остальные не спорили бы друг с другом.
– Это совершенно очевидно! – объявила Элиэль. – Трагедии всегда так кончаются! Тем, что Прародитель изрекает истину. Время Висека еще не пришло.
Гим улыбнулся, но возражать ей никто не стал.
– Ты должен доставить девочку в Суссленд, Т’лин Драконоторговец, – твердо сказал скульптор.
Здоровяк застонал:
– Но почему я?
– А кто еще? Жрецы уже прочесывают город. Владычица… – Кольвин пожал плечами, задумчиво посмотрев на сына. – Это возможно?
– В обычной ситуации я ответил бы, что это возможно, – вздохнул Т’лин.
– В обычной ситуации я сказал бы, что мог бы съездить в Филоби и вернуться еще засветло. Но Суссволл всегда опасен. Чего же ждать от него сейчас, когда Владычица гневится на нас и готова на все, лишь бы нас остановить? Клянусь потрохами! Когда мы заявимся туда, нас будет ждать наготове целая армия Жнецов!
Элиэль уже успела подумать об этом: как она вернется в труппу, если там Дольм?
Гим как-то сразу скис под суровым взглядом отца.
– Мне не стоило бы спрашивать. – Скульптор снова похрустел пальцами. – Не отвечай, если не хочешь…
Гим немного расслабился и снова ухмыльнулся:
– Нет, я не делал этого.
– Чего не делал? – удивилась его мать.
Кольвин рассмеялся и хлопнул сына по колену.
– Когда он молился прошлой ночью Тиону, он собирался просить бога помочь ему попасть на Празднества. Верно, сын?
Гим мечтательно улыбнулся. Вид у него был скорее зеленого мальчишки, никак уж не романтического героя, спасителя девушек из темниц.
– Я думал об этом. Но ты ведь просил меня этого не делать. Вот я и не делал.
Во взгляде отца светилась теперь уже настоящая гордость.
– Я обратил внимание – ты уклонился от прямого обещания! Я-то был уверен, что ты не поддашься соблазну. Я горжусь тем, что ты устоял. Но Тион знает, как страстно ты этого желаешь. Выходит, он взял верх.
Гим неуверенно улыбнулся:
– Ты… ты хочешь сказать, что я могу ехать туда?
– Теперь тебе просто придется ехать, сынок! Кто, как не ты, нарушил неприкосновенность храма Владычицы? Если жрецы найдут тебя, то просто разорвут на части. И пусть это будет тебе наградой. Ты поможешь нам, Драконоторговец?
– Какая лавине разница, двоих хоронить или троих? – мрачно кивнул Т’лин.
Кольвин издал фырканье, которого не устыдился бы и торговец драконами.
– Четверых! Уж не думаешь ли ты, что синяя монахиня вернулась в свою обитель?
Т’лин запрокинул голову и зарычал – но от ярости или от смеха, Элиэль не поняла. За окном громко рыгнул в ответ Звездный Луч.
– Только этого еще не хватало! – вскочил на ноги торговец. – Он перебудит полгорода и уж наверняка – всех жрецов храма Владычицы!
Элиэль поднялась, но он смерил ее таким взглядом, что она застыла.
– Я не могу взять тебя! Каждая ящерица на улице будет остановлена и допрошена с пристрастием. Можешь ты одеть эту приносящую одни хлопоты юную особу так, чтобы она сошла за мальчишку, а, Эмбилина Скульптор?
Мать Гима задумчиво осмотрела Элиэль:
– Наверное, у нас найдутся какие-нибудь изношенные шмотки.
– Отлично! – Т’лин перевел взгляд на Гима. – Нет такого города, чтобы в нем не было-калитки влюбленных.
– Я знаю путь за стену, господин, – ответил подросток.
Т’лин кивнул.
– Есть у тебя свое ремесло, юнец?
Гим неуверенно улыбнулся:
– Вообще-то я учился у моего дяди, Голтога Живописца. Я играю на лире, но…
– С этой минуты тебя зовут Гим Гуртовщик! – Драконоторговец состроил суровую мину. – Запомни: я нанял тебя в прошлый шеядень в Лаппине и плачу тебе полумесяц за две недели службы. – Он ухмыльнулся. – Впрочем, могу платить и два. Пойми, обыкновенно я вообще не плачу зеленым новичкам, но ты неплохо начал. Скажем так, ты произвел на меня некоторое впечатление. Приведешь девчонку ко мне в лагерь тотчас, как она соберется. Сумеешь сделать это – произведешь на меня еще большее впечатление.
– Постараюсь, господин! – Гим расправил плечи. – С божьей помощью.
– Надеюсь, он поможет. – Стоя, Т’лин казался не менее величественным, чем верхом. Он повернулся к скульптору. – А что ты и твоя славная жена? Жрецы будут охотиться и за вами.
Муж с женой обменялись взглядами.
– Что будет с нами и нашими детьми? – переспросил Кольвин. – Ты что, Т’лин Драконоторговец, в Наршвейл на пикник приехал? – Он покачал головой.
– У нас достаточно друзей, которые помогут нам заплатить Владычице, чтобы та сменила гнев на милость.
Т’лин не стал спорить, только нахмурился при упоминании о детях.
– Как бы это не обошлось вам в стоимость нового храма. – Он задержался и приподнял Элиэль за подбородок своей шершавой ладонью. – Большинство женщин ждут по крайней мере до тех пор, пока у них титьки не отрастут. Ты же ухитрилась весь мир поставить на уши, проказа маленькая!
Элиэль и сама так считала, но знала, что Амбрия не одобрила бы такой вульгарности. Она напустила на себя самый неодобрительный вид.
– Подожди, Драконоторговец. То ли еще будет, когда я окажусь в Суссе.

32

Под газовым фонарем стояла двуколка. Возница спрыгнул с козел и трусцой подбежал к крыльцу. Он был одет в спортивный костюм и котелок. На лице красовались военного вида усы щеточкой. Да и голос возницы звучал по-военному отрывисто.
– Вы его забрали! – Он хмуро глянул на них из-под кустистых бровей.
– Именно так! – сдавленно хихикнул мистер Олдкастл. Все, что видел сейчас Эдвард, – это его пушистую шапку и каракулевый воротник. – Изволь, взгляни, какого петушка тебе в твой птичник я веду – отменный рекрут, я ручаюсь в этом.
– Еще бы не так, черт меня побери! А вы уверены, что я мечтал об этом?
– Как бы то ни было, он твой теперь всецело. Представься же ему, избрав то имя, что сочтешь всего уместней.
Мужчина неодобрительно покосился на Эдварда.
– Крейтон, – бросил он. – Я знал твоего отца. – Он протянул руку, потом сообразил, что обе руки Эдварда заняты.
Крейтон был явно из военных, скорее всего он служил в Индии. В его речи проскальзывали нотки, которых волей-неволей набираешься, годами командуя туземными войсками.
– Рад познакомиться, сэр, – выдавил Эдвард. С трудом сохраняя равновесие на одной ноге и костылях, он так сильно дрожал, что боялся упасть. От одной мысли об этом ему уже делалось дурно.
– Ей-богу! – встревожился Крейтон. – Парню, похоже, совсем плохо. Разве нельзя было немного облегчить его страдания, сэр?
– Увы! – Мистер Олдкастл с досадой стукнул тростью по гранитной ступени крыльца. – Увы, пришлось истратить мне запас тех сил, что б стоило мне поберечь и дале!
Реакция Крейтона поразила Эдварда даже в нынешнем его болезненном состоянии. Не секрет, что англо-индийские офицеры отличаются непомерным высокомерием, особенно в общении со штатскими, но этот, похоже, относился к старичку с повышенным пиететом.
– Конечно, сэр! Я и в мыслях не имел упрекать вас. Вы ведь знаете, как мы благодарны вам за помощь.
– Я знаю, сэр, не тратьте слов напрасно. – Мистер Олдкастл испустил уже знакомый Эдварду сухой смешок. – Вдобавок дал возможность я ему характер проявить. Его он выказал отменно, когда судьбой был загнан в угол.
– Надеюсь, – буркнул Крейтон. – Но он не сможет совершить переход с такой ногой.
– Все это мы попробуем уладить, мой полковник.
– Ах! – Лицо Крейтона несколько прояснилось. – Очень мило с вашей стороны, сэр. Ладно, обопрись на меня, парень. Раз уж ты никак не можешь вернуться, попробуем вытащить тебя отсюда.
Эдвард видел, что ему не слишком радовались, но это его и не удивляло. Война или нет, ясно было, что очень скоро всю округу поставят на ноги в поисках беглеца.
– Я вовсе не хочу быть обузой, сэр.
– Хочешь или нет ты ею уже стал. Не твоя вина. К тому же мой почтенный друг верно заметил. Что-что, а мужество я вижу. Именно то, чего я и мог ожидать от сына твоего отца. Пошли.
После таких слов у Эдварда уже не оставалось иного выбора, кроме как спуститься с крыльца и водрузиться в двуколку, постаравшись не закричать от боли.

Крейтон взялся за вожжи, мистер Олдкастл уселся рядом с ним. Эдвард вытянулся на скамейке за их спинами. Пони зацокал копытами по пустынной улице. Скоро газовые фонари Грейфрайерз остались далеко позади, и они потряслись по залитой лунным светом проселочной дороге. Эдварда спасли и от карающего правосудия, и от женщины с ножом, однако теперь он превратился в беглеца, всецело зависевшего от мистера Олдкастла и этого полковника Крейтона. Он и понятия не имел, кто они такие или зачем он им нужен.
На нем не было ничего, кроме бинтов, халата, одного ботинка и соломенной шляпы – не лучший наряд для бегства из тюрьмы и тем более для прогулки по ночной Англии. По мере того как покрывавший его пот просыхал на прохладном ночном воздухе, он дрожал все сильнее. Ногу сводило адской болью каждый раз, когда двуколка подпрыгивала на ухабе. Эдвард подозревал, что она болтается под повязкой. О том, что это означает для его переломанных костей, он старался не думать. Одним словом, ему приходилось несладко.
– Джентльмены? – окликнул он их, не в силах более терпеть. – Не можете ли вы объяснить мне, что происходит?
– Это не так просто, – фыркнул Крейтон. – Но спрашивай.
– Я ведь не убивал Тимоти Боджли, ведь нет?
– Нет. Хотели убить тебя. Насколько я понимаю, он попал под горячую руку. Чертовски жаль, но кстати для тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57