После августовского "обвала", когда многие разорились, а курс доллара воспарил до небес, число клиентов заметно поубавилось. Нет, совсем без работы мы не сидели - ведь Игорь, уйдя из ФСБ на вольные хлеба и создав свое детективное бюро, сохранил все старые связи и всегда мог заручиться помощью бывших коллег, если дельце оказывалось слишком крепким орешком. И те, кто обращался к нам, отлично это знали. Поэтому услуги Игоря и стоили так дорого: он мог дать такие гарантии успеха, которые многие другие предоставить были не в состоянии. Ну, и, естественно, Игорь щедро рассчитывался за услуги с друзьями и приятелями, оставшимися сидеть на "царевой службе". Не обязательно деньгами. Часто тем, что он называл "взаимным доверием". Что такое это "взаимное доверие", я начал очень хорошо понимать ещё в мае, во времена моего первого дела. Если бы не обязательства Терентьева перед Поваром - то бишь, перед генералом Пюжеевым, могучим "серым кардиналом" его бывшей организации - то все могло бы обернуться совсем иначе.
Что до меня, Андрея Хованцева, то, однажды сунувшись в новую для себя область, я так и продолжал работать с Игорем. Тогда, в мае, он подкинул мне небольшую работку, узнав, что с деньгами у меня совсем хреново, и я вот-вот положу зубы на полку, вместе с семьей. Я считал, что сумею благополучно вернуться в филологию, за один раз подзаработав достаточно, чтобы наконец дописать и защитить диссертацию по предшественникам Ганса Сакса - а там видно будет... В отличие от Игоря, который бросил науку практически сразу после института, я науку бросать не хотел. Но нет ничего более постоянного, чем временное. Да и "небольшое дельце", с которого началось наше сотрудничество, сплотило нас крепче, чем все предыдущие долгие годы нашей дружбы. На первый взгляд выглядевшее совершенно безобидным и безопасным, оно оказалось ещё тем капканом! Мы оглянуться не успели, как оказались втянутыми в смертоносную драку вокруг огромных денег, которые отмывал наш клиент, а потом - в погоню за неуловимым и легендарным киллером по прозвищу Богомол... И Игорь, и я едва не сложили головы в том водовороте. Игоря я спас просто чудом, почти случайно оказавшись рядом во время покушения на него и успев сбить одного из стрелявших своей машиной. Согласитесь, после таких событий трудно бывает опять разойтись в разные стороны, как в море корабли.
И материальное положение было у меня более, чем нормальным. Я не мог рассказать это Игорю - Повар запретил - но всего десять дней назад я получил от Богомола (насколько я мог предположить, из Италии) огромную сумму: как бы, полный расчет за то, что я помог ей уйти из страны и прикрыл от всех. В том числе, от самого Повара. Да, не объединись я тогда с Богомолом (это получилось нечто вроде боевого союза поневоле), ни меня, ни её, ни Игоря уже не было бы в живых. И Повар - на которого Игорь успел оставить мне тайный выход перед тем, как без сознания оказаться в реанимации - это понял и одобрил мои действия.
Основную часть пришедших от Богомола кредитных карточек Повар приказал сдать ему, лично в руки. Зачем - на этот счет у него были свои соображения, вполне весомые и убедительные, с которыми я должен был согласиться. Но и того, что Повар мне оставил, вполне хватало, чтобы прожить безбедно хоть десять лет, не имея ни одной копейки дополнительного заработка за все это время.
Признаться, меня сразу смутило и продолжало смущать другое: Повар не задал мне ни единого вопроса, как именно нашли меня эти деньги, кто их привез, догадываюсь ли я о каналах, по которым их переправляли, и о том, в какой стране находится сейчас Богомол. Быть не может, чтобы Повара это не интересовало! И, выходит, он и без меня каким-то образом знал достаточно. А если знал достаточно, то получалось, что, во-первых, кредитные карточки пересекли границу с ведома и дозволения Повара, во-вторых, он дозволил курьеру ("итальянской туристке") беспрепятственно приехать и уехать, потому что на Богомола у него были свои тайные планы, и, в третьих, он включал в эти тайные планы меня - как человека, пользующегося, после известных событий, почти полным доверием Богомола. И меня, и Богомола мыслил пешками в своей очередной партии. А мне вовсе не хотелось становиться пешкой на его шахматной доске - Повара я боялся больше, чем всех Богомолов нашей планеты, вместе взятых!
Но пока все было тихо...
- Ничего, главное, чтобы человек был хороший, - в тон Игорю шутливо откликнулся я.
Игорь вздохнул.
- Хороший человек нам бы сейчас очень понадобился. Мы уже начинаем проедать запасы. С голоду не пропадем, но можем отощать как медведи после зимней спячки.
- Ты смотри, - предложил я, - я расходовал свои гонорары очень экономно, поэтому...
- Храни свои запасы на "семь неурожайных лет"! - рассмеялся Игорь, разминая свои могучие плечи. - Не забывай, что мне сейчас много понадобится. Наташка на сносях, и я хочу, чтобы и у нее, и у малыша было все самое лучшее - и врачи, и роддом, и питание, и всякие там памперсы-шмамперсы!..
После восьми лет брака Игорь и Наталья решились наконец завести ребенка. "Твой пример вдохновил!" - посмеивался Игорь.
- Ничего, какое-нибудь непыльное дельце всегда подвернется, - сказал я, стараясь его ободрить.
И тут в кабинет заглянула Марина, наша секретарша. То, что она предпочла зайти, а не связалась по переговорнику, кое о чем говорило. О том, например, что нежелательно, чтобы клиент слышал, как именно она нам о нем доложит.
- Игорь Валентинович, опять этот странный человек, который приходил вчера, когда вас не было. Говорит, что по делу. То есть, не он сам говорит, а его то ли переводчик, то ли секретарь. Сам он, вроде, по-русски не очень кумекает.
- Очень хорошо, что по делу, - отозвался Игорь. - А чем он такой странный?
Марина выразительно покрутила пальцем у виска.
Игорь махнул рукой.
- Ладно, давай его сюда!.. Только психопатов нам сейчас не хватало, бросил он мне, когда Марина скрылась за дверью.
Через минуту в нашем кабинете появилась довольно странная парочка. Коренастый мужичок в возрасте - то есть, уже не "средних лет", но ещё не "старик", с азиатскими чертами лица, в добротном полушубке, который он лишь расстегнул, но не снял (полушубок гляделся очень модно, это был настоящий снежный барс, и скроен в том ладном грубоватом ключе, который почитается чуть ли не высшим шиком; но нам было понятно, что это не стилизация под кустарный пошив, а самый натуральный рукодельный крой), в чинном хорошем костюме темных тонов, но вместо галстука на белой рубашке красовался странный амулет, довольно увесистый, судя по внешнему виду. Почти так же интересен был сопровождающий его молодой человек: вполне хипарского вида, в потертых джинсах и заношенном свитере, с собранными в "конский хвост" длинными волосами. Казалось, такой гид должен вращаться совсем в других слоях, никак не соприкасающихся со слоями, в которых обитает этот странный азиат. Но, видно, между этими двумя людьми было что-то общее.
- Здравствуйте, - начал молодой человек. - Мы довольно настоятельно добивались встречи с вами, потому что этому есть причины. Дело в том, что... Впрочем, разрешите сначала представить вам - Айдын Акличаг, один из самых известных в мире шаманов...
- Шаманов?!.. - мы с Игорем не удержались от одновременного возгласа. Много мы видывали самых разнообразных клиентов, но такого!..
- Я понимаю, это звучит странно и даже, можно сказать, экзотически, кивнул молодой человек. Его речь была очень чистой и литературно правильной - настолько литературно правильной, что это не соответствовало его внешнему облику. - Но нам действительно настоятельно необходима ваша помощь.
- Простите, а сами-то вы кто будете? - осведомился Игорь. Мне показалось, он с трудом сдерживает смех. Ситуация складывалась фантастическая, почти абсурдная.
- Студнев, - представился молодой человек, - Веня Студнев. Я... В общем, меня очень интересуют проблемы белой магии, и я пошел в ученики... или в послушники, или в добровольные помощники, по разному можно назвать... к Айдыну Бузюровичу. Да, сразу хочу сказать, что имя и отчество существуют у него для паспорта, а вообще он предпочитает, чтобы к нему обращались просто Акличаг, - тут, признаться мы с Игорем облегченно вздохнули. Прежде всего я выступаю его переводчиком, потому что по-русски он говорит не очень чисто, хотя понимает абсолютно все. Вообще-то, я музыкант, композитор. Но речь, как вы понимаете, не обо мне...
Мы поглядели на шамана. Как он вошел и сел, так и сидел не шелохнувшись, с бесстрастным лицом. Только его глаза зорко наблюдали за всем происходящим.
- Хорошо, мы слушаем вас, - очень серьезно сказал Игорь.
- Видите ли, Акличаг считает, что нам нужна защита, - проговорил молодой человек.
- Защита? - Игорь нахмурился. - От чего?
- От дурных людей, разумеется, - ответил композитор, музыкант и послушник Веня Студнев. И добавил после паузы. - Видите ли, Акличаг опасается, что на него может быть совершено покушение.
- Гм... - Игорь задумался. - Надеюсь, вы не обидитесь на прямой вопрос?
- Нисколько, - заверил Студнев. - Мы понимаем, что в данной ситуации любые вопросы уместны.
- Скажите, у вас есть конкретная доказательная база, что жизни вашего наставника что-то угрожает? Или вы целиком опираетесь на... ну, так сказать, видения или пророческие откровения уважаемого Акличага? Вы ж понимаете, что для нас, людей практических, это будет "две большие разницы".
- Мы бы не обратились к вам, если бы у нас не было доказательной базы, - серьезно и без всякой обиды ответил Студнев. - Мы не настолько витаем в заоблачных высях и не настолько погружены исключительно в прислушивание к духам стихий, как вам кажется. Хотя духи стихий тоже имеют к этому отношение, но об этом можно сказать дополнительно, если понадобится. Мы вполне умеем наблюдать и сопоставлять - возможно, даже больше, чем обычные люди. Так вот, он нашей доказательной базе можно говорить долго и много, а можно для начала описать её одним словом.
- Каким? - поинтересовался Игорь.
- Дурманов, - сказал Студнев. И примолк - по-моему, втайне наслаждаясь произведенным на нас эффектом.
Дурманов, известный бизнесмен, глава нескольких фондов и холдингов, был застрелен два дня назад. Это убийство наделало много шуму. Нас оно интересовало постольку, поскольку в силу характера нашей деятельности мы вообще интересовались информацией по любым преступлениям. Просто, чтобы, как говорится, набираться уму-разуму и извлекать какие-то полезные уроки, которые могли нам пригодиться на будущее. Впрочем, знали мы не больше, чем все. Дурманов был застрелен вечером на входе в тихий дорогой ресторанчик в районе Маросейки. Последнее время он нигде не появлялся без охраны, но тут, всем на удивление, охрану отпустил и даже за руль машины сел сам. По всей видимости, ему назначили какую-то очень важную встречу, на которой был нежелателен любой лишний свидетель. А если так, то эта встреча, несомненно, была ловушкой, и назначавший её ставил одну цель: выманить Дурманова под пули убийцы - или убийц.
Большинство журналистов придерживалось версии, что убийство Дурманова связано с арестом Пиньони. Лукино Пиньони, крупный итальянский мафиози, был задержан в Соединенных Штатах и выдан Риму. Он согласился сотрудничать со следствием и начал давать показания - в обмен на практически полное помилование и включение его в программу защиты свидетелей. А ему было, что рассказать. В числе прочего, он курировал "деловое партнерство" с Россией. Писали, что эти контакты начались ещё со времен Советского Союза, и что Пиньони многое может поведать о путях и судьбах "золота партии", которое утекало якобы для помощи итальянским коммунистам. Что здесь правда, а что досужие вымыслы, судить было трудно, но неоспоримым фактом было, что Пиньони в последние годы отвечал за связи с Россией. И одним из главных людей на московском конце этого мафиозного канала называли Дурманова. Дурманов начал с быстрой комсомольской карьеры, а в бизнес свалил ещё до августа девяносто первого года. Про его "особо тесные" отношения с итальянцами, в первую очередь, с Пиньони, и раньше мелькали упоминания в прессе.
Известно было также, что "коза ностра" или "каморра" (пользуюсь журналистскими терминами - возможно, это было ни то, ни другое) стала активно зачищать и обрубать все связи и контакты Пиньони. Обреченным можно было считать практически любого, вплоть до довольно высоко стоящих мафиози, на которых Пиньони мог показать, и которые, будучи арестованными, тоже могли "разболтаться". Убирали и тех, кто не слишком чисто вел дела своих легальных фирм, через которые отмывались и перекачивались деньги, и легко мог попасться на двойной бухгалтерии. А понятно, что вскрытая двойная бухгалтерия легко показывала, куда и к кому утекали колоссальные суммы... И Дурманов, со всех точек зрения, был первой кандидатурой на отстрел. Он считался не просто контактом, а ближайшим русским другом Пиньони - если, опять-таки, верить журналистам. И, кроме того, он в последнее время зарвался. Будто предчувствуя близкий конец, влезал в самые отчаянные авантюры, чтобы нахапать побольше, и не брезговал ничем. Разумеется, такой человек был слабым звеном, представлявшим большую опасность. А если он действительно мог поведать о перекачке денег, начиная с советских времен, то, конечно, одна мысль, что его могут однажды забрать в оборот, не только итальянских боссов заставляла нервно ерзать в удобных насиженных креслах. Хотя, судя по всему, Дурманов почитал себя неуязвимым и очень полагался на свои могучие связи, которые любым следователям врежут по рукам. Видно, он забыл, как поступают с неуязвимыми для закона, когда эти неуязвимые начинают становиться бельмом на глазу.
Вот, словом, и все, что мы знали. Но тут ещё надо было делать поправку на журналистские "накрутки" - ведь из громкого заказного убийства следовало выпекать такой "горячий" материал, который бы не остывал по меньшей мере неделю, и тут все средства хороши:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17