Гейдж сбросил жилет, повесил его на стул вместе с сюртуком и избавился от рубашки, прежде чем распустить шнуровку на платье жены.— Мэри-Маргарет наверняка пробудет наверху еще некоторое время, беседуя с отцом. Грех упускать такую возможность и не выяснить, что из этого выйдет.— Вы сомневаетесь в успехе этого предприятия, мистер Торнтон? — шутливо осведомилась Шимейн, пока муж снимал с нее платье.— Ни на минуту, любимая, — со смехом заверил ее муж, кладя платье на крышку сундука.Повернувшись, он восхищенно воззрился на жену, одетую только в кружевную кофточку. Вскинув обнаженные руки, Шимейн собрала волнистые пряди волос на макушке. Словно опасаясь подходить ближе, она осторожно обошла Гейджа полукругом, приковывая к себе его внимание шаловливой улыбкой и блеском изумрудных глаз.— Будь я колдуньей, мистер Торнтон, я заточила бы вас в своем замке, чтобы вы дарили мне наслаждение и днем, и ночью. Вскоре вы обессилели бы от моих требований — так, что с трудом доползали бы до ложа, а я призывала бы на помощь колдовские чары, чтобы вновь пробудить в вас страсть!Муж обжег Шимейн пламенным взглядом:— Я готов доказать свою страсть немедленно, мадам.Взявшись обеими руками за талию Шимейн, Гейдж присел на край постели, притянул ее к себе. Гейдж распустил шнуровку кофточки, обнажая отяжелевшую грудь жены. Она соблазняла, манила к себе, и Гейдж с готовностью поддался искушению. Шимейн невольно застонала, когда губы впились в упругую плоть.— Только в моих объятиях прекрасный принц моих мечтаний становится настоящим, и чары колдуньи исчезают. Ничто не в силах разлучить нас с тобой! — прошептала Шимейн.Гейдж поднял голову и вгляделся в ее смеющиеся глаза.— Правда?— Ничто на свете, милый. — Ее губы слегка приоткрылись, сближаясь с его губами, и если в душе Шимейн сохранилась хоть малая толика сомнений, она утонула в бесконечном томительном поцелуе. Глава 21 На следующее утро Гейдж поспешно вышел на веранду, как только нанятая супругами О'Хирн повозка остановилась возле дома. Гости прибыли гораздо раньше, чем ожидал их Гейдж, — он надеялся, что маркиза и родителей Шимейн подвезет Ремси, отправляясь в мастерскую. Гейдж попросил их подождать несколько минут, пока они с Шимейн закончат неотложные дела. Гейдж помогал отцу мыться, а Шимейн убирала верхнюю комнату и меняла белье, чтобы потом не тревожить старика. Несмотря на то что гости остались недовольны приемом, Гейдж учтиво заверил их, что ждать придется всего несколько минут.Развлекать гостей взялся Ремси и решил показать приезжим мастерскую, где Слай Таккер и двое подмастерьев уже принялись за работу. С непомерной гордостью и удовлетворением Ремси рассказывал о долгом и утомительном изготовлении мебели, достал целый ворох набросков и чертежей хозяина, свидетельствующих о его редкостном таланте. Ремси объяснял, чем отличаются виды древесины, которую используют столяры, — будь то кипарис, вишня, клен, дуб или другое дерево. Свойства каждого делают предмет мебели неповторимым. С победным видом закончив показ, Ремси повел слушателей туда, где Слай Таккер полировал недавно законченный буфет, и предложил супругам О'Хирн, слугам и маркизу провести ладонями по поверхности дерева и ощутить его гладкость.Достоинства буфета пленили Камиллу, ведь именно она на протяжении всей совместной жизни супругов выбирала мебель для дома. Шеймас охотно препоручал ей эту задачу, давно усвоив, что его жена наделена даром превращать самое скромное обиталище в уютное, со вкусом обставленное гнездышко, и поэтому никогда не вмешивался. С годами Камилла научилась одним взглядом оценивать добротную и красивую мебель. Буфет был довольно прост, но «тигровый глаз» и инкрустация капом придавали ему необычный, вид. Подчеркнув, что подобной мебели ей еще не доводилось видеть, Камилла упросила мужа рассмотреть ее поближе, желая, чтобы Шеймас понял, какой талант и преданность своему делу требуются при изготовлении этого маленького шедевра.Внешне Ремси, казалось, не проявлял никакого любопытства к приглушенному разговору супругов, но навострил уши, ловя каждое слово. Помогая Слаю передвинуть буфет, он исподтишка оглядел Мориса, которого не заразило воодушевление Камиллы: он оглядывал мастерскую с холодным и равнодушным видом. Сдержанность и достоинство маркиза казались непоколебимыми, и когда экскурсия продолжилась, Ремси умышленно бередил раны маркиза.— Мистер Торнтон — самый искусный столяр во всей округе. Умеет не только рисовать то, что приходит ему в голову, — для пущей убедительности Ремси постучал пальцем по лбу, — он преуспевает настолько, что может содержать несколько семей работников и щедро платит им. Никто из нас не согласится поменять хозяина.Подведя гостей к окну, Ремси указал на недостроенную бригантину, возвышающуюся на стапеле у берега реки.— Видите? — Он огляделся, убеждаясь, что безраздельно завладел вниманием зрителей, и мельком отметил безразличие маркиза. — Этот корабль мистер Торнтон тоже выдумал сам. Если бы не его страсть придумывать корабли и строить их, он наверняка был бы уже первым богачом в наших краях, изготавливая мебель на продажу. Но подождите, дайте год-другой, ну, может, три, и он докажет, что мастерить корабли умеет не хуже, чем буфеты!С раздраженным вздохом Морис отвернулся от окна. Похвалы словоохотливого столяра резали его сердце, словно ножом. Будь Морис один, он немедленно вызвал бы Гейджа Торнтона на дуэль и избавил бы мир от мерзавца.Ремси искоса бросил взгляд на рослого, хорошо одетого мужчину. Благородные черты его лица исказились, значит, уколы Ремси достигли цели. Чтобы закрепить победу, он решил сводить посетителей мастерской к бригантине — пусть маркиз поймет, что прошлой ночью он оскорбил отнюдь не заурядного человека.Ремси повел свою немногочисленную свиту по берегу реки к кораблю и познакомил ее с Фланнери Морганом. Честь объяснять преимущества конструкции, придуманной Гейджем, выпала старому корабельному плотнику, ибо никто не мог рассказать об этом с большим энтузиазмом.— Это будет двухмачтовая бригантина, — вдохновенно объяснял плотник. — Она изящна, крепка и осадиста. Взгляните вот сюда, на эту балку под носом корабля — она придает устойчивость в воде. Но главное достоинство этой красавицы — скорость: она будет рассекать морские волны, словно резвящаяся русалка!Услышав это сравнение, Камилла слегка порозовела, но старик не заметил ее смущения, убеждая гостей пройти с ним в кают-компанию. Фланнери провел посетителей по внутренним помещениям корабля, не переставая петь хвалу талантам хозяина.Отстав от остальных, Шеймас О'Хирн встал у борта, желая обдумать увиденное. Он внимательно слушал работников Гейджа Торнтона, пытаясь представить себе, что за человек их хозяин. Больше всего Шеймаса удивили сами работники. За свою жизнь ему пришлось нанимать на работу немало людей, но никто из них не выказывал такой преданности хозяину, не находил такое удовольствие в труде и не достигал вершин мастерства, как Ремси, Слай Таккер и Фланнери. Видя их преданность и энтузиазм, Шеймас гадал, каким должен быть хозяин, чтобы внушить подобные качества.Шеймас-Патрик О'Хирн всего в жизни добился сам, начав с малого. Неудивительно, что он проникся уважением к колонисту, узнав о его многочисленных достижениях. Вспоминая собственную молодость и пренебрежительное отношение родителей Камиллы к выскочке-ирландцу, который осмелился ухаживать за их дочерью, Шеймас удивлялся: когда сам успел стать надменным и заносчивым? С годами он завоевал сердца родителей Камиллы, и они первыми объявили его полноправным членом семьи. Неужели придет день, когда и он сможет оценить новоиспеченного зятя?Однако больше всего Шеймаса тревожил вопрос о причастности Гейджа к смерти его первой жены. В глубине души Шеймас понимал: чтобы примириться с браком Шимейн, он должен полностью убедиться в невиновности Гейджа. Но поскольку тревожные слухи ходили по городу даже по прошествии года, Шеймас всерьез сомневался, что Гейджа обвинили напрасно, и знал, что никогда не согласится оставить дочь на попечение убийцы и будет готов силой утащить ее на корабль, отплывающий в Англию.Во время осмотра корабля Морис дю Мерсер хранил презрительное молчание. Он по-прежнему ощущал острую неприязнь по отношению к человеку, завладевшему его невестой, и не желал выказывать ни тени интереса или восхищения к достижениям соперника. Впрочем, и мастерская, и корабль произвели на него заметное впечатление. Морис признавал: Гейдж Торнтон наделен тонким вкусом и умеет ценить красоту — его женитьба на Шимейн была тому доказательством. Но Морис без угрызений совести пожелал бы, чтобы колонист ослеп, не успев увидеть красавицу, которой маркиз подарил свое сердце.Но тучи, которые, казалось, сгущались над головой Мориса со вчерашнего дня, рассеялись, как только на корабле появилась Шимейн, одетая в простое бледно-голубое платье, белый чепчик, отделанный кружевом, и белый передник. Она выглядела, как и подобало жене колониста. Морис нашел ее неотразимой и обольстительной и, с удовольствием наблюдая, как Шимейн обнимается с родителями, мысленно поклялся: он пожертвует всем состоянием, лишь бы оказаться на месте Гейджа.— Мне очень жаль, что мы с Гейджем не смогли принять вас как подобает, — мило извинялась Шимейн. — Его светлость еще слишком слаб, однако он выразил желание вымыться. Для этого ему потребовалась помощь Гейджа, а я воспользовалась случаем и убрала у него в комнате. Надеюсь, вы не очень обиделись?— Его светлость? — встревожился Морис.Все сомнения Шимейн насчет того, что маркиз ростом не уступает ее мужу, развеялись, когда ей пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть в глаза Морису. Смотреть в любимые янтарно-карие глаза ей тоже не удавалось, не запрокидывая головы.— Отец Гейджа — лорд Уильям Торнтон, граф Торнхедж.На лице Мориса мелькнуло изумление. Лорд Торнтон был его сторонником по многочисленным парламентским биллям, определяющим права граждан Англии, в том числе и по тому, который запрещал увозить заключенных в дальние порты с целью избавить Англию от отбросов общества и наводнить ими колонии.— Вы знакомы с ним, ваша светлость? — спросила Шимейн.Морис склонил голову набок и удивленно уставился на покрасневшую под его взглядом Шимейн. Его глаза тепло засветились, обворожительная улыбка тронула губы.— Что такое, Шимейн? Я думал, мы давно отказались от титулов и официальных обращений.Шимейн знала, что Морис стремится смутить ее лишь с одной целью — воззвать к ее совести. Охотно приняв предложение Гейджа, она не подумала о том, как уязвит Мориса ее решение. Втайне она принимала как должное то, что бывший жених, не испытывающий недостатка в миловидных и знатных поклонницах, вскоре после ее исчезновения выберет себе другую невесту.— Наша помолвка уже расторгнута, милорд, — напомнила ему Шимейн, чувствуя себя неловко под пристальным и страстным взглядом темных глаз. — По-моему, было бы неприлично и впредь звать вас по имени.— Я с радостью даю вам такое право, Шимейн, — пробормотал Морис, придвигаясь ближе. — Место для вас в моем сердце останется навсегда, даже если я не сумею вас отвоевать.Шимейн, которая некогда держалась в обществе Мориса непринужденно и спокойно, теперь чувствовала себя как на иголках. Она боялась, что, как только придет Гейдж, между ним и Морисом вспыхнет очередная ссора. Неужели Морис умышленно раздражает Гейджа или надеется заставить вспомнить ее о былых чувствах и пожалеть о скоропалительном браке? Как бы там ни было, Шимейн предпочла бы, чтобы Морис держался на почтительном расстоянии — в любой момент на корабле мог появиться Гейдж, а Шимейн еще вчера вечером поняла, какие сильные собственнические чувства питает к ней муж, словно опасаясь, что она предпочтет ему бывшего жениха.Камилла шагнула вперед и нежно поцеловала дочь в лоб.— Дорогая, ты прелестно выглядишь, — вспомнив недавние слова Шимейн, она пожелала услышать объяснение: — Но скажи, детка, почему ты сама занимаешься уборкой? Неужели у тебя нет слуг?Шимейн рассмеялась, радуясь перемене разговора.— Нет, мама, я готовлю и убираю в доме сама.— Готовите? — переспросила Бесс, с приоткрытым ртом уставившись на бывшую ученицу. — Хотите сказать, что стряпаете сами?Неприкрытое изумление кухарки рассмешило Шимейн.— Ты не поверишь — я вспомнила все твои наставления, Бесс! Гейдж убежден, что я готовлю лучше всех в округе.— Господи, а я-то думала, что не сумела научить вас даже азам! — Бесс была ошеломлена.Шимейн обучалась домашней работе по настоянию Камиллы, но последняя ничем не отличалась от других заботливых матерей, предпочитающих баловать свои единственные чада как можно дольше. Именно Камилла настояла на том, что слуги должны сопровождать их в поездке, уверенная, что в диких местах без их помощи не обойтись. И вот теперь Камилла порадовалась своему решению.— Пока мы здесь, может быть, ты позволишь Бесс и Ноле взять на себя домашние хлопоты? Ты не против?Шимейн порывисто обняла мать.— Конечно, нет, мама! Я так соскучилась по стряпне Бесс, что у меня текут слюнки при одном воспоминании о ней!— А Гейдж? Не сочтет нас слишком бесцеремонными? — в замешательстве спросила Камилла.Увидев приближающегося к стапелю мужа, Шимейн бросилась навстречу ему. Заметив, каким ледяным взглядом Гейдж одарил Мориса, Шимейн поспешила пожать мужу руку и прошептать:— Я люблю тебя.В ответ Гейдж еле слышно пробормотал:— Милая, ты заставила мое сердце запеть от счастья. Я тоже люблю тебя всей душой.Шимейн почувствовала, как ее сердце переполняется радостью. Подведя Гейджа к своей матери, она вернулась к прерванному разговору.— Гейдж, мама предлагает поручить Бесс и Ноле всю домашнюю работу, пока они здесь. Ты не возражаешь?Глядя на Камиллу О'Хирн, Гейдж понял, что красоту и выразительность черт жена унаследовала от матери, а цвет волос достался ей от отца.— Если Бесс обучила искусству кулинарии мою жену, я ни минуты не сомневаюсь в том, что она редкостная кухарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59