— Близость к Богу не дает никаких дополнительных прав. Только обязанности.— А ты, выходит, близок? То есть как бы накоротке?— Ну-у… есть потребность в обретении такой тенденции. Ибо остро ощущается неполнота собственного бытия.— Сам-то понял, чего сказал? — покосился на Гурского Герман. — Ладно, давай-ка я сам поджарю. А ты, вон, лучше присядь. Я и один-то здесь много места занимаю, а уж с тобой… Налей лучше.— Только, чтобы с хрустящей корочкой, так вот, знаешь…— Поучи свою жену щи варить.— Кстати, — Гурский вымыл руки и присел за стол, — а где Светка?— Светка на работе, — Герман вымыл картошку и теперь нарезал ее большим ножом на разделочной доске. — Элис улетела куда-то с самого утра. Мы вот тут вдвоем с доктором, — он кивнул на водочную бутылку, — чаи гоняем.— А Жаклин не проявилась?— Вроде нет. Не знаю. Элис там что-то выясняет. А чего ты себе-то не налил?— Да я… пережду пока.— Дело хозяйское. — Герман, чокнувшись с Вениамином, выпил рюмку, засунул в рот целиком маленький маринованный огурчик и, с хрустом пережевывая его, вернулся к плите. — А ключей твоих нигде нет. Я искал после того, как ты позвонил.— Куда ж они могли подеваться? — задумался Гурский.— А Бог их знает. — На заскворчавшую сковороду Герман вывалил нарезанную соломкой картошку и стал разравнивать ее деревянной лопаткой. — Может, у Петра в машине выпали. Позвони.— Ага, — Гурский встал и пошел к телефону.— Ну что, — Вениамин взглянул на почти опустевшую бутылку, — я еще сгоняю?— Давай, — пожал плечами Герман. — Денег дать?— Не надо, у меня есть пока. — Он выбрался из-за стола и, выходя из кухни, столкнулся в дверях с расстроенным Гурским.— Ну что? — спросил Александра Герман.— Да он это… вне зоны досягаемости.— Потом позвонишь. Куда спешить-то?— Ну а чего я у тебя здесь сидеть буду? Я не пью.— А при чем тут это? А просто так с друзьями пообщаться нельзя? Без стакана тебе скучно? Так побеседуем, о жизни, и вообще… Я вот тут, например, книжку удивительную читаю. Рассказы Ляо Чжая о чудесах.— Ты этого… Ляо Чжая, надеюсь, в оригинале читаешь?— Это не автор. Автор Пу Сун-Лин. А название: «Рассказы Ляо Чжая о чудесах». Могу пересказать содержание своими словами. Хочешь?— Хочу, — кивнул Гурский. — Только непременно в лицах и с демонстрацией чудес.— Ну во-от, вот видишь? Уже и беседа завязалась. — Герман переворачивал лопаткой жарящийся картофель. — А вот давно ли, к примеру, ты, в свою очередь, был в филармонии?— Недавно.— Вот… А ты мне расскажешь, что слушал.— Может, еще и насвистеть?— Это лишнее, — рассудительно сказал Герман. — Денег не будет.Раздался звонок в дверь.— Открой, а? — повернулся к Гурскому Герман.Тот встал, вышел в прихожую и открыл дверь.— Привье-ет… — улыбнулась ему с порога Элис.— Здравствуй! Проходи. Давай помогу раздеться.— Нет-нет, — отстранила она его руку — Я сама.— И все-таки, вы там, в своей Америке, ненормальные. Со своей эмансипацией. Ну неужели неприятно, когда за тобой мужик ухаживает?— Но… я ведь могу сама, правда?— Можешь, можешь… Как там Жаклин не появилась?— Нет, — удрученно покачала головой Элис.— Ты голодная? — крикнул ей из кухни Герман.— Я? Да, но… не очень.— А у нас уже почти все готово. Сейчас я стейки поджарю. Один момент. В гостиной зазвонил телефон.— Элис, — попросил Герман, — послушай пожалуйста, мне не отойти.— О'кей! — Элис прошла в комнату и сняла трубку. — Алоу? Да… да… Момент, я не совсем… Саша, — позвала она Гурского, обернувшись к нему и протягивая трубку, — Саша, я ни всо понимаю… по телефон. 21 Когда Адашев-Гурский, повесив трубку, вернулся на кухню, стол был уже накрыт, Элис с аппетитом уписывала мясо с картошкой, а Герман все еще возился у плиты.— Чего это ты, — взглянул он на Гурского, — лицом-то переменился?Элис подняла голову и тоже тревожно посмотрела на Александра.— Джеки украли, — коротко сказал Гурский, сел за стол и достал сигареты.— Как это украли? — Герман выключил на газовой плите огонь и снимал с себя пестрый фартук. — Не по-онял…— Ну как… Короче, звонит сейчас баба, говорит, что нашла записку, а в ней — твой телефон. И просьба позвонить. Какой-то, мол, Жаклин просит передать, что его похитили.— Погоди-ка, — Герман, услышав звонок в дверь, вышел в прихожую, впустил в дом Вениамина, держащего в руках литровую бутылку водки, и вернулся на кухню. — Что за баба? Как это она записку нашла? Где?— Рассказываю, — Гурский закурил сигарету. — Она говорит, что шла, мол, вчера на работу, рано утром, и увидела, как из форточки кто-то выбросил кассету магнитофонную, аудио, в коробочке. Она подняла, открыла, видит — кассета новая, хоть коробочка и треснула. Ну, она постояла, посмотрела в разные стороны, сунула кассету в сумку и пошла. Чего добру-то пропадать? А работает она сутки, дежурит где-то. Вот сегодня пришла домой, кассету сыну отдала. Он сунулся, а там, ну на вкладыше этом, картонном, изнутри, чем-то накорябано: «Меня похитили, квартира шесть. Позвоните по телефону…» А дальше — твой телефон и подпись: «Жаклин».— Ни-и хе-ера себе… — нараспев произнес Герман. — Слушай… а почему сюда? Почему не в менты звонить? И… квартира-то — шесть, а дом? Улица?— Улица Кирочная, дом двенадцать. Кассета же у бабы этой прямо перед ее носом, говорит, шмякнулась. То есть окна-то она не заметила, конечно, она же наверх не смотрела, но… Дом, говорит, большой, арка еще там такая — она как раз мимо нее проходила, когда кассета на асфальт упала. И ветра, говорит, никакого не было. Не могло коробку ветром от соседнего дома снести. Короче, дом двенадцать, улица Кирочная. Квартира шесть.— Ну? — Герман вытер руки полотенцем.— Почему она просила именно сюда звонить? Ну… может, потому, что здесь Элис. Может, она именно от нее помощи ждет, а ментам нашим не доверяет? Здесь же, по ее понятиям, хоть и не империя зла уже, но все равно для нее и не дом родной. Короче, чего гадать? Хорошо еще, что про записку эту сообразила, как ее на волю выбросить и чтобы ветром не унесло. И чтобы обязательно поднял кто-нибудь, не затоптал. Значит, мыслит здраво. И значит, хотела, чтобы именно до Элис сообщение дошло, а не к ментам. Может, шуму лишнего поднимать не хочет. Может, ее бой-френд какой-нибудь очередной взаперти держит. Да как угодно может быть, мало ли…— А если нет?— Что нет?— Если не бой-френд? — Герман отложил полотенце. — Слушай, надо ехать.— Да подожди ты…— Гурский погасил сигарету. — Ты чего, дверь там выносить будешь?— И очень просто.— Записку она вчера выбросила. А сегодня ее, возможно, уже там и нет. Ты дверь вынег сешь, тебя же и свинтят.— А ты что предлагаешь?— Не знаю. Петьке нужно дозвониться. Он профессионал, в конце концов. И адрес грамотно пробить сможет, и вообще…— Ну так звони. Чего сидеть-то? Гурский ушел к телефону.— Александр вообще-то прав. — Веня свинтил крышку с большой бутылки. — Тут иди ментов нужно туда засылать немедленно, или… если, может быть, она этого не хочет… подумать сначала надо. Как вы полагаете, Элис?— Я не знаю… — растерянно взглянула на него Элис.Герман машинально подвинул ближе к ней миску с салатом.— Хорошо еще, что она хоть так, но дала о себе знать. Все какая-то определенность.— А я бы все-таки ОМОН туда вызвал. — Вениамин крутил в руках пустую рюмку. — На всякий случай.— Ну? — вскинул Герман вопросительный взгляд на вернувшегося из гостиной Александра.— Да не дозвониться до него. У него вообще телефон барахлит — то работает, то нет, — Гурский сел к столу. — Господа, возможно, это и бестактно, но я почти двое суток ничего не ел. Ничего, если я немного картошечки?..Герман поставил перед ним чистую тарелку, открыл холодильник и достал из него стеклянную банку кабачковой икры.— На вот, — снял он с банки капроновую крышку, — это тебе можно.— Спасибо, — поблагодарил Гурский.— В конце концов, записку она выбросила вчера, а дозвонились до нас только вот сейчас. Больше суток прошло. Я думаю, большой беды не будет, если мы еще с четверть часа… э-э… подумаем.— Я тоже так считаю, — поддержал его Веня.— Ну, — Герман положил себе и доктору по куску сочного жареного мяса с гарниром, а Гурскому одной картошки. Затем сел за стол и налил в рюмки водки, — давайте… э-э… подумаем.— Собственно, — рассуждал вслух Гурский, — у нас всего два варианта на рассмотрении. Первый — мы звоним в милицию и сообщаем, что, как нам известно, по такому-то адресу бандиты удерживают заложника. Менты туда приезжают, выносят все двери и окна и освобождают Жаклин из заточения. Плюсы — оперативность и надежность. Минусы — мы привлекаем всеобщее внимание к американской группе. А если Джеки на самом деле держит взаперти какой-нибудь ненормальный ее любовник и мы туда ментов с автоматами направим, то и вовсе скандал получится. Вот, мол, как иностранные студенты свое свободное от занятий время проводят, вместо того чтобы интересоваться бессмертным культурным наследием великого города-музея. Могут и вообще всю эту программу свернуть. Очень даже просто. Нам это надо? Возможно, именно поэтому Жаклин и просила позвонить не в милицию, а сюда. Логично?— Пока логично, — согласился Герман. — Но, с другой стороны, она бы тогда в записке написала не «похитили», а… ну я не знаю… «заперли», «не выпускают», «помогите», в конце концов. А она ведь написала именно «похитили».— Ну, во-первых, все многообразие и оттенки синонимов русской словесности ею, положим, пока в совершенстве не изучены. А во-вторых, если она хочет идти домой, а ее не пускают, то для нее это уже киднеппинг, то есть похищение. Так? — взглянул Александр на Элис.— Так, — кивнула она.— Это у нас незаконное удержание, — продолжал Гурский, — а у них киднеппинг, и все тут.— Может такое быть, — опять согласился Герман.— Далее. Вариант второй — Петр. Это было бы просто идеально. Он все сделает быстро, чисто и без огласки. Одни сплошные плюсы. Минус только один — нам его не достать никак. Он на телефон свой наступил недавно, и теперь у него там контакт какой-то постоянно отходит. Можем звонить до посинения. То ли дозвонимся, то ли нет, неизвестно. А время тем не менее дорого.— Ну? — взглянул на Гурского Герман.— Да, — кивнул Александр. — Можем и сами поехать. Но, опять-таки, во-первых, если нам не откроют, а мы дверь ломать станем, нас в ту же милицию и сдадут немедленно. И поди потом доказывай. А во-вторых, если и откроют, а ее там нет? Может, там, на самом деле, какая-нибудь серьезная запутка, и ее перепрятали? Мало ли во что она могла вляпаться по недопониманию реалий нашей сегодняшней действительности? Им же там, дома, внушают, что, мол, если у тебя американский паспорт, то тебе в любом Занзибаре обязаны в пояс кланяться. Глупые… У нас же не Занзибар. У нас здесь гораздо горячее. С этим самым паспортом здесь сгореть можно в шесть секунд, как не фиг делать. Даже золы не останется.— Как… сгореть? — не поняла Элис.— Денег он стоит, — Гурский отложил вилку. — Понимаешь, Алиса? Де-нег. Американский паспорт — «вездеход». Ну… так называется. Потому что с ним в любую страну мира, ну, почти в любую, практически без визы въехать можно. А уж фотографию-то нашим умельцам переделать… И вот законный обладатель паспорта после этой манипуляции вроде как бы и не нужен уже никому вовсе. Потому что он уже лишний получается на этом свете. Мешает. Под ногами только путается. Можно его, конечно, чеченам в рабство продать, но… хлопотно. Проще закопать. Поняла? Так что ты осторожней здесь этим паспортом размахивай. Очень у многих у нас тут земля под ногами горит, особенно в последнее время.— Не нагнетай. Не пугай человека. — Герман выпил рюмку и потянулся за сигаретой. — Ты короче говори.— А что тут говорить? Откроет нам дверь баба какая-нибудь, глаза вытаращит и скажет:"Какая-такая Жаклин? Вы что, охренели? Да идите вы… Нет тут никого и не было". И дверь у нас перед носом захлопнет.— Ага. Я ей захлопну… — Герман сделал затяжку в полсигареты.— Ну правильно, ~ кивнул Гурский. — Мы выносим дверь… Дальнейшее уже обсуждалось. Выше.— Ну и что ты предлагаешь-то, в конце концов?— По-моему, надо вызывать ОМОН, — негромко произнес доктор Вениамин.— По зрелом размышлении — да, — согласился с ним Гурский. — Больше ничего не остается. К сожалению.— Это очень плохо, — покачала головой Элис.— А ке фер? — пожал плечами Гурский. — Фер-то ке еще?— Чего? — не понял Герман.— Ну, что делать?— Может, ты и прав, — он погасил сигарету в пепельнице. — Только не с моего телефона.— Это понятно. — Гурский встал, отодвинул стул и пошел в переднюю. — Звонительные принадлежности есть у кого? — обернулся он.— Я дам карта, — поднялась из-за стола Элис.— Я, наверное, позвоню и сразу туда и поеду, — Гурский натягивал на себя куртку. — Посмотрю там на месте. Что да как.— Я тоже, — сняла с вешалки свою куртку Элис.— Вот еще. Чего тебе там делать?— Я поеду, — упрямо повторила она.— Герман, ну скажи хоть ты ей… — обернулся Гурский.— На самом деле, Элис, чего тебе там светиться?— Я хочу, — она решительно оделась. — Мне надо сама… видеть.— Ну ладно, — Александр распахнул перед ней входную дверь. — Летс гоу… 22 Адашев-Гурский вместе с Элис вышли из парадной, пересекли двор и, пройдя через подворотню, вышли на Средний проспект Васильевского острова. Они перешли на другую сторону и, высматривая телефон-автомат, двинулись в сторону метро.Наконец они нашли телефон, Гурский вставил в него карту, снял трубку, набрал номер и, изменив на всякий случай голос (помня о том, что все звонки подобного рода автоматически записываются), сказал:— Милиция? У меня очень важное сообщение. В доме двенадцать по улице Кирочной, в квартире номер шесть, бандиты удерживают заложника. Да… да, есть угроза для жизни. Откуда? Известно от источника, внушающего доверие.Повесил трубку и повернулся к Элис:— Ну что, давай ловить машину. Добирались до адреса они достаточно долго. Во-первых, потому что, как назло, никто отчего-то не хотел ехать в ту сторону. А во-вторых, когда они наконец-то поймали какого-то «чайника», тот повез их через Невский проспект, с которого, как всем известно, нет левого поворота на Литейный, и им пришлось доехать до улицы Марата, повернуть направо, сделать громадный крюк и, выехав на Владимирский проспект, пересечь Невский и уже с Литейного повернуть на Кирочную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25