— удивительно тоненьким голоском взвизгнул он и снова хватил по столу кулаком.Ну как тут и мне не возмутиться?— А я и не строю, я вполне искренна.— Молча-ать! — рявкнул полковник, на что у меня (ясное дело) появилась не одна тысяча слов, но, увы, дверь кабинета распахнулась, и на пороге показался мужчина в штатском.Все в нем было мило: дорогой костюм соперничал с приятной наружностью и манерами, что со всех сторон чрезвычайно радовало глаз, но, к сожалению, радость свою не смогла обнаружить — вынуждена была потупиться, демонстрируя кротость.— Что здесь за крик? — с достоинством поинтересовался мужчина.Я подумала: “Ах, какой важный, какой спокойный, какой волнующий у него голос.”Подумала и опустила голову еще ниже, для пущей убедительности капнув слезами пару раз, мол вот, посмотрите как тут на меня, знаменитость, кричат.Мужчина в штатском (от его глаз не скрылась моя слеза) строго уставился на полковника.— Совершенно невозможно вести допрос, — искренне пожаловался тот. — Эта дама хуже сатаны. Измотала меня так, как и стаду диких кабанов не под силу.— Как вы можете? — рассердился мой защитник. — Софья Адамовна очень милая женщина. Она и мухи не обидит.— Но задолбёт эту муху так, что та сама на нее накинется, — бесстрашно возразил полковник.Думаю, я действительно его достала, раз он бросается на свое начальство почище той мухи.“Кстати о мухах,” — подумала я и обратилась к мужчине в штатском.— Представляете, меня обвиняют в том, что я стреляла из “Мухи”, — робко поведала я.Мужчина в штатском огорчился и ласково попросил:— Софья Адамовна, потерпите еще немного и постарайтесь максимально нам помочь. Я же со своей стороны постараюсь в ближайшие дни избавить вас от неприятного собеседника.Он выразительно посмотрел на полковника и покинул кабинет.Я остолбенела: “В ближайшие дни? Не хочет ли он сказать, что дней этих будет много? Невероятно!”Полковник, вот молодчина, пока я страдала, окончательно взял себя в руки и со всею вежливостью ко мне обратился:— Софья Адамовна, продолжим беседу.— Продолжим, — сомнамбулически откликнулась я, не выходя из транса.— Софья Адамовна, очень прошу, сосредоточьтесь. Постарайтесь не касаться ничего, кроме гранатомета и покушения на президента.Грустить долго не могу, так уж устроена.“Черт с ними, — подумала я, — буду жить здесь. Они же живут, и им это нравится. И я привыкну. Да и не так здесь плохо, раз имеются такие приятные мужчины, как тот в штатском. Ах, какой у него голос…”— Софья Адамовна, — тем временем не отставал от меня полковник, — со всем уважением вас прошу, давайте продолжим разговор, но только о самом главном будем поминать.Я кивнула, давая понять, что приветствую хороший тон, и сказала:— Понимаю, вы хотите сократить нашу беседу, но темы заданы уж слишком плодородные — об одном гранатомете могу часами рассказывать, не говоря уже о президенте. Вот некоторые, к примеру, считают, что президент наш недостаточно хорош. Как правило это те, которые на себя давно в зеркало глядели, я же в зеркало каждый день смотрюсь и…Громкий хлопок по столу оборвал мою речь. Вместе с хлопком раздался и выразительный…Впрочем, не стоит об этом. Клялась же себе не употреблять плохих слов. Впрочем, я и не употребляю, чего нельзя сказать о полковнике — как он меня обозвал!Боже, как он меня обозвал! И всех! И весь мир! И начальство! Правда, не совсем поняла чье: его или мое? Но обозвал крепко.Скромная сидела и только дивилась: “И это человек в погонах! А я, между прочим, люблю военных…”Конечно же расстроилась, слезы навернулись на глаза, застучало в висках. Спрашивается, зачем мне все это нужно? Лежала бы себе под столом…Полковник снова взял себя в руки, устыдился даже своего поведения.— Софья Адамовна, простите, — смущенно хмурясь, буркнул он. — Сам не знаю, как так получается.В этом месте его голос снова начал набирать силу и высоту, зазвучали сварливые нотки.— И до этого мне приходилось подозреваемых допрашивать, но чтобы вот так вот — впервые, — пробубнил он уже совсем бранчливо. — Топчемся на одном месте как ч-черт знает кто! А все вы! Куда вас все время уводит?Мне стало его жалко.— Согласна, — ответила я. — Хоть допрашиваюсь и не впервые, но опыта никакого. А раз надлежащего опыта нет, так и спросу никакого, потому и съезжаю все время на частности. Но с другой стороны, нам и говорить-то не о чем. Я пришла на новоселье, гуляли всей компанией, очнулась на полу. Кстати, почему вы меня одну подозреваете?— Потому что гранатомет в руках держали вы одна, а муж вашей подруги выпил столько, что только восьмым чудом света можно назвать тот факт, что он до сих пор жив.В этом месте я страшно пожалела, что не выпила столько же.— А не мог тот мужик в фуфайке проскочить на крышу и по ней уйти через другой дом? — спросила я, вспоминая, что сама так неоднократно делала, слава богу, по другому поводу.Полковник меня огорчил:— Нет, не мог. Этажом выше располагалась охрана, этажом ниже тоже. Ваш мужик никуда уйти не мог.— Значит он и по сей момент в доме! — радостно заключила я. — Ищите среди жильцов. Только не говорите, что вы их хорошо знаете.— Послушайте…— Людям свойственно заблуждаться. К тому же покушались на самого президента, следовательно сумма предложена была внушительная. За такую сумму и сама бы…Глянула на полковника и испуганно поспешила заверить:— Но мне никто не предлагал. К тому же, с тех пор как Люба получила наследство, мне было не до президента — шторы шила.— Послушайте…— Шторки, скатерочки, занавесочки! Кошмар! Тем более, что я шить не умею. Я так перетрудилась, потому и напилась. Только представьте, пока я шила, мой муж… Впрочем, не будем о неприличном. Ах, он негодяй! А потом и вовсе меня бросил. И теперь вы хотите усилить мое горе? Нет уж, ищите в самом доме. Мужик в фуфайке там.Бедный полковник снова хватил по столу кулаком и завопил:— Да послушайте, черт вас побери!Я испуганно зажала уши и закричала:— Я контужена, но вас слушаю! Слушаю!— Вот и слушайте, — тяжело дыша, сказал он. — Слушайте. Стреляли из квартиры вашей подруги.— Я знаю.— Из окна комнаты, в которой вас нашли.— Да знаю я, знаю, видела своими глазами. Зачем вы мне это рассказываете?Полковник схватился за голову:— Да за тем, чтобы до вас наконец дошло: отпираться глупо и бесполезно. Мои ребята ворвались в квартиру через четыре минуты — минута ушла на то, чтобы выбить дверь. Этажом выше и этажом ниже была охрана. Ваш мужик что, невидимка?Я растерялась:— Он в фуфайке был.— Тем более, — грустно усмехнулся полковник. — Еще вам скажу: уже готовы результаты экспертизы. Ни у кого из жильцов на поверхности кожи оружейных выхлопов не найдено. Все чисты, как стеклышко.— Понятно, — промямлила я, — меня-то засыпало с головы до ног сразу же, как тот, в фуфайке, жахнул из “Мухи”. Всю комнату можно на экспертизу тащить, думаю хорошо припорошило.— Рад, что хоть это вы понимаете. Софья Адамовна, давайте подытожим: посторонняя в доме вы одна, нашли вас в той комнате, из которой было совершено покушение, в руках у вас был гранатомет, на этаже мужчины в фуфайке не обнаружено. Что из этого следует?— Что вы плохо искали.Он грустно покачал головой:— Нет. Из этого следует, что хватит глупенькой прикидываться. На президента покушались вы — больше некому. Сейчас вас отведут в камеру, где вы хорошенько и подумаете, а после этого мы с вами поговорим. И помните, чем раньше мы приступим к серьезному разговору, тем лучше будет для вас. Глава 5 ПИРУШКА Деревянный минка, двухэтажный, крытый соломой, спрятал друзей от нескромных взоров. Хозяин — гнусный продавец девочек — встретил молодых господ, непрерывно кланяясь.— Минеральные воды для ванн… — брезгливо отводя взгляд, бросил Абэ Кусоноки.— Да, господин, привезли, — торопливо прошелестел хозяин, не смея распрямиться. — Все готово. Уже подогрели. Раскалили камни. Бочонок саке доставлен. И сосновые кадушки для питья… Лучшие девочки одеты в лучшие кимоно. Молодая красавица-гейся Итумэ приняла предложение несравненного господина Сумитомо. Она здесь…Торговец удовольствиями гнусно осклабился.— Прикажи наполнять ванны и вели женщинам наливать саке, — распорядился Абэ.— Да, господин, — непрерывно кланяясь и пятясь, прошептал хозяин.Закипела пирушка.Приятная истома.Спокойная беседа.Молодые самураи, младшие сыновья прославленных родов согревались минеральными ваннами, освежались саке, охлажденным в ручье.Бочонок лучшего вина, из провинции Хиого, припасли и открыли, соблюдая традиции.Пили, как подобает истинным буси, квадратными кадушками, по началу лишь ощущая чудный смолистый вкус сосновой живицы, привнесенный посудой.Увлекательное занятие! Веселое!Девочка-дзёро не успевала наполнять кадушки. Даже не склонный к излишествам Сумитомо, под конец выкрикнул:— Кампай!Пей до дна!Хейдзо Кадзивара, мечтательный и лиричный, воскликнул:— Не хватает природы! Как украсила бы все природа! Чудно впитать в себя из воды горячих ключей живительную силу гор, полюбоваться величественными их силуэтами! Воплотить мечту: согретым водой ключей, созерцать в своем саке, упавший туда с божественной сакуры лепесток.— О-о! — воскликнул реалистичный Кусоноки, — ушло время сакуры. Завтра праздник мальвы. Не забыл? Отсюда неудобства. К женщинам, вот, пришли в полном боевом снаряжении.— Великая честь охранять божественного Микадо! Запомнится на всю жизнь! — воскликнул Хейдзо.Энъя кивнул:— Как забыть? Высокая честь. Великий день.“Саке, горячая ванна — живительные процедуры. И впереди ночь любви. Целая ночь неторопливой беседы.О, несравненная Итумэ!Взгляды, прикосновения… А утром… Утром Аой Мацури предстанет божественно прекрасным. К тому же сам Микадо… И наследник… В свите, конечно, почетнее, но… Ерунда!” — думал Сумитомо, ощущая в душе необычайно радостный подъем, почти не чувствуя ослабевшего тела.Лишь колола обида. Идти со стражей, так далеко от императорских колесниц, — не для Фудзивара, потомка славного рода. Но…Тяжелое смертельное опьянение навалилось внезапно. Все опрокинулось, ухнуло куда-то, вращаясь во мгле вселенского хаоса. Время остановилось.* * *Сумитомо вынырнул на миг из сумрака, затмившего сознание. Повел бессмысленным взглядом.Нет мыслей.Нет воли.Все нереально.“Мускулистая спина… Воин… Ловко прилаживает на себя сложные ёрои… Что-то знакомое… Знакомая экипировка… Мечи в красном сафьяне… Пластины… Узор брони… Все так знакомо… Почему?”Вдруг вспомнился мастер Кендо, сенсей Хосокава, его урок: “Когда противник совершает нападение, а твои глаза ловят движение его меча и пытаются следовать за ним, ты теряешь самообладание и терпишь поражение, потому что сам приводишь к себе меч врага — это “остановка”. Когда же ты видишь меч, собирающийся поразить тебя, но не позволяешь своему уму “останавливаться” на этом, не контактируешь с противником, не строишь планы, а просто воспринимаешь движения противника, продолжаешь двигаться навстречу противнику и, используя его атаку, обращаешь ее против него самого — это победа. Тогда его меч, несший смерть тебе, станет твоим мечом и обрушится на самого противника. Никогда не думай о себе, думай о деле.”“Я не должен думать о себе, — ясно решил Сумитомо, вспомнив этот урок, — я должен думать только о деле, и тогда в этом деле буду и я.” И мысли угасли.Погас и взгляд. Смог еще заметить Сумитомо чьи-то доспехи, брошенные у бамбуковой ширмы, полураздетую дзёро, уснувшую на полу, метнувшийся к выходу силуэт воина в знакомых доспехах.“Где же Итумэ? — мелькнуло последним уже где-то далеко, как бы не в нем самом. — Желанная Итумэ…”Голые колени скользнули по доскам. Сумитомо обмяк, откинув голову на дубовый обод. Сковал, отключил его хмельной сон. Остыла минеральная вода, тихо волнуясь у груди в такт слабому дыханию. Поглотила Сумитомо вязкое, тягостное небытие. В трех ваннах, рядом, беспамятно замерли друзья, но ИХ доспехи, одежда, оружие аккуратно сложенные, лежали неподалеку. За тонкой стеной, на циновке, прислонившись спиной к стене сидела молодая гейся. Итумэ. Женщина. Слабое существо.Хмельной мрак сковал ее глубже, чем могучих воинов. И так необычно было это, что прислуга, хозяин минка и девочки-дзёро разбежались, оставив молодых аристократов беспомощными лежать в воде.Смертельная бледность выбелила лица спящих. Расслабленно обмякли члены. И лишь прекрасная Итумэ, сохраняла достойный вид. Оперлась гейся спиной о стену, аккуратно сложив руки, разметав широкие рукава. Будто задремала Итумэ. Ни пятнышка на пурпурном кимоно, свеж майский его узор цвета увядших листьев .Задремала Итумэ.Навеки…* * *Снова мне приснился странный сон. Очень неожиданный сон и, что интересно, ничто в моей жизни для этого сна почвы не давало. Перед этим я сидела в камере и размышляла. То, в чем меня обвиняли, казалось чепухой, ерундой, на которую не стоит обращать внимания.“Но если это чепуха, почему я до сих пор в камере сижу? — подумала я. — Более того, полковник ясно дал понять, что ждет от меня признаний. Без признаний не выпустят меня на волю…Черт! После тех признаний, которые ждет полковник, не видать мне воли, как без зеркала ушей. Добро бы я не знала, кто жахнул из гранатомета — может было бы легче. Но я же ясно видела, что в президента целилась не я, а тот в фуфайке. Видеть-то видела, но как это доказать?”Доказательств действительно не было, кроме гранатомета. Но с другой стороны как раз этот гранатомет и был главной уликой против меня: я же его сжимала в руках, а не мужик в фуфайке. Вот если бы они нашли мужика…Чем больше я размышляла, тем становилось ясней, что никакого мужика они не найдут. Раз сразу не нашли, то и надеяться не на что, тем более, что их слишком уже устраиваю я. Да и чем тут не устроить: из пистолета стрелять умею, в комнате, из которой жахнули, была, гранатомет в руках сжимала…Правда в комнате был и Валерий. Удивительно куда Люба подевалась. Очень ей повезло. Кстати, почему Любу мою в соучастии не подозревают?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5