Лаская, он нежно поцеловал ее гладкую бровь, коснулся губами уха и почувствовал, что тело девушки затрепетало. Ее дыхание стало неровным и прерывистым, и Рон снова наклонился к ее губам, сознавая, что победа близка.
Однако не успел он поцеловать ее, как услышал голос, зовущий его по имени, — отдаленный, но настойчивый. Рон попытался проигнорировать его, но призывный клич все приближался. Замерев, он недовольно поднял голову и огляделся. Ольха скрывала их своими ветвями, маленький ручеек весело журчал неподалеку, сверкая между камнями. А дальше за деревьями виднелся заливной луг.
Девушка села и коснулась пальцами его щеки — глаза ее блестели нежно и насмешливо.
— Я должна идти, — прошептала она. — Уже поздно.
Он поймал ее руку и удержал в своей.
— Нет, погоди! Это Брайен. Я сейчас отошлю его.
Но она медленно высвободила руку и поднялась на ноги; Рон неохотно сделал то же самое.
— Я не могу… — Она бросила взгляд через плечо, туда, где слышался голос Брайена, завернулась в накидку, отступила еще на шаг.
— Мне в самом деле нужно идти.
Рон опять схватил ее за руку, вцепившись в нежное запястье с горячечной настойчивостью.
— Подожди! Скажи мне свое имя и где ты живешь. Мы встретимся снова, как только я отошлю Брайена!
Девушка улыбнулась, но высвободила руку и сделала еще один шаг назад.
— Да, мы встретимся снова…
Рон приготовился было опять схватить ее, но голос Брайена прозвучал совсем рядом, а потом раздались проклятья по адресу кустов боярышника.
Будь он сам проклят, этот Брайен! Рон отвел взгляд от девушки и сердито откликнулся:
— Я здесь!
А когда он снова повернулся, девушки перед ним уже не было. Господи помилуй, она же только что стояла тут, рядом с цветущим боярышником — и вот ее уже и след простыл! Он оглянулся кругом, ошеломленный.
— Рон! — послышался снова голос Брайена, запыхавшийся, звучащий с явным облегчением. — Где ты был весь день?
— Как это «весь день»? — Рон отвел взгляд от того места, где только что стояла девушка, и уставился на своего рыцаря. — Утро еще не кончилось. Что за муха тебя укусила?
Его злой, раздраженный взгляд заставил Брайена остановиться.
— Утро? Дело к вечеру, милорд! — сказал он, растерянно глядя на Рона.
— Даже если и так, что ты лезешь напролом и орешь, как медведь?! — Рон недовольно дернул головой. — А из-за тебя она ускользнула, и Бог знает, увижу ли я ее снова теперь!
— Она?! — Брайен, заморгав, уставился на него. — Ты был с женщиной, милорд?
— А ты разве не заметил? Честное слово, Брайен, ты явно сегодня перепил!
— Да я капли в рот не взял! Мы все время искали тебя, уж подумали, не стряслась ли беда…
Рональд раздраженно дернул за распущенные завязки своей куртки. Черт бы их побрал!
— Я просто пошел искупаться в пруду… — Он вдруг прервался и поднял взгляд. — Мой шлем и латы! Я, должно быть, оставил их там, на берегу…
Брайен как-то странно посмотрел на него, и Рон недовольно прищурился.
— Что ты на меня так смотришь?
— Мы нашли латы и шлем у пруда уже давно. И это, надо сказать, довольно далеко отсюда! — Брайен с трудом перевел дух. — Признайся, ты был с ней, с королевой эльфов!
— Я обязательно проверю мехи для вина, когда вернусь в лагерь. Наверняка они будут гораздо легче, чем когда я уходил.
Схватив его за руку, Брайен хрипло произнес:
— Говорят, что когда человек танцует с лесными феями, он забывает о времени. Случается, что некоторые не возвращаются вообще!
Раздосадованный, Рон выдернул руку.
— С лесными феями? Да ты совсем помешался! Просто хорошенькая дочь горожанина, только и всего. — Рон сделал глубокий вдох и сказал спокойно: — Время, может, прошло и быстрее, чем я думал, но выбрось из головы эти сказки про фей. Мы с ней славно проводили время, пока ты своими истошными криками не напугал ее. Вот только понять не могу, как она сумела исчезнуть так быстро…
Но Брайен не слушал его. Трясущейся рукой он указал на пышный куст боярышника и на соседнюю группу деревьев.
— Взгляни! Это же дуб, ясень и боярышник — волшебная триада. Твоя девушка — ведьма, которая исчезла, превратившись в боярышник!
— Черт возьми! — рассердился Рон. — Приди в себя, Брайен. — Он сделал нетерпеливое движение рукой. — Ты надоел мне со своими суевериями. Но так или иначе, а она убежала, и, может, оно и к лучшему. Мы должны сейчас же скакать во весь опор в Ковентри, чтобы наверстать время, которое я потерял здесь. Хорошая скачка избавит тебя от этих бредней. Тебе больше не будут мерещиться тролли за каждым кустом и драконы под всеми мостами.
Брайен ничего не ответил, но Рон прекрасно чувствовал его настороженность и неодобрение. А когда они вместе вернулись в лагерь, все его люди, хотя и радовались, что он цел и невредим, смотрели на Рона странно, словно боялись, что он несет на себе какую-то ведьминскую заразу.
Даже его верный оруженосец, храбрец Морган, который находился при нем с тех самых пор, как он впервые покинул Уэльс, подозрительно косился, подавая забытые у лесного пруда латы. Впрочем, все это он заслужил. Танцевать с лесной феей, даже если на самом деле это обыкновенная девушка, позволительно деревенскому пастушку. А для закаленного в боях рыцаря, возглавлявшего целый отряд, это граничило просто с идиотизмом.
— Приведи моего коня, — бросил он Моргану, беря у него доспехи и меч. — Мы отправляемся в Ковентри.
Морган выразительно взглянул на солнце, стоявшее уже очень высоко, но благоразумно воздержался от комментариев.
— Да, милорд, — буркнул он, и Рон скривил губы в мрачной ухмылке.
Брайен помог ему надеть доспехи, но тоже молча — словно для того, чтобы дать ему почувствовать себя виноватым. Рональд сунул меч в ножны, когда Морган подвел ему коня, одним махом вскочил в седло. Он должен показать им, что для него важно только одно — как можно быстрее доскакать до Ковентри! Ему необходимо встретиться с гонцом от Оуэна, а он и так уже задержался здесь слишком долго.
Рон пришпорил горячего жеребца, и комья грязи полетели из-под копыт Турка, когда он пустил коня бешеным галопом. Его люди старались не отставать, но это им едва-едва удавалось. Сам того не сознавая, бешеной скачкой Рональд стремился успокоить ту бурю чувств, которую эта лесная девушка подняла в нем.
— Итак, — сказала Элспет, укладывая накидку в кожаный мешок, — ты танцевала с ним. И это все?
Щеки Джины вспыхнули от пристального, испытующего взгляда старухи. Казалось, у Элспет тоже есть этот особый дар: угадывать ее мысли и поступки, что было весьма неудобно.
— Нет, — сказала Джина. — Не все. Мы… целовались.
Она заметила, как Бьяджо бросил на нее быстрый взгляд и удивленно поднял брови.
— Ну вот. Не хватало еще странствующего рыцаря на нашу голову! — простонал он с досадой. — Если он начнет теперь преследовать тебя томными вздохами и стонами о вечной любви, мне придется перерезать ему горло…
Тонкие завитки дыма поднимались от затухающего костра. Вещи были увязаны, осел нетерпеливо переступал с ноги на ногу у входа в пещеру. Элспет встряхнула туго набитый мешок. Губы ее были недовольно поджаты.
— Значит, целовались. И ты, целомудренная девушка…
— Целомудренная — пока я сама этого хочу, не забывай! Если бы я решила потерять свое целомудрие, то давно бы это сделала. Нельзя сказать, чтобы у меня не было для этого случаев. — Бьяджо фыркнул, и она бросила на него недовольный взгляд. — Но я не вижу никакой радости в том, чтобы валяться в постели — неважно с кем, с принцем или с мужиком. И никогда не видела!
Элспет недовольно скривила рот.
— Ты прекрасно знаешь, что дело не в этом. Просто твой великолепный рыцарь — не что иное, как грубый солдафон. И ты напрасно надеешься, что он способен ради тебя совершить чудо.
— Парочка поцелуев, конечно, не превратит его в Тристана, — усмехнулась Джина в ответ. — Хотя, если ты предложишь мне любовный напиток, способный заставить рыцаря упасть к моим ногам, я испытаю его на нем. Разумеется, не по той причине, о которой, вероятно, подумал Бьяджо…
Но, выговорив это, она вдруг с досадой почувствовала, что краснеет. Джина сознательно решила завладеть сердцем этого рыцаря с единственной целью: чтобы он помог вернуть то, что принадлежало ей по праву. Она вовсе не собиралась заниматься с ним любовью. И вот теперь приходилось сознаться себе, что его объятия подействовали на нее совершенно сокрушительно…
Элспет снова бросила на Джину неодобрительный взгляд.
— Ты что же, думаешь, что парочки поцелуев достаточно, чтобы побудить его к подвигам?
— А ты полагаешь, что я зашла дальше? — Джина усмехнулась, покачав головой. — Не бойся, Элспет, я буду осторожной. Я хочу только одного: воспользоваться его войском и его мечом.
— О да, — проворчал Бьяджо, — войско у него что надо! Если ты думаешь, что горстка людей, которые затряслись при одном только упоминании о лесных феях, отвоюет тебе твою землю и отомстит за твои обиды, ты заблуждаешься.
— Я не знаю, как он это сделает, но только он сделает это! — воскликнула Джина. — Он — тот самый рыцарь, тот грозный воин из…
— Из пророчества, — раздраженно закончил за нее Бьяджо. — Надоело слушать про это твое знаменитое пророчество!
— О Господи, — вмешалась Элспет. — Легче повернуть реку вспять, чем заставить ее отказаться от задуманного. Остается надеяться только, что это не приведет к беде.
Вытянувшись на узком каменном уступе возле огня, Бьяджо кивнул.
— Да уж, упрямства Джине не занимать. Помнишь, к чему привела ее идея, когда мы выдали себя за канатоходцев у того австрийского герцога? До сих пор мурашки по коже…
— Это была хорошая идея, — холодно сказала Джина. — Блестящая идея! И все бы прошло как по маслу, если бы вы слушались моих простых указаний.
— Простых?.. — Бьяджо возмущенно привстал. — Пролететь из галереи для музыкантов по всей огромной зале над головами обедающих — это, по-твоему, просто?
— Все получилось бы. Я видела, как это делается. Там были механизмы и все нужные приспособления: целая связка канатов. Просто надо было иметь здравый смысл, чтобы понять, как ими пользоваться. Ты же не слушал меня толком и все испортил!
— Скажи это тому, кто не падал в центр огромного пирога с пышущей жаром начинкой, — возразил он обиженно. — Переполох был как при разграблении Рима. Я уж думал, что костей не соберу после такого трюка!
Глядя на его мрачное, надутое лицо, Джина невольно улыбнулась.
— А что, вечер удался! Герцог был очень доволен. Он сказал, что давно так много не смеялся. И награда была соответственная — учитывая ущерб, который ты ему причинил…
Но Бьяджо не был склонен обращать все в шутку. Ворча, он поднялся и вышел из пещеры, направляясь к маленькой деревянной повозке с их пожитками. Элспет тоже не смотрела на Джину, продолжая укладывать вещи в кожаный мешок. Напряжение сгустилось, словно клубы дыма в сыром воздухе пещеры.
Наконец Элспет не выдержала:
— Откуда ты знаешь, что он за человек? Почему ты решила, что ему можно доверять? Я боюсь его! Боюсь за тебя!
Джина и сама задавала себе эти вопросы, а с Элспет бесполезно было кривить душой.
— Я не знаю ничего наверняка, Элспет. Но я уверена, что должна последовать за ним в Ковентри. Ты случайно не знаешь, где это?
Элспет недовольно пожала плечами.
— Ковентри? Это двадцать лье отсюда… — Внезапно глаза ее сузились, точно при каком-то далеком воспоминании. И гораздо ближе к… — подумала она, и Джина сразу уловила ее мысль.
Но Элспет, словно спохватившись, нарочно начала думать о всяких пустяках: о весенних цветах, о бабочках, о том, что надо накормить перед дорогой осла… Однако Джина уже знала эти уловки и недовольно нахмурилась.
— Что ты затеваешь, Элспет? Лучше сразу скажи: я ведь все равно очень скоро узнаю, как только ты начнешь об этом размышлять.
— Воистину ты просто невыносима! Разве я не говорила тебе, что это невежливо — проникать в чувства и мысли других людей?
Элспет замолчала и слегка улыбнулась.
Но раз уж ты, такая-сякая, все равно читаешь мои мысли, — подумала она, — тогда слушай вот что: если этот рыцарь тебе откажет, ты поедешь со мной в деревню, и мы забудем об этом пророчестве. Поклянись в этом, девочка! Ведь я старею и хочу видеть тебя в безопасности… Поклянись в этом ради меня…
Вот этого Джина всегда боялась: больше всего этой мольбы. Бросить все, забыть о пророчестве! Но Элспет и в самом деле старела, седина сверкала в ее волосах под платком, морщины от бесконечных тревог и забот избороздили ее лицо, а походка стала тяжелой. Было бы жестоко и дальше таскать ее за собой с места на место. Но покинуть ее после всех этих прожитых вместе лет — пусть даже в родной деревне — Джина тоже не могла.
— Если я не сумею добиться помощи от этого рыцаря, — медленно проговорила она, чувствуя, что каждое слово мучительно срывается с губ, — я больше не заговорю о пророчестве.
— И ты останешься со мной в деревне? Поклянись в этом, поклянись…
Закрыв глаза, Джина кивнула.
— Да, я клянусь.
Стоя возле загона с кобылой, выставленной на продажу, Элспет и Джина переговаривались по-французски.
— Может, согласимся? Дешевле он не отдаст, — сказала Элспет, но Джина сделала ей незаметный знак рукой.
Она посмотрела на Бикинза, барышника, который только что заломил высокую цену, и сосредоточилась на его мыслях. Хитро ухмыляясь, тот спокойно выжидал.
Простаки! — думал он. — Будет чем повеселить Уолтера Пинчбека, когда я расскажу ему, как я продал за две кроны эту сумасшедшую скотину… Он и получше лошадей всего за крону продает, а я утру ему нос…
Улыбаясь, Джина погладила шею гнедой кобылы, подошедшей к самой загородке.
— Нет, этот тип возьмет то, что мы предлагаем, — бросила она по-французски, — и еще будет рад, что так выгодно продал. Ведь у некоего Уолтера Пинчбека есть лошадь гораздо лучше, за которую он просит только крону.
Элспет принялась торговаться с Бикинзом, бегло заговорив на родном английском, а Джина, заслышав знакомые шаги, поняла, что приближается Бьяджо.
— Мне сказали, что Бикинз из тех людей, что вполне могут всучить тебе тухлый сыр вместо свежего, — сказал он по-французски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42