Сова крикнула, и в то же мгновение сквозь ущелье, между суживающимися холмами, налетел порыв ветра с протяжным и жалобным воем, какой можно услышать только в подобном месте. Эти люди часто слышали вой ветра, но в сочетании со страшной фигурой он звучал, как вопль, полный нечеловеческой муки и вместе с тем угрозы.Охваченные ужасом, они обратились в бегство, карабкаясь на крутые склоны, ныряя под кусты, прячась за камни, – злой дух неуклонно двигался вперед.Бренн выждал, пока они с Мароном миновали самое опасное место, откинул капюшон и повернул сову так, что теперь она смотрела назад, в сторону засады, оставшейся у них за спиной. Это не даст преследователям опомниться и обдумать, что за странное явление предстало перед ними. Осмелившись снова взглянуть на призрак, они решили бы, что у злого духа имеется вторая пара глаз на затылке.Так мальчики и шли, пока тропа снова не завернула вправо. Тогда Бренн соскользнул на землю, и они с Мароном от радости расцеловались. –– Подожди, – молвил Марон.Он заботливо поднял сову, развязал путы и подбросил ее в воздух.– Ты заслужила свободу. И мы тоже.Сова расправила затекшие крылья, неловко перекувырнулась в воздухе и пришла в себя. С хриплым криком она исчезла во мраке.Мальчики во всю прыть побежали по тропе. Было достаточно светло, чтобы не заблудиться в незнакомой местности. Они – на воле! К утру они уйдут далеко на юг! ГЛАВА IV. ГОЛОД К тому времени, когда небо побледнело от первых тусклых лучей зари и все предметы стали видны отчетливей, мальчики уже пробежали такое расстояние, что ус-. тали, как собаки, но зато оказались в совершенно новой для них местности. Они ощущали себя в безопасности, но понимали, что это ощущение скоро исчезнет, если им не удастся сразу найти какое-нибудь убежище. Оглядевшись, они заметили рощицу в расселине на склоне холма и тотчас же направились туда. Там они разлеглись на сухой земле, усыпанной сосновыми иглами, съели остатки своих припасов и стали обдумывать положение.Мальчики действительно продвинулись к югу. Им обоим легко было убедиться в этом по солнцу и по звездам, но они не имели ни малейшего представлений о том, как далеко придется идти и какие препятствия лежат между ними и войском восставших рабов. Однако они пришли к заключению, что восставшие не могут быть очень близко, иначе на вилле было бы гораздо больше разговоров и слухов, встречались бы легионеры, идущие походным маршем или останавливающиеся на отдых, доносился бы шум отдаленной битвы среди холмов.Мальчики лежали в благоуханной тени сосен и спорили, в скольких днях пути на юг находится Спартак и его войско. Марон сказал, – в десяти, а Бренн тотчас же возразил, что десять – это уж слишком много. «Дней через пять, – утверждал он, – мы наверняка окажемся в самой гуще событий».И вот оба мальчика ссорились из-за расстояния; ведь в трудных обстоятельствах между людьми часто возникают раздоры по поводу вещей, о которых никто из спорящих ровно ничего не знает. Возможно, расстояние измерялось всего двумя днями пути, а возможно, и пятьюдесятью, – по-настоящему ни один из них и не мог ничего знать.Но когда они очень разгорячились от спора, Марон вдруг засмеялся и сказал, что он, пожалуй, ошибается.– Да и я тоже, – признался Бренн, в свою очередь, рассмеявшись. – У меня это только одни догадки.Они лежали и смотрели вниз на дорогу. Мимо них прошло несколько путников. Проехал человек в повозке в сопровождении вооруженных всадников – рабов и пеших слуг; появилась кучка работников, мальчик со стадом овец и весьма ретивыми овчарками. Заметив, что у пастуха через плечо перекинута котомка с припасами, мальчики ощутили приступ голода. Пока. они смотрели, он открыл котомку и достал из нее что-то похожее на яблоко.– Спустимся и спросим, может быть, он присоединится к нам, – предложил Марон.– Нет, он, чего доброго, испугается и позовет на помощь, – возразил Бренн, борясь с искушением, хотя у него слюнки потекли. – Да еще услышит кто-нибудь. И, вдобавок, как только его господин обнаружит, что он сбежал, будет новая погоня.Они продолжали наблюдать за мальчиком и увидели, что он гонит овец дальше, к ложбине, где виднелись зеленые деревья и кусты; они поняли, что там должен быть источник, скрытый за выступом горы. Все же им было досадно, что они не прошли немного дальше и не обнаружили источника прежде, чем выбрали себе убежище; им ужасно хотелось пить, а под соснами днем стало очень . жарко.Но как медленно ни катилось по небу солнце, сумерки, наконец, наступили. Тени удлинились и поползли на склоны, где лежали мальчики, потом солнце спустилось к гребню противоположных холмов и скрылось за ними. С неба все еще струился некоторое время его отраженный свет, и мальчикам пришлось ждать, хотя в горле у них совсем пересохло.Однажды, когда они уже потеряли терпение и намеревались выйти из своего укрытия, с дороги донесся стук лошадиных копыт и они увидели гонца в развевающемся по ветру военном плаще, галопом мчавшегося с юга. Какие он вез известия?Им очень хотелось знать, но пришлось снова укрыться в тени сосен на сухих хвойных иглах, которые уныло шуршали под ногами. Они ждали, пока вечер не спустился окончательно на потемневшую дорогу. Тогда мальчики соскользнули вниз по откосу и побежали к ложбине, где, должно быть, журчали прозрачные струи ручья.Они нашли источник. Земля вокруг была утоптана копытами овец. Мальчики с наслаждением напились, потом они смыли со своих тел сухую пыль этого бесконечно долгого дня. Однако через несколько мгновений они перестали ощущать радость утоленной жажды и ими завладело мучительное чувство голода.Но где-нибудь должна же находиться какая-нибудь пища; отыщут же они поле с ранними овощами или амбар, в котором можно будет чем-нибудь поживиться. Они так радовались своей свободе, что не хотели беспокоиться ни о чем, даже о такой важной вещи, как еда, и бодро двинулись дальше.Да, им понадобился весь их запас бодрости. В эту ночь они ничего не нашли, кроме недозрелых яблок, от которых у них разболелись животы, и весь следующий день они пролежали в камышах у небольшой речки. Здесь они хоть от жажды не страдали; а под вечер Марон, ползком среди камышей, отправился искать гнезда диких уток и возвратился с шестью яйцами. Мальчики осторожно разбили яйца и с радостью убедились, что они только что снесены.Они проглотили яйца сырыми, запили водой, журчащей среди чисто вымытой гальки, а потом нашли какие-то ягоды, которые Марон объявил съедобными: на ягодах были следы птичьих клювов, а то, что клевали птицы, наверняка не ядовито.Этой ночью идти им было труднее: они заблудились, свернув на тропинку, показавшуюся им кратчайшим путем, потом опять вышли на дорогу, но попали к деревне, где их едва не поймали. Залаяла одна собака, потом залились лаем остальные. Мальчики услышали, как открываются двери, бросились бежать назад и спрятались под плетнем, цепенея от страха, что рассвет застанет их у всех на виду. Но в предутренних сумерках им удалось обойти деревню и двинуться дальше, прежде чем люди вышли из домов. Теперь их нестерпимо мучил голод, и они, уже не остерегаясь, шли по дороге, несмотря на то, что стало совсем светло.Промчался какой-то всадник; беглецам показалось, что он подозрительно посмотрел на них, но это их не смутило: на случай, если их начнут расспрашивать, мальчики решили сказать, что они подпаски, но заблудились и разыскивают стадо. Они видели работающих в поле людей, строения большого поместья, но не осмелились подойти ближе. Проникнуть в какую-нибудь ферму и при этом не попасться было невозможно, потому что каждая ферма имела всегда только один вход, находившийся под постоянным наблюдением управителя или его жены, а за ним – внутренний двор, куда выходили все жилые и хозяйственные помещения.Наконец, к великой своей радости, мальчики нашли немного еды на перекрестке двух дорог; это было приношение, которое поселяне оставили местному божеству, идя на работу. Перед четырехугольным деревянным чурбаном, грубо обтесанным в виде человеческого туловища с плечами и головой, стояло глиняное блюдо, а .на нем – яблоко, маслины, хлебные корки. Мальчики пробормотали несколько слов, прося этого деревянного бога простить им грех, который они совершают по жестокой необходимости, и набросились на еду, спугнув воробьев, дравшихся из-за хлеба.Они были рады, что птицы первыми начали хозяйничать здесь: им казалось, что это уменьшало их собственную вину. Они разделили добычу и, с трудом сдерживая голодное нетерпение, шмыгнули за куст. Потом уселись под деревом на сухую землю и съели свои доли, стараясь не обронить ни крошки. Им хотелось извлечь из еды все, что возможно, и казалось, что, если они будут есть медленно, она принесет им больше пользы и лучше усвоится. Они жевали медленно и осторожно, чтобы не обременить изголодавшийся и ослабевший желудок. И правда, от долгого голодания нутро у них так обессилело, что мальчики не могли наслаждаться пищей, как рассчитывали. Они не находили в ней настоящего вкуса. Им было трудно есть; во рту пересохло, и казалось, что пища камнем ложится на желудок.Но все же она была съедена слишком скоро; они полулежали, опершись спиною о ствол дерева, пока им не стало легче. Пища переваривалась, кровь быстрее струилась по жилам, и снова захотелось есть.Теперь голод мучил их больше, но зато силы прибавилось, а это было важнее всего. Мальчики поднялись и побежали по дороге. Местность стала более пустынной, они уже никого не встретили, кроме весьма угрюмого человека с коровой, который даже не ответил на их робкое приветствие. Они перестали бежать и пошли быстрым шагом, становясь все уверенней, по мере того, как на полях, окаймлявших дорогу, виднелось все меньше и меньше следов человеческого труда.С наступлением сумерек мальчики заметили одинокую виллу, приютившуюся за небольшой рощицей. Набравшись храбрости, они решили, как только мгла совсем сгустится, подойти к ней поближе в надежде обнаружить огород или фруктовый сад, где можно будет найти что-нибудь съедобное..Они залегли под кустом, удивляясь, почему кругом не заметно никаких признаков жизни. Не слышались голоса людей, возвращавшихся с работы, не мелькал свет факелов или фонарей. Молчание немного пугало мальчиков, и они уже хотели было идти дальше, но все усиливавшиеся муки голода побудили их приблизиться к этому жилью.Они стали ползти к дому. Но там по-прежнему царила мертвая тишина. Вдруг Марон схватил Бренна за руку.– Смотри, – прошептал он. – Ворота выломаны.Они вгляделись в сумрак и убедились в том, что створы ворот, ведущих во двор, разбиты и повисли на петлях.– Как ты думаешь, что здесь произошло? – снова начал Марон.– Дело ясное, – промолвил Бренн, дрожа от возбуждения, – либо здесь побывали повстанцы, либо рабы вырвались на волю, чтобы примкнуть к ним.Мальчики вылезли из кустарника, в котором прятались, и пошли по направлению к брошенной вилле. ГЛАВА V. НА ВИЛЛЕ Они были уверены, что в доме никого нет, и все же дрожали всем телом, проходя через разбитые ворота во двор. Какие-то живые существа метнулись от них в разные стороны, и они сперва испугались, но потом сообразили, что сами же спугнули уток и гусей, которые бросились к пруду посредине двора, отчаянным шипением, гоготом и кряканьем выражая пришельцам свое негодование. Весь этот шум отдавался эхом по строениям виллы, но грубого голоса управителя не было слышно. Управитель либо скрылся вместе с рабами, либо его убили.Наконец-то мальчики действительно ощутили, что восстание не выдумка, что оно – правда. Это вдохнуло в них новые силы, хоть они и не могли всецело отдаться радостному чувству здесь, на заброшенной вилле, темной, как гробница. Вскоре голод заставил их подумать о самом насущном. Уж здесь-то где-нибудь наверняка имеется съестное. Сколько бы припасов ни забрали с собой рабы, что-нибудь да осталось, хотя бы зерно в закромах и объедки на кухне и в кладовой.Первым делом следовало раздобыть огня, а это было нелегко. В кухне должны находиться кремень с огнивом; но как их разыскать в темноте? Мальчиков дразнила и мучила мысль, что в этом пустом, оставленном. без присмотра доме, наверно, имеются всякие припасы, но добраться до них без огня невозможно. А кто знает, что может случиться до утра? Могут появиться легионеры или какие-нибудь чиновники и понятые, посланные владельцем или его наследниками, если владельца убили бежавшие рабы.При этой мысли мальчики вздрогнули – не от жалости к этому владельцу, что бы там с ним ни случилось, а потому, что не очень-то приятно находиться темной ночью в доме, где, может быть, присутствует разгневанный дух – дух человека, который не получил подобающего погребения. Рабы, вероятно, бежали поспешно, – иначе они не оставили бы уток и гусей.Но что-то надо было предпринять.– Я мог бы раздобыть огня с помощью двух деревяшек, – сказал Бренн. – Но их у нас так же нет, как и кремня.Хотя в темноте голос его звучал глуховато, все же от одного этого звука мальчикам стало стыдно своего страха, и к ним вернулось мужество.– Давай держаться вместе, – сказал Марон, – и поищем чего-нибудь.– Да, только сперва хорошенько все обдумаем, – ответил Бренн. – Тут, у ворот, наверно помещение управителя. А сейчас же за первой комнатой должна находиться кухня.Они заметили, что мрак несколько поредел, и вдруг увидели луч месяца. Это подбодрило их больше всего; теперь они уже не ощущали безнадежного одиночества. Они послали месяцу воздушный поцелуй, как благоговейное приветствие, и вошли в сторожку управителя.Дверь была открыта и, как ворота, сорвана с петель. Мальчики пробирались через опрокинутые столы и скамьи, уже не ощущая такого страха, как в первое мгновенье, когда они вступили в этот непроглядный мрак. Вдруг Бренн громко завопил и отпрянул назад, отчаянно стараясь освободиться от чего-то, в чем он запутался, – это оказалась дверная завеса. Встревоженный Марон бросился ему на помощь, однако, разобравшись в чем дело, принялся смеяться. Бренн отбросил завесу и тоже рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19