Я вежливо поклонился:— Сожалею, сударыня. Не могу сказать, что имел честь знать вашего мужа, но тем не менее я опечален.— Вы очень добры, — сказала она.Я сказал, что хотел бы поговорить с ней с глазу на глаз, и мы уединились в дальнем конце лавочки, где были не видны покупателям.— Меня, сударыня, интересует, не обращался ли к вам на предмет публикации своего сочинения некий мистер Самуэль Лиенцо.Миссис Брайс наморщила лоб:— Мистер Лиенцо, вы говорите? Я давно о нем не слышала.— Так вы его знаете? — спросил я с надеждой.— Да, конечно, — кивнула она. — Насколько я помню, муж напечатал несколько его брошюр, но это было уже довольно давно. Ничего в последние годы. Знаете, мистер Брайс считал, что он стал писать в слишком мрачных тонах и все больше о Банке Англии и парламентских мерах. Мистер Брайс предпочитал более легкие темы.— Но вы недавно печатали работы, касающиеся Биржевой улицы. Например, э-э, «Раскрываем секреты Биржевой улицы»; кажется, в этом году.— Да, это правда, — засмеялась она. — Но, знаете, подобного рода разглагольствования о биржевых маклерах всегда хорошо продаются. Мистер Лиенцо хотел напечатать серьезный материал, а у мистера Брайса духу на это не хватало. Он предпочитал вещи более развлекательного характера. Романы, пьесы, приключенческие истории. После того как мне пришлось взять дело в свои руки, я попробовала несколько раз связаться с этой политической чепухой, но, кроме хлопот, это мне ничего не принесло. Неудивительно, что мой муж отказался от этого.— У вас нет никаких соображений, — спросил я, — к какому издателю мог бы обратиться мистер Лиенцо?— Да. — Она мрачно кивнула. — Знаю, он обращался к Кристоферу Ходжу, его лавочка была неподалеку от нас, на Граб-стрит. Но что касается этого несчастного…— начала она, но я не позволил ей продолжить, так как в этот момент по винтовой лестнице стал спускаться франтоватый молодой джентльмен, сопровождающий молодую красивую даму. Я не часто бывал сражен красотой так, чтобы это служило помехой в моих делах. Но здесь был особый случай, поскольку этой красивой дамой была Мириам.Я едва сдерживал волнение оттого, что вижу ее второй раз за день, но решил не спешить — не стоит подходить к ней, чтобы выразить свой восторг. Она переоделась, и теперь на ней было очаровательное зеленое платье с корсажем цвета слоновой кости и белой нижней юбкой в черный горошек, на голове — дивный капор в тон платью; ни дать ни взять нарядная уважаемая лондонская дама, из тех, что ей так нравились. Ее спутник выглядел франтом в бархатном камзоле с золотыми пуговицами, сильно расклешенном от колен и обильно украшенном золотым кружевом. Его длинный парик темного цвета был явно изготовлен умелыми руками лучших куаферов, а галстук из муслина, обернутый вокруг шеи, выгодно оттенял угловатые, резкие черты его красивого бледного лица.Мириам находилась в компании богатого джентльмена.Зная, что нас не видно, я указал на ее спутника и перебил миссис Брайс.— Бог мой, — вымолвил я, не повышая голоса, — мне кажется, я знаю этого джентльмена. Если не ошибаюсь, мы учились в одном колледже в Оксфорде. Но, убей бог, не могу припомнить его имя.— Это мистер Филип Делони, — сообщила миссис Брайс.— Точно! — щелкнул я пальцами. — И часто он здесь бывает?— Боюсь, мистер Делони не большой книгочей. Он имеет привычку использовать мою лавку для тайных встреч с молодыми дамами и иногда покупает случайно выбранные книги, чтобы, как я понимаю, заручиться моим молчанием.— Да, наш Делони всегда был распутник еще тот. И много дам он сюда приводит?— Когда я была молоденькой, я бы сказала, что много. Теперь, когда я стала вдовой, мне так не кажется. Возможно, для человека его ранга он приводит сюда немало дам. — Миссис Брайс тихо засмеялась. — Мне кажется, он очень хорош собой, — прибавила она шепотом.— О сударыня, он и сам рассказал бы вам много на эту тему, — сказал я, наблюдая за тем, как Делони сопровождает Мириам к выходу из лавочки. Я повернулся к миссис Брайс. — Благодарю вас за помощь. Но я должен спешить, чтобы не упустить случай возобновить знакомство. — Я откланялся и направился к выходу.Я обрадовался, увидев, что парочка удалилась на значительное расстояние от лавочки, и я мог не опасаться, что меня заметят. Делони поцеловал руку Мириам и что-то ей сказал, но я не расслышат, и помог ей сесть в наемный экипаж. Он подождал, пока экипаж не скроется из виду, и направился в сторону Фор-стрит. Я шел следом, пока он не сел в другой экипаж.Я решил разузнать побольше об этом джентльмене, и, когда экипаж тронулся, я бросился за ним бегом, щадя больную ногу, чтобы поберечь здоровье. Дорога была ровной, а экипаж двигался медленно из-за скопления транспорта, поэтому догнать их было нетрудно. Стараясь не шуметь, я запрыгнул на заднюю подножку.Прижавшись к качающейся стенке экипажа, я стал размышлять, зачем сделал то, что сделал. Конечно, мне нравилась Мириам, но симпатия не толкает человека на такие отчаянные поступки. Я решил, что расследование обстоятельств смерти отца влияет на все стороны моей жизни, толкая меня на неожиданные действия. Но даже при этом я не мог утверждать, что думал о расследовании, когда бросился следом за щеголем, который осмелился целовать руку Мириам. В этот момент я хотел лишь знать, кто этот человек и что за власть он имеет над женщиной, о любви которой мечтал я сам.Я без труда держался на подножке, поскольку после травмы на ринге в течение нескольких лет перепробовал много разных профессий, включая работу ливрейным лакеем. Правильнее сказать, я изображал из себя ливрейного лакея, обхаживая богатую семью из Бата. Я планировал втереться к ним в доверие, а потом при первой возможности безжалостно их обобрать. Однако вскоре я понял, что одно дело грабить людей незнакомых и совсем другое — красть драгоценности у милейшей леди, которую в течение месяца сопровождал в поездках по городу. Поэтому я решил добиться расположения старшей дочери и исчезнуть однажды ночью, взяв лишь несколько фунтов на необходимые расходы.Опыт езды на задней подножке научил меня, как вести себя с кучером, который обернулся и меня увидел. Прижавшись головой к задней стенке экипажа, чтобы не потерять шляпу, свободной рукой я лостал из кармана шиллинг и показал его кучеру. Затем я приложил палец к губам, давая понять, что мне нужно его молчание. Он показал два пальца — это означало, он просит два шиллинга. В ответ я показал три пальца, давая ему понять, что готов щедро заплатить за его молчание. Улыбнувшись, возница поехал дальше; его улыбка говорила, что он ничего не скажет, даже если его станут пытать.Экипаж подъехал к окрестностям Королевской биржи, а затем повернул на запад, в Чипсайд. Я даже подумал, что человек в экипаже собирается на службу в собор Святого Павла. Однако у мистера Делони были более легкомысленные планы: он направлялся в весьма известный «Шоколадный дом Уайта», самое модное в городе игорное заведение.Заведение Уайта находилось в довольно приятном здании на Сент-Джеймс-стрит, неподалеку от рынка Ковент-Гарден. Внутри я никогда не был, так как давным-давно потерял интерес к игре. Я оставил этот досуг, когда отказался от не вполне честных методов зарабатывать себе на пропитание. В мои молодые годы заведение Уайта не считалось модным, а после возвращения в Лондон я в него не заходил.Когда экипаж остановился, я спрыгнул с подножки и спрятался в тень, ожидая, пока Делони не расплатится с кучером и не войдет внутрь. Затем я вышел из тени и, как обещал, дал вознице три шиллинга, напомнив ему, что он никогда меня не видел. Он кивнул и уехал.Сумерки сменились темнотой. Я стоял, не зная, что мне следует делать, когда войду внутрь. Я ничего не знал об этом «Шоколадном доме» и не хотел привлекать к себе внимание. Заведение пользовалось популярностью у богатых, модных и привилегированных, и, хотя я не боялся таких людей, я знал, что ничего не выйдет хорошего, если я вломлюсь туда и буду совать свой нос повсюду, пока не найду нужного мне человека.Темные улицы жили своей жизнью; вокруг меня сновали люди, включая немалое число шлюх, наводнивших эту часть города. Мне следовало быть поосторожнее: когда я стоял, глупо озираясь по сторонам, я почувствовал, как в спину мне уперлось острое лезвие.Нападавший не нажимал сильно, лезвие, возможно, слегка поцарапало кожу, но не более того. По ощущению это была скорее всего шпага, а не нож. Что предполагало большее расстояние между кончиком лезвия и рукой, сжимавшей его. Это было мне на пользу.В течение долгой секунды я оставался неподвижен, пока не услышал, как бандит сказал:— Гони кошелек, и останешься невредим.По голосу было понятно, что это совсем мальчик, не старше двенадцати-тринадцати лет, и, хотя я не мог повернуть головы, чтобы его увидеть, я был уверен, что легко справлюсь с малолетним негодяем, который едва ли умел обращаться с оружием, явно украденным. Я сделал резкий шаг вперед и вправо, а потом, чтобы обмануть его, резко прыгнул влево. Пока он наносил удар в пустое место, я схватил его за запястье и сжимал до тех пор, пока видавшая виды ржавая шпага не упала на землю. Не спуская с него глаз, я поднял оружие, затем заломил его руку назад и прижал мальчишку к стене.Разбираясь с парнем, я заметил, что за моими действиями не без интереса наблюдали два джентльмена, однако в тот момент я не мог уделить им внимания. Меня всецело занимал этот воришка, который, как я и предполагал; был чрезвычайно молод. Кроме того, он был худ, плохо одет и от него очень дурно пахло.— Тебе что-то нужно в моем кошельке, так? — спросил я.Должен признать, что его самообладание произвело на меня впечатление.— Ага. А что у тебя есть?Я отпустил его, сделал шаг назад и открыл кошелек.— Вот два пенса, — сказал я. — Я хочу, чтобы ты выполнил мое поручение. Выполнишь его хорошо — получишь шиллинг.Он медленно повернулся ко мне:— Хорошо, сэр. Дайте взглянуть на деньги. Один из наблюдавших джентльменов закричал:— Вы ведь не собираетесь его отпустить, нет?— Если вам так хочется, чтобы его арестовали, почему вы не пришли мне на помощь? — отозвался я.— Меня не интересовал его арест вообще. Мне было нужно, чтобы вы его арестовали. Я сделал ставку на это. — Не хнычь, — вмешался его приятель. — Ты проиграл, Гарри. Теперь плати.Вот таких джентльменов можно встретить у «Шоколадного дома Уайта».Я снова повернулся к мальчику, снабдив его адресом Элиаса и короткой запиской. Он убежал, а я стал надеяться, что он вернется за шиллингом, не удовольствовавшись двумя пенсами. Я рассчитывал, что Элиас будет дома, полагая, что после недавнего празднования у него в карманах пусто и по крайней мере в течение недели он будет проводить вечера у миссис Генри. В ожидании малолетнего грабителя я не сводил глаз с двери заведения, чтобы не пропустить мистера Делони, если тот выйдет. Я также смотрел по сторонам, не желая попасть впросак во второй раз. Казалось, прошла целая вечность, пока я шагал взад-вперед по Сент-Джеймс-стрит, наблюдая, как по мере сгущения сумерек прохожие в районе Ковент-Гардена приобретали все более подозрительный и неприглядный вид. Наконец спустя час появился Элиас, за которым следовал мальчик.— Где мой шиллинг? — потребовал малолетний грабитель.— А где мой шиллинг? — вторил ему Элиас. — Мне полагается вознаграждение за подобное упражнение.Я бросил шиллинг мальчишке.— А шпага? — спросил он.— Ты станешь использовать ее для грабежа, а учитывая твои способности, скоро закончишь свои дни на виселице.— По крайней мере она не даст мне помереть с голоду, — сказал он дерзко.— Справедливо, — согласился я и бросил ему его оружие. Поймать его было несложно, но он не поймал, и шпага ударилась о землю.Я повернулся к Элиасу:— Мне пришло в голову заглянуть к Уайту, и я решил, что лучшего компаньона, чем ты, для этого не сыскать.Он захлопал в ладоши, как ребенок.— Великолепная новость! Уверен, ты понимаешь: в заведении Уайта нужны деньги. Или скажем иначе, — сказал он с ухмылкой, — у одного, вероятнее всего, есть деньги, но деньги потребуются обоим. — Я плачу, — заверил я его.— Служить тебе, Уивер, одно удовольствие. Позволь познакомить тебя с главной игорной академией Лондона.Я уплатил небольшую входную плату за нас обоих, и мы окунулись в игорный мир Лондона: Места, подобные заведению Уайта, с их атмосферой безрассудства, радости и ожидания, представляют собой Биржевую улицу в миниатюре. Действительно, за карточным столиком за один вечер можно выиграть или, вероятнее того, проиграть столько же, сколько за целый биржевой сезон.Несмотря на то что вечер едва наступил, в заведении Уайта была уже уйма искателей удовольствий, сидевших группами вокруг больших карточных столов, разбросанных по всему залу. Играли в фараон, или в ломбер, или в более простые карточные игры. Бросали игральные кости и испытывали судьбу другими способами, которые я не совсем понимал. Б помещении стоял густой запах табака, крепкого пива и пропитанной потом одежды. Зал наполнял гул слишком громких и слишком оживленных разговоров, в который иногда вклинивались крики ликования или стоны отчаяния. Миловидные юные дамы — вероятно, оказывавшие и другие услуги — разносили посетителям всяческие напитки, среди которых, впрочем, я не заметил шоколада, давшего название заведению. И ведь это был лишь главный зал. Я знал, что у Уайта были еще небольшие залы для частных компаний, игр с крупными ставками и свиданий с дамами.— Теперь, — сказал Элиас, — расскажи, что привело тебя сюда. Мало вероятно, что ты решил поправить свои финансы, положившись на удачу.Я решил ничего не говорить Элиасу о Мириам. Мне надоело слушать его рассуждения о вдовах и красавицах еврейках. Поэтому я сказал ему, что оказался здесь, идя по следу джентльмена, показавшегося мне подозрительным.— А почему этот человек показался тебе подозрительным?— Он выглядел странно, — ответил я раздраженно, осматривая зал.— В таком случае тебе придется следить за половиной жителей Лондона, — пробормотал Элиас, которого явно не удовлетворила моя отговорка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67