– Уверен.– О боже…Видимо, у Присс это универсальная фраза, которая годится на все случаи жизни, например на случай обнаружения бездыханного тела собственного папаши.Я продолжал пялиться на нее. Люди после сеанса «Унесенных ветром» и то выглядят более расстроенными. А ведь это всего лишь кино.– Нам лучше уйти отсюда и вызвать шерифа, – сказал я. – Ничего не трогай.Последние мои слова Присцилла не услышала – их заглушил пронзительный вопль.Инес взяла на себя смелость проследовать за нами в кабинет Джейкоба. Может, она решила, что Джейкоб собирается поручить ей напечатать пару писем? Как бы то ни было, секретарша углядела тело своего шефа и сообразила, что отныне ей вряд ли когда-нибудь придется печатать для Джейкоба. То мгновение, когда Инес обратила свой взгляд на Джейкоба, можно было определить с точностью до тысячной доли секунды, потому что она незамедлительно завопила.И вопила.И вопила.Я был поражен. Эта женщина могла бы подрабатывать сиреной для нужд гражданской обороны. Бьющий по нервам, пульсирующий звук, который то нарастает, то затихает, был бы особенно полезен при приближении торнадо. Можете мне поверить, голос Инес не способна заглушить такая мелочь, как гром.– Инес! – прокричал я во время относительного затишья. – Успокойтесь! Давайте выйдем отсюда.По-видимому, Инес не расслышала ни одного моего слова. Ничего удивительного, я и сам не расслышал. Для женщины столь зрелых лет Инес обладала невероятным запасом энергии. Всякий раз, когда ее голос начинал затихать, она оглядывалась на Джейкоба и словно получала новый импульс. Выглядело это потрясающе. Последний раз я слышал такой крик в исполнении любимой Клодзиллы, когда она обнаружила, что превысила лимит на моей кредитной карточке.– Пойдемте отсюда! – проорал я и попытался выпихнуть ее из кабинета, но с тем же успехом можно пытаться выпихнуть гранитную статую.Ноги Инес могли бы служить отличными тормозными колодками.– Послушайте меня, вам не надо здесь находиться. Пойдемте! – Я дернул ее за руку.Вместо ответа Инес на полную мощность включила сирену гражданской обороны.Присцилла, похоже, не испытывала моего восторга перед столь редкими способностями. Как только та снова завелась, Присс повернулась к ней и рявкнула во всю глотку:– Да заткнетесь вы наконец или нет!Вряд ли Присс сможет претендовать на место психолога-консультанта. Глаза Инес побелели, а звук сирены перешел на повышенную мощность.Если так пойдет дальше, то мои барабанные перепонки не выдержат. Маловероятно, чтобы в страховом полисе имелся пункт «Потеря слуха по причине нахождения в непосредственной близости от истерички».– Инес! Пойдемте ОТСЮДА!Я прибавлял громкость синхронно с Инес. К тому времени мне удалось ее развернуть и с силой толкнуть к двери. Я уже решил, что успех близок, когда Присцилла, по-видимому, потеряла остатки терпения. Если оно у нее вообще было.– Инес! – взревела Присс. – ИНЕС! ИНЕС!!!В других обстоятельствах ее вопли наверняка повергли бы меня в состояние глубокой прострации, но сейчас я их воспринимал как нежный щебет на фоне пронзительных завывании.– Если вы не заткнетесь, мне придется вас ударить! – продолжала надрываться Присцилла.Я скорее угадывал ее слова, чем слышал, однако поверил ей сразу же. Присцилла и в самом деле могла треснуть Инес. И ей это наверняка понравилось бы. Кулак Присс закачался в опасной близости от заостренного носа, и этот аргумент на секретаршу подействовал. Сирена стихла, и Инес разразилась рыданиями. Ноги ее пришли в рабочее состояние, и я выпихнул женщин из кабинета, а затем позвонил Верджилу.Верджил Минрат, шериф нашего городка, был лучшим другом моего отца. Они подружились еще детьми, дружба эта продолжилась и в школе. Наверное, они и поныне были бы лучшими друзьями, если бы мой отец не умер чуть более девяти лет назад. Он скончался от сердечного приступа через год после того, как умерла мама. Я всегда считал, что отец не смог жить без нее.Поскольку я остался совсем один, то Верджил в каком-то смысле заменил мне родственников.Я выложил шерифу новость, и он не преминул посочувствовать мне, как и полагается дорогому родичу, словно только что вернулся с похорон:– Вот черт! Веселенькая история. Хаскелл, какого черта ты позволил случиться этой ерунде?– Верджил, – веско заговорил я. – Я ничему не позволял случаться. Джейкоба убили без какой-либо помощи с моей стороны.– Это-то и плохо, – проворчал Верджил. – Господи помилуй, да это же позор!Похоже, шериф расстроился куда больше Присс. Правда, вряд ли Верджил так уж горюет по Джейкобу. Я слышал, как он сказал, когда Джейкоб отхватил заказ от «Макдоналдса»: «А ведь могло бы повезти и порядочному парню».Так что вовсе не смерть Джейкоба повергла Верджила в дрожь, а убийство Джейкоба. Верджил воспринимал любое преступление как личное оскорбление. Особенно преступление, совершенное в Пиджин-Форке. Думаю, шериф искренне верил, что злодеи нарочно совершают всякие мерзости с одной-единственной целью – досадить ему.– Какой ужас, какой ужас… – как заведенный бубнил Верджил в телефонную трубку.– Верджил, ты можешь приехать?Шериф сделал вид, что не расслышал.– Просто поверить не могу, что произошло еще одно убийство. В последнее время я только и делаю, что расследую убийства.Здесь он немного преувеличил. Единственным убийством, которое в последнее время расследовал Верджил, была прискорбная кончина бабули Юнис Креббс, о которой я, по-моему, уже упоминал. Но это стряслось в прошлом марте. Тринадцать месяцев назад.Правда, от городка размером с Пиджин-Форк трудно ждать громких преступлений каждый божий день, так что с учетом бабули получалось два полноценных убийства менее чем за полтора года. А если приплюсовать бабулиных зверушек, то выходило уже четыре убийства. Можно сказать, что Пиджин-Форк захлестнула волна преступности.Верджил продолжал бормотать в трубку:– Боже, боже, это такое потрясение, такое потрясение, просто ужас! – Затем он, видимо, вспомнил, что я еще его слушаю, поскольку глубоко и шумно вздохнул и скорбно простонал: – Ладно, Хаскелл, сейчас приеду. Только ничего не трогай, слышишь? Ничего!Верджил всегда так. Разговаривает со мной, как с шестилетним ребенком. Наставляет и поучает.– Совсем ничего? – на всякий случай переспросил я. – Совсем-совсем ничего?Верджил не ответил – видимо, очень расстроился.Я решил, что лучше всего вернуться в кабинет и хорошенько все там осмотреть. Я считал это своей обязанностью перед Джейкобом. Пусть старик нанял меня не для расследования своего собственного убийства, но, будучи скопидомом, несомненно, одобрительно бы отнесся к тому, чтобы я расследовал два дела по цене одного. Большего я для него сделать не мог.Но осмотреть все нужно быстро, до приезда шерифа. Хотя Верджил мне все равно что родственник, ему почему-то не нравится, если я встреваю в его расследования. Похоже, он вбил себе в голову идиотскую мысль, будто я считаю себя крутым парнем из большого города, который знает, как расследовать убийства. Над предыдущим убийством мы работали вместе, и при этом я получал записки с угрозами, мне резали шины, и меня чуть не убили вместе с моей собакой. Верджил очень плохо это воспринял. Он решил, что я отнял у него славу. Я даже подумывал совершить парочку покушений на жизнь шерифа, чтобы выровнять положение.С тех пор Верджил немного успокоился, но по-прежнему имел на меня зуб. Поэтому я совершенно точно знал, что, как только появится шериф, меня и близко не подпустят к кабинету Джейкоба.Присцилла отпаивала Инес кока-колой.– Этими ужасными словами я лишь хотела привести вас в чувство, – говорила Присс, для убедительности энергично кивая. – Понимаете, у вас была истерика.Инес сидела за своим столом и глотала кока-колу, прикрыв острый нос бумажной салфеткой, словно опасалась, что Присцилла все же не совладает с соблазном и как следует огреет ее. Для профилактики.Я нырнул в кабинет Джейкоба и тщательно прикрыл за собой дверь. Мне отнюдь не улыбалось, чтобы Инес опять устроила нам сеанс сиренотерапии.Бедняга Джейкоб находился, разумеется, в том же положении, в каком мы его оставили. Несколько мгновений я рассматривал старика. Сейчас, когда его птичьи гнезда не были хмуро сдвинуты, он выглядел крайне неестественно. Честно говоря, после смерти Джейкоб казался гораздо более привлекательным, чем когда-либо при жизни.Я обошел комнату. Бордовый ковер мягко пружинил под ногами. Справа от стола в стене имелась дверь, за которой обнаружилась крохотная кухонька, оборудованная раковиной, холодильником и плитой. Из деревянной подставки торчал набор ножей. Подставка стояла рядом с раковиной на пластиковом шкафчике, одна из прорезей была пуста. По всей видимости, убийца не только ударил Джейкоба его собственной курицей, но и заколол его собственным ножом.Это выглядело совсем уж подло.Не будь Джейкоб жертвой, он, вероятно, испытал бы восхищение. Старикан наверняка счел бы блестящей идеей не тратиться на покупку оружия, которое все равно будет использовано лишь однажды, а потом его запрут в комнате для хранения вещественных доказательств. Убийца был сообразительным малым, у него хватило ума воспользоваться подручными средствами. Джейкоб, несомненно, порадовался бы такой бережливости.Если бы, повторяю, жертвой стал кто-нибудь другой.Я вернулся в кабинет. Позади стола Джейкоба находилось два высоких, узких окна, и еще одно маленькое окошко имелось на кухне. Окна, однако, были наглухо закрыты, и ни малейших следов взлома.Создавалось стойкое впечатление, что тот, кто шандарахнул Джейкоба курицей по голове и вонзил ему в грудь нож, преспокойно прошел мимо Инес, – если, конечно, Инес сидела в этот момент за своим столом. Я вспомнил, что заметил в коридоре дверь, выходившую прямо на улицу. Но дела это не меняло – чтобы попасть в кабинет Джейкоба, убийце все равно пришлось бы пройти мимо Инес. Интересно, способна ли она уже внятно ответить на пару вопросов.Мысль опоить ее кока-колой оказалась не так уж плоха – остроносая секретарша выглядела вполне сносно. Да что там, она выглядела просто отлично! Убийство сказалось на внешности Инес самым лучшим образом: на ее землистых щеках играл румянец, а темные глаза блестели. Присцилла накручивала телефонный диск, наверное, чтобы оповестить родственников о смерти главы куриного клана. Интересно, кому это она звонит? И почему ее голос напоминает изодранную в клочья колючую проволоку?– …случилось после обеда, – цедила Присс сквозь сжатые зубы. После паузы она добавила: – Послушайте, Уилладетта, я ничего не знаю о завещании. Об этом вам нужно поговорить с Элтоном Габбардом.Еще она прибавила «чертова сука», но это слышали только мы с Инес, так как Присс прорычала эти слова после того, как повесила трубку.Я ожидал, что Инес хлопнется в обморок. Если женщина считает невозможным называть по имени мужчину, с которым только что познакомилась, то как же она должна отнестись к тому, что последними словами обозвали свежеиспеченную вдову! Но удивительное дело, Инес улыбнулась. Правда, тут же ее тонкие губы вытянулись в ниточку, но я отчетливо уловил быструю улыбку, скользнувшую по лицу секретарши. Она явно одобряла Присциллу.Присс же уставилась на меня с таким видом, словно милостиво разрешала мне молвить слово.Я не стал ничего молвить. Ее отношения с мачехой меня совершенно не касались. Пододвинув стул, я принялся расспрашивать Инес. Мне не особенно хотелось задавать ей вопросы в присутствии Присциллы, но, похоже, другого выхода не было. Выпускать Присс из поля зрения мне не улыбалось. Согласно нашему договору с Джейкобом, я еще два дня должен исполнять роль телохранителя его дочери. И не имеет значения, жив мой заказчик или мертв.Первым делом я спросил, отлучалась ли Инес из приемной Джейкоба. По-видимому, я выбрал неудачное начало, потому что секретарша посмотрела на меня так, словно я обвинил ее в карманной краже. Она расправила плечи, вздернула острый подбородок и ткнула в мою сторону карандашом.– Мистер Блевинс! Я горжусь своей работоспособностью! И я никогда не покидаю свое рабочее место. Никогда!С этими словами Инес вонзила карандаш в пучок на голове. Я изумленно смотрел на карандаш, торчавший из волос, словно перо индейца. Она что, всегда там хранит карандаши?– Кроме того, если мистер Вандеверт выйдет из кабинета и увидит, что меня нет на месте, он меня уволит. Не моргнув глазом.Видимо, Инес на мгновение забыла, что Джейкоб больше не в состоянии кого-либо уволить. Да и моргнуть глазом вряд ли сумеет. Она смущенно потупилась.– Я не хочу сказать, что он был… он был… неприятным человеком.Бедняжка определенно принадлежала к тем людям, которые считают, что о мертвых плохо не говорят.– Всю вторую половину дня вы никуда не отлучались?Вид у секретарши стал еще более оскорбленным.– Разумеется. За исключением пятнадцатиминутного перерыва. Но он положен мне по закону. Так что я ничего не нарушила.Эта женщина и в самом деле считала, что может покинуть рабочее место, только имея серьезное на то основание. Представляю, что сказала бы по этому поводу Мельба! Наверное, объявила бы, что такие, как Инес, позорят профессию.Отчет Инес о событиях второй половины дня вполне соответствовал тому, что помнил я. Около двух часов, примерно через полчаса после того, как Джейкоб вызвал к себе в кабинет сына и дочь, Р.Л. вновь зашел в кабинет родителя.– Но он провел там всего пятнадцать минут.– Вы слышали, о чем они говорили?На лице Инес вновь появилось обиженное выражение. Видимо, предположение, что она подслушивает, было ничем не лучше предположения, что она время от времени покидает рабочее место.– Разумеется, нет, мистер Блевинс. Хороший секретарь никогда не подслушивает. – Она вытащила карандаш из пучка на голове, внимательно посмотрела на него и засунула обратно. – Кроме того, дверь была закрыта. – Тут до нее дошло, к чему все эти вопросы, и она поспешно добавила: – Но мне было слышно, что они там оба. То есть я не могла разобрать, о чем они говорили, но я ясно слышала голоса обоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26