Ему нравилось скрещивать клинки с умными, энергичными противниками, которые в совершенстве владели правилами игры и никогда их не нарушали. Однако дело Дайкстона – Грейвс в этом уже не сомневался – было иного свойства. Если бы можно было сейчас уйти в сторону, Жак с удовольствием это сделал бы, но Пилгрим недвусмысленно дал понять, что именно он, Грейвс, должен иметь дело со «старческими причудами Мэлори».В течение нескольких дней, когда адвокатская контора банка занималась оформлением сделки, у Жака выдалось нечто вроде отпуска. Он воспользовался передышкой, чтобы съездить в Ванкувер и заключить выгодный контракт о строительстве двух океанских паромов. Весьма довольный собой, он сидел в ресторане отеля, ковыряя вилкой в крабном салате. Именно в этот момент ему принесли телекс от Мэлори. Там было сказано: «Немедленно возвращайтесь».– Вот бумаги на дом.Гладкая рука Мэлори, покрытая возрастными пятнами, но безупречно наманикюренная, похлопала по конверту, лежащему на столе. Банкир извлек из кармана золотые часы и взглянул на них.– Полагаю, вам не следует терять времени, – заключил он.Грейвс, еще не пришедший в себя после перелета, с мешками под глазами, протянул руку к конверту.– Какой там адрес?Мэлори взглянул на него с неодобрением.– В нашей профессии, мистер Грейвс, необходима превосходная память. Запишите на всякий случай, так будет спокойнее.Трясясь в ливерпульском поезде, Грейвс думал о Дайкстоне. Никогда в жизни Жаку не приходилось испытывать состояние депрессии, но сейчас он был близок к этому. Все, что связано с Дайкстоном, сопряжено с неудобствами, трудностями и унижением, угрюмо думал он. Вечером поезд прибыл в пункт назначения. * * * Поутру Грейвс проснулся в большом и удобном ливерпульском отеле, чувствуя себя совершенно отдохнувшим. Он отлично позавтракал, а затем отправился на такси в банк «Лайнен». Утро выдалось солнечным, настроение было превосходным. Крепкий сон и отдых помогли отогнать прочь мрачные мысли, а задача представлялась несложной – забрать бумаги из банка, только и делов.Но не тут-то было.– У меня назначена встреча с мистером O'Xapa, – сказал Грейвс секретарше, протягивая визитную карточку.– Минуточку, сэр.Девушка вернулась и сообщила, что мистер O'Xapa вернется лишь после обеда. Да, она знает, что у мистера Грейвса было назначено свидание и что он специально приехал из Лондона. Вчера была предпринята попытка связаться с банком «Хильярд и Клиф» и предупредить о неожиданном изменении. Нет, связаться с мистером O'Xapa сейчас невозможно. Придется подождать до послеобеденного времени.O'Xapa появился без четверти три. Грейвс чуть не лопнул от злости, ибо ему пришлось просидеть в приемной почти пять часов. O'Xapa, здоровенный ирландец с на редкость простодушным лицом, долго извинялся и сокрушался по поводу того, что не удалось сообщить Грейвсу о переносе времени встречи.– Что я могу для вас сделать, мистер Грейвс?Грейвс извлек из портфеля два конверта. Первый, более тонкий, он протянул О'Харе и сказал:– Мы выполняем условия некоего давнего и довольно... м-м... странного соглашения. Вот бумаги на дом. Вы должны их просмотреть и убедиться в том, что они в порядке. А это, – он протянул второй конверт, – чек на сумму в пятьдесят тысяч фунтов. И бумаги, и чек должны быть переданы владельцу указанного здесь счета.– Повезло парню, – заметил O'Xapa. – Кто же это такой?– Это мне неизвестно. O'Xapa улыбнулся.– Действительно, странно. И что, вы не можете назвать его имя?– Это особый номерной счет.В это время на письменном столе зазвонил телефон.– Простите, – извинился O'Xapa. – Алло. – Потом: – Нет. – Потом: – Два – один, дорогуша. Дипломатическое поражение. Ну, ты сама понимаешь, что на игровой площадке... – Тут лицо О'Хары залилось краской. – Я позвоню тебе позже. Привет.– Вы что, играли в гольф все это время?! – взорвался Грейвс.O'Xapa вновь разразился многословными извинениями и объяснениями:– Понимаете, в последнюю минуту меня вызвал генеральный директор... Там были очень важные клиенты... Речь идет о моей карьере, сами понимаете... Никак не мог отказаться... Так о чем мы с вами говорили?– Я говорил, что у вас в банке есть особый номерной счет. Номер Х 253.– Икс, вы говорите? Так-так. Впервые сталкиваюсь с этой категорией. Значит, эти два конверта достанутся обладателю счета?– Ему достанется чек. Бумаги на дом вы должны просто просмотреть. Затем вы должны вручить мне некий документ.– Понятно. – O'Xapa поднялся. – Я на время удалюсь.Он вернулся через несколько минут, держа в руках металлическую шкатулку.– Мы называем это законсервированным досье, мистер Грейвс. Очень загадочная категория. Итак...Он снял с кольца ключик и повернул его в замке.Внутри лежал толстый пакет самого обычного вида, запечатанный восковой печатью. O'Xapa вскрыл его, достал листок бумаги, прочел и посмотрел на посетителя.– Ну что ж, мистер Грейвс, все в порядке.Внутри конверта оказался еще один, знакомого Жаку вида.– Я должен передать вам вот это. Не откажите в любезности, подпишите вот здесь.Грейвс достал из кармана ручку.– Разумеется. Кстати...– М-да? – взглянул на него O'Xapa.– А кому принадлежит этот счет?Лицо ирландца расплылось в улыбке.– Ну-ну, мистер Грейвс! Вы же знаете, я не могу вам этого сказать.– Все равно я должен буду это выяснить.– Ну что ж, попробуйте, – рассмеялся O'Xapa. – У нас тут не меньшая секретность, чем в швейцарских банках, а пожалуй что и большая.– И вы не хотели бы облегчить мне задачу?– Нет.Грейвс спрятал пакет в портфель и вышел из кабинета. Оказавшись в вестибюле, он уселся в кресло и взял в руки свежий номер «Файнэншл таймс». Отсюда отлично просматривался зал, где работали сотрудники банка. По опыту Грейвс знал, что многие из них не отказались бы перейти на работу в «Хильярд и Клиф». Однако мало кто из них обладал информацией о секретных счетах.И все же предположим, что О'Хару во время игры в гольф хватила бы кондрашка. Кто бы тогда стал исполнять его обязанности? Кстати говоря, было бы неплохо, если в O'Xapa и в самом деле окочурился, мстительно подумал Грейвс. Так кто еще в курсе дел? Заместитель директора? Главный бухгалтер?Тем временем O'Xapa сидел за письменным столом, изучая содержимое шкатулки. В большом конверте оказалось еще кое-что – пакет поменьше. Согласно напечатанной инструкции, О'Харе предписывалось отправить этот пакет по некоему адресу. В качестве получателя значилась компания «Кауттс», расположенная в Стрэнде, город Лондон.Очень таинственно, подумал директор.Однако гораздо больше О'Хару занимала загадка иного рода. Он знал, что его вот-вот должны повысить. Интересно только, где будет следующее назначение, в Лондоне или в Дублине? Остальное в настоящий момент О'Хару интересовало мало.Взгляд его вновь упал на пакет, лежавший среди бумаг, пред назначенных для отправки. Между прочим, подумал он, «Кауттс и К°» – это банк, обслуживающий королевский дом. Фантазия О'Хары разыгралась: а вдруг речь идет о какой-нибудь высочайшей тайне? Глава 6 Третья часть отчета капитан-лейтенанта Королевского флота г. Дж. Дайкстона о событиях в России весной 1918 года "Я уже писал, что одного взгляда на великую княжну Марию Николаевну было достаточно, чтобы понять: перед вами человеческое существо высшей породы. В ее лице было нечто особенное, нечто сразу бросавшееся в глаза. Бывает, взглянешь на какую-нибудь важную персону, и сразу видишь, что это негодяй; или посмотришь на бродягу и безошибочно увидишь, что это человек порядочный. Одни люди не могут заставить себя выслушать, сколько бы ни старались; другие же роняют каждое словечко, как крупицу золота. Все это трудно постичь и еще труднее изложить, так что не стану и пытаться, тем более что вряд ли кто-нибудь станет со мной спорить.Итак, дверь купе приоткрылась, и великая княжна обратилась ко мне. Ее слова были просты, но наполнены глубоким смыслом. Поезд мчался где-то между Куломзино и Тюменью.– Могу я поговорить с вами? – спросила княжна. Всего одна фраза, но я отлично понял все, что она хотела и не могла мне сказать: Марии было стыдно, что она действует тайком от родителей. И все же ей было необходимо хоть ненадолго оторваться от них и поговорить с посторонним человеком. Княжна предчувствовала, что уготованное ей будущее вскоре начисто исключит такую возможность. Да, эти несколько слов были очень красноречивы.– Конечно, ваше императорское...– Что вы! – воскликнула она. – Я уже никакое не высочество. – Она негромко рассмеялась. – Можете называть меня императорской реликвией. Зовут же меня Мэри.Я поневоле улыбнулся:– Как вам угодно, сударыня.– Я же сказала – меня зовут Мэри. Повторите.Я повторил.– Вот и отлично. А вас зовут Генри, я знаю. Такое английское-преанглийское имя! А я была там, у вас. Я имею в виду в Англии.– Я знаю.– Отец сказал, что вы моряк. У меня был один знакомый английский моряк, принц Луи Баттенбергский. Вы с ним знакомы?– Нет, но я слышал о нем.– Он мне очень нравился. Мне вообще нравятся англичане. А вам русские нравятся?– Одни – да, другие – нет.– Разумеется. – Она рассмеялась. – Некоторые совсем нехороши! Знаете, Генри, все это против правил.– Что именно? – спросил я, хотя отлично понял, что она имеет в виду.Княжна прыснула.– Ну как же – я стою в темном коридоре, разговариваю с моряком. Какой стыд! Совершенно уникальная ситуация.– Уникальная? Что ж тут такого, если девушка разговаривает с моряком?– Для меня уникальная, – повторила она. – Вы, наверное, много путешествовали?– Немало.– Расскажите мне. Я так мало видела в своей жизни. Вот в Китае вы были?– Да.– Расскажите мне про Китай.Я помню каждую секунду этого часа, который провел наедине с ней под покровом сибирской ночи. Рядом с Мэри время, покорное ее магической веселости и внимательному взору, летело со скоростью ветра. Как могла она быть такой безмятежной, зная, что впереди подстерегают страшные опасности? Мне трудно это понять. Очевидно, таков уж был ее характер. Мэри хотела знать про Китай. Я там был и мог удовлетворить ее любопытство. Она задавала массу вопросов, я едва успевал отвечать. О настоящем и будущем Мэри разговаривать не желала: ее интересовали лишь заморские страны – просторы земного шара, где столько увлекательных и волнующих вещей. Мы болтали, смеялись, а потом она вдруг сказала:– Мне пора идти. Спокойной ночи. Генри.– Спокойной ночи, Мэри.Она замерла. В коридоре было темно, и я лишь смутно видел в полумраке белый овал ее лица.– Спасибо, – тихо произнесла она. Потом поцеловала меня в щеку и скрылась.Какое-то время я стоял возле закрытой двери. Волшебство ночи почти растаяло с ее исчезновением, и мной вновь завладели мысли о грядущих опасностях. Я отправился на поиски Рузского. Он мог, по крайней мере, рассказать мне о Екатеринбурге и отвлечь меня от мрачных и пугающих мыслей. Однако француз спал, заливисто похрапывая.Я тоже улегся на постель и попытался уснуть. Ничего не вышло. Однако усталость взяла свое, и я сам не заметил, как задремал. Проснулся я, когда заскрежетали тормоза.А ведь я приказал, чтобы мы ехали до Екатеринбурга без остановки! Поезд же почему-то остановился в Тюмени. Пока я яростно тер глаза, в вагон ввалился десяток солдат. Я узнал их – это были екатеринбуржцы из тобольского гарнизона.Они тоже меня узнали. Не успел я пошевелиться, как один из них ткнул мне в ребра пистолетом и рявкнул:– Комиссар Яковлев, вы арестованы!– По чьему приказу?– По приказу Уральского Совета.Я завел свою ритуальную песню про Москву, Центральный Исполнительный Комитет, про смерть, угрожавшую каждому, кто встанет на моем пути, и так далее.– Расскажешь все это на суде! – оборвали меня.После чего меня толкнули обратно в купе и захлопнули дверь.Таким образом, в Екатеринбург я прибыл под арестом. Едва поезд остановился на вокзале, как дверь открылась, и меня выволокли в коридор. Я увидел на перроне улюлюкающую толпу. Чернь вопила: «Тащи его сюда! Повесить немецкую суку! Покажите нам Кровавого Николашку!» Зрелище было поистине устрашающее.Тут мой бородатый конвоир отпихнул меня в сторону, и я увидел, как по коридору следует императорская семья. Николай шел первым с чемоданом в руке. Его лицо было насуплено.К черту осторожность, подумал я и вытянулся по стойке «смирно».Николай остановился и взглянул на меня.– Я сообщу об этом в Москву. Они непременно вмешаются, государь.Лицо царя потемнело, он кинул на меня взгляд, полный ненависти.– Нас арестовали, и все из-за тебя, подлый предатель, – процедил он и прошел мимо. Напоследок бросил мне через плечо: – Ты погубил нас всех!Впоследствии город переименовали. Екатеринбург был основан Петром Великим, который дал городу имя своей супруги. Теперь же город называется Свердловском, в честь Янкеля Свердлова. Какая историческая насмешка!Да, в честь того самого Свердлова, который отправил меня в Тобольск, дал мне имя «Яковлев», подписал мандат, предписывавший каждому оказывать мне всемерную помощь.Уральцы плевали на подпись Свердлова. При упоминании его имени они хохотали в открытую. Имена Ленина и Троцкого тоже не произвели на них ни малейшего впечатления. Да, времена явно переменились...Меня поместили в тюрьму, причем самую настоящую – с толстыми каменными стенами и железными дверями. Вскоре дверь камеры распахнулась и внутрь вошли двое. Этих людей я видел впервые.Я сидел прямо на полу, ибо в камере не было ни койки, ни стула. Вскочив на ноги, я гневно воскликнул:– Как вы смеете!Один из них был похож на преуспевающего клерка: упитанный, с темными усиками, в слегка помятом костюме.– Как мы смеем? – переспросил он. – Уральский Совет поступает так, как считает нужным. У нас есть все полномочия.– А у Свердлова их нет? – взвился я. – И у Ленина тоже? Вы считаете, что их действия противозаконны? Назовите мне ваши имена, я доложу о вас руководству.«Клерк» окинул меня злобным взглядом.– Я Александр Белобородов, председатель Уральского Совета, законного правительства всей Уральской области. А товарищ Голощекин – член нашего Совета.– Я прибыл сюда по прямому указанию главы Советского государства!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36