Она с мольбой взывала к Эмери:
– Ну прошу тебя, пожалуйста!
Мадлен видела, что он тоже охвачен страстью, но гораздо лучше владеет собой, чем она. Эмери схватил ее за руку.
– Что, по-твоему, я предатель? – свирепо спросил он.
Мадлен хотела бы сказать «нет», но честность – слишком прочная привычка, чтобы в одночасье от нее избавиться.
– Мне это безразлично, – прошептала она, и слезы заструились по ее пылающим щекам, но поскольку он продолжал ожесточенно молчать, добавила: – Я не знаю.
Эмери глубоко вздохнул и отпустил ее.
– Я и сам не знаю, – сказал он. – Но сражаться за мятежников я не буду. Даю тебе слово.
Он снова осторожно уложил ее и склонился над ней, держась на вытянутых руках. Мадлен изнывала от желания, стремясь скорее слиться с ним, но он все еще медлил рядом с ней. Она ощущала его близость и подняла бедра навстречу ему, но Эмери слегка отстранился.
– Пожалуйста, – умоляла она. – Ты так мне нужен!
– Помни меня, – сказал он тихо и вошел в нее, плотно заполнив жаркую тесную глубину.
Мадлен от облегчения закрыла глаза. В мире для нее все перестало существовать, кроме него. Крепко обняв мужа, она энергично задвигалась в такт с ним, освободившись от сжигавшей ее душевной боли, и наконец достигла вершин, где забылась в волнах всепоглощающего наслаждения, изгнавшего из ее души страх.
Мадлен лежала под палящими лучами солнца совершенно без сил, чувствуя, что Эмери покинул ее оправив на ней юбку. Сквозь сомкнутые веки она видела вокруг бескрайнюю красную пустоту.
Мушка села ей на нос. Мадлен стряхнула ее, но мушка снова вернулась. Молодая женщина открыла глаза и увидела, что Эмери сидит возле нее, скрестив ноги, и красным маком щекочет ей нос.
– Ты обгоришь, – лениво произнес он.
Не осталось и следа того холодного безразличия, которое последовало за их первой интимной встречей. Мадлен, как никогда раньше, ощутила свою связь с ним. И он дал ей обещание. Он не будет сражаться за мятежников. Мадлен взяла его руку и поцеловала ее.
Он вскочил на ноги, протянул ей руку и помог подняться. Стряхнул травинки с ее волос и платья. Ласково приподнял ей подбородок.
– Теперь почувствовала себя женой?
Она повернула голову.
– Я думала, что для постели существуют жены. А что ты скажешь о шлюхах?
Он усмехнулся:
– Они все разные. Некоторые грубые, другие нежные…
Она шутливо оттолкнула его руку и пошла за своей корзинкой. Обнаружив, что все ее травы рассыпаны в беспорядке, Мадлен вскрикнула от досады. Эмери бросился помогать ей.
– Тебе нужны травы? Мы сможем купить что-нибудь в Линкольне или Лондоне.
– А мы можем себе это позволить?
– Нет, но ведь это, без сомнения, необходимо.
Они неспешно направились к замку, наслаждаясь прогулкой и друг другом. Мадлен нелегко было нарушить красоту этого момента, когда они были так счастливы вместе, но ей хотелось поскорее избавиться от всех сомнений, которые омрачали ее жизнь.
– Что ему было нужно? – спросила она.
– Кому?
– Другу Золотого Оленя.
Он задумчиво посмотрел на нее.
– Это было только послание. Можешь не беспокоиться.
Он обнял ее и прижал к груди.
– Я оставил Золотого Оленя уже довольно давно. Если бы это вышло наружу, у нас могли быть крупные неприятности. В конце концов, – сказал он с улыбкой, – именно ты, вероятнее всего, могла бы меня разоблачить.
Улыбка растянула ее губы.
– Мм, – проворчала она, оглядывая его с ног до головы. – К вопросу о разоблачении… Мне хотелось бы снова увидеть тебя нагим.
– А я никогда не видел тебя обнаженной, – сказал он. – Ты могла бы остаться при солнечном свете только в ореоле своих волос и позволить мне преклоняться пред тобою?
Мадлен покраснела.
– Если ты этого хочешь, – смущенно сказала она.
Он усмехнулся:
– Если бы ты понимала по-английски в тот день в лесу, ты бы знала, чего я хочу.
– Что ты тогда сказал?
Он повернул ее кругом, к себе спиной, и схватил так, как сделал это тогда. У него не было плаща, чтобы связать ее, но Мадлен и без того думать забыла о своих травах.
– Я сказал, как приятно ощущать изгибы твоего тела, – заговорил он по-английски, оглаживая всю ее руками. – Как восхитительно тяжелы твои груди. Как мне хотелось бы ласкать их и теребить твои соски до боли, а потом взять их в рот и сосать, пока ты не обезумеешь от желания ко мне.
Тело Мадлен затрепетало и задвигалось в его крепких руках.
– Тогда ты осталась спокойна, – сказал он. – Вот почему я узнал, что ты ничего не поняла.
– Тело мое тогда не понимало, – ответила она.
– Признаюсь, я думал, что тебе знаком язык любви.
– Что еще ты говорил? – спросила она, затаив дыхание.
Он рассмеялся и скользнул ладонью вниз, к ее бедрам.
– Я сказал, какая ты теплая и влажная в ожидании меня. Я обещал, что не буду торопиться, буду ласкать тебя нежно, а когда ты уже не сможешь терпеть, возьму тебя энергично и сильно.
Мадлен прижалась к нему спиной.
– Я больше уже не в силах терпеть… Он рассмеялся и поцеловал ее в шею.
– Ненасытная распутница. Пожалей бедного мужчину.
Она чувствовала позади выпуклость его возбужденной плоти. Он медленно повернул ее лицом к себе. Мадлен заметила, как посыпались ее травы, но ей не было до этого дела.
Их поцелуй был прерван громким криком. Они отпрянули друг от друга. К ним направлялся один из стражей замка. Мадлен была страшно смущена. Тут она вспомнила, что совсем недавно долго и отчаянно занималась с мужем любовью прямо на краю дороги.
Эмери посмотрел на ее покрасневшее лицо и засмеялся:
– Если нас кто-нибудь и видел, то, без сомнения, только позавидовал. Лучше мне пойти и узнать, в чем дело, пока ты успокоишься и возьмешь себя в руки.
Его взгляд был теплым и любящим, он нежно коснулся ее щеки.
– Позже мы завершим то, что начали, – обещал он.
Мадлен смотрела ему вслед, пока он широкими шагами удалялся в сторону замка. Она рада была воспользоваться случаем и дать себе время осознать чудесную, удивительную истину: их союз, начавшийся единением тел, завершился слиянием сердец и душ. Она собрала свои травы, затем еще немного побродила, отыскивая новые растения и мечтая о золотом будущем.
Когда Мадлен вернулась во двор замка Баддерсли, она спросила стражника, где Эмери.
– Он уехал верхом, леди, – ответил воин.
Она удивленно посмотрела на него.
– Уехал? Куда?
– Не знаю, леди. Он отправился в путь с тремя людьми.
Дурное предчувствие охватило Мадлен.
– Только с тремя? – спросила она стражника. – Он не взял с собой лорда Жоффре?
– Так точно, леди.
– Он должен был оставить сообщение, – сказала она.
– Наверное, с лордом Хью, леди.
Мадлен в отчаянии заторопилась на тренировочную площадку.
– Хью, какое сообщение оставил для меня муж?
Он удивленно поднял залитые потом брови.
– Со мной никакого, леди Мадлен.
Она вызвала в памяти нежное прощание с Эмери.
– Вы не знаете, куда он уехал?
– Нет. Он сказал, что его не будет скорее всего неделю или чуть дольше. Может быть, он оставил сообщение с Жоффре?
– Неделю? – с ужасом повторила Мадлен.
Оруженосец стал ее следующей целью.
– Жоффре, – спросила его Мадлен, – куда уехал Эмери?
Молодой человек побледнел.
– Он… он не сказал, леди.
– Это не показалось тебе странным? Она увидела, как он судорожно сглотнул.
– Раньше он говорил, что собирается посетить остальные имения…
– Без тебя? Только с тремя людьми?
Он прикусил губу, затем с надеждой предположил:
– Несомненно, это как-то связано с гонцом, леди Мадлен.
Страхи Мадлен несколько утихли. Наконец-то. Какое-то объяснение. Она налила себе кубок эля.
– Что за гонец?
– Гонец от королевы, проезжавшей мимо по дороге к королю. Он говорил с лордом Эмери.
Мадлен так и не успела поднести кубок к губам.
– Гонец не привез письменного сообщения в Баддерсли?
– Нет, леди Мадлен.
Мадлен отставила нетронутый кубок и пошла в свои покои. Она наконец-то вспомнила, что когда призналась Эмери, что не знает, предатель он или нет, он не стал уверять ее в своей преданности, а только сказал: «Я тоже не знаю».
Вся радужная картина представилась в ином, мрачном свете. Как только он понял, что она собирается расстроить его планы присоединиться к мятежникам, он уложил ее на спину и разжег в ней желание, чтобы избавиться от нее. Какой же дурой он ее считал!
Что заявит Эмери по поводу сообщения, которое он якобы получил от гонца? Просьба о какой-то мелкой услуге, которая прикрыла бы его поездку к Герварду и Эдвину? Никогда сообщение от короля не передается устно, да и Эмери не отправился бы по законному поводу без Жоффре.
Слезы хлынули у нее из глаз, и она швырнула свою многострадальную корзинку о стену, как раз когда вошла Дороти. Женщина бросилась подбирать рассыпавшиеся травы.
– Я выпущу ему кишки! – пробормотала Мадлен. – Ему не стоит беспокоиться, что король отрежет ему яйца, я сама сделаю это!
– Кому? Что? – Дороти в изумлении смотрела на нее.
– Эмери де Гайяр, этот низкий подлый ублюдок. – Она отерла с лица слезы, потоком струившиеся по ее щекам. – Он играл на мне, как на лире, а затем улизнул…
– Лорд Эмери уехал верхом, в доспехах, в сопровождении троих людей и двух вьючных лошадей, леди.
Мадлен обернулась к ней:
– Он сказал, что не уедет!
Дороти закатила глаза и налила хозяйке кубок вина.
– Выпейте, леди. Вы слишком долго были на солнце.
Мадлен отхлебнула большой глоток. Она чувствовала себя беззастенчиво использованной. Вся его недавняя сердечность объяснялась тем, что она когда-то угрожала выдать его королю. Неужели все то, что было между ними, – лишь способ одурачить ее и заставить поступиться своим долгом?
В дверь постучали. Дороти отворила, и в комнату нерешительно вошел Жоффре.
– Да? – резко спросила Мадлен.
– Лорд Эмери оставил сообщение, леди Мадлен.
В душе молодой женщины вспыхнула надежда.
– Что? – воскликнула она. – Как же ты мог об этом забыть?!
– Оно не имеет отношения ни к его отъезду, – сказал Жоффре, – ни к тому, куда он уехал…
– Да что же там, говори! – почти закричала Мадлен.
Жоффре ответил, как мальчик, затвердивший урок наизусть:
– Он сказал, что просит прощения. Когда он вернется, то продолжит начатое с того момента, где остановился. – Оруженосец взглянул на хозяйку и осторожно добавил: – Он очень спешил, леди.
Жоффре тоже пришлось изрядно поспешить, выскакивая из комнаты, чтобы на волосок опередить золотой кубок, который Мадлен запустила ему в голову.
– Ах, он продолжит! Продолжит, как же! – пробормотала Мадлен.
– Леди Мадлен! – простонала Дороти, ломая руки.
– Он никогда больше не прикоснется ко мне! – яростно воскликнула Мадлен. – Я не позволю ему использовать меня.
Она сорвала со стены резное распятие.
– Будь моей свидетельницей, Дороти. Я обещаю – нет, я клянусь, – что никогда больше не лягу с Эмери де Гайяром, пока он не докажет, что хранит верность и королю, и мне!
Дороти побледнела и перекрестилась.
– О, леди, вы не можете отвергать своего мужа.
Мадлен повесила распятие на место.
– Все, дело сделано. Теперь вернемся к работе.
Осматривая кухни и загоны для птицы, предназначенной на забой, Мадлен не переставала думать об Эмери.
– Только дай ему, Господи, невредимым вернуться ко мне, – шептала она, – и я не допущу, чтобы он сбился с пути истинного.
Кто-то нерешительно кашлянул рядом. Мадлен оглянулась и увидела одного из воинов.
– Лорд Хью послал сказать, что приближается Одо де Пуисси в сопровождении четырех человек. Впустить его?
Одо? Она предпочла бы вообще не видеть его, но нельзя же отказать ему в гостеприимстве!
– Конечно. Я приду поздороваться с ним.
Мадлен поднялась к себе в комнату и накрыла покрывалом голову и плечи. Когда она достигла дверей замка, Одо был уже во дворе и спешился. Он по-свойски поцеловал ее в щеку, затем огляделся.
– Вижу, вы с де Гайяром хорошо поработали над укреплениями, но этого недостаточно. Прочный каменный замок и каменные стены – вот что нужно человеку в наше беспокойное время.
Пока она вела его в зал, он распространялся о славном походе против мятежников и о сооружении замков, чтобы держать их в подчинении.
– Король распорядился построить замок в Уорике и отдал его Анри де Бомону. Очевидно, скоро я буду удостоен той же чести.
Мадлен приказала подать обед для него и его людей и накормить их лошадей. Ясно, что Одо обманывал себя и принимал желаемое за действительное. Но если ему удастся добиться славы и заслужить замок, она совсем не против, лишь бы это было на другом конце страны.
Однако часть его монолога заинтересовала ее.
– Значит, с восстанием покончено? – спросила она.
Если так, то Эмери вне опасности.
Одо оторвал зубами большой кусок свинины от кости, которую держал в руке, и, почти не пережевывая, залил его изрядным количеством эля. Он вытер рукой рот и рыгнул.
– Почти. Стоило Вильгельму только появиться возле города, как ворота открыли и запросили пощады. На его месте я бы отсек несколько голов и водрузил их на копья, покончив с этим раз и навсегда.
– А что с этим Гервардом? – спросила Мадлен, снова наполнив его флягу. – Я слышала, он примкнул к графам Эдвину и Госпатрику.
Одо повернулся к ней с удивительным проворством.
– Где ты это слышала?
– Слухи, ничего больше, – сказала Мадлен осмотрительно, рассчитывая узнать, что у него на уме.
– До меня тоже дошла молва, когда я скакал на юг. Я получил известие, что Гервард покинул Фене. Он скрывается неподалеку, в Холверском лесу. Их слишком много, чтобы мои люди могли атаковать, но я отправил сообщение королю. Он пришлет войска.
Мадлен постаралась скрыть охвативший ее ужас. Гервард покинул Фене и послал за своим племянником.
– Ты собираешься подождать их здесь и принять участие в битве?
Мадлен услышала, как жалко прозвучал ее голос, и обругала себя.
Одо, невнимательный, как всегда, самодовольно улыбнулся:
– Что, одиноко? Где твой расфуфыренный супруг, между прочим?
– В своем имении Роллстон, – поспешила сказать Мадлен.
Одо пожал плечами:
– Всегда было ясно, что он тебя не хочет. – Он оглядел ее простое платье. – Тебе даже не удалось выманить у него хоть немного золота, которое так ослепило тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45