Ну знаете, все эти причиндалы «их» жизни: собственный дом, счет в банке, пара-тройка машин. Не знаю, чего ему там не хватало, но неделю назад он объявился в Москве, поселился в «Марриоте», а потом пропал. И что с ним сейчас — неизвестно.Я так и села, как в прямом, так и в переносном смысле. Мне еще повезло, что стул оказался рядом, иначе я бы рухнула на пол.— Не может быть, — прошептала я, уставившись прямо перед собой. От такой новости у меня захватило дух похлеще, чем на американских горках.— Теперь я вижу, что вы и впрямь десять лет не имели от него вестей, — констатировал голубоглазый.Теперь? А раньше? Раньше он, выходит, не был в этом уверен? Думал, будто я плету какие-нибудь интриги или, того хуже, прекрасно осведомлена, где сейчас Парамонов? Да не воображает ли он, что я прячу этого свежеиспеченного американца под кроватью?— Вот! — Я отдернула занавес, разделяющий мою двадцатиметровую комнату на две половины — гостиную и спальню, по крайней мере, я сама их так величала. — Можете проверить!— Что такое? — Кажется, майор все-таки растерялся.— Ну поищите, поищите Парамонова в шкафу или под кроватью, — подбодрила я его, — я, как хозяйка, вам это разрешаю. А еще можете заглянуть на антресоли и… вот еще хорошее местечко — ванная. Если предположить, что я расчленила его труп, там вполне могут обнаружиться следы крови.Добрый молодец укоризненно покачал головой:— Галина Антоновна, вы переигрываете. Вы, конечно, натура творческая, а потому эксцентрические номера по вашей части. Я это хорошо понимаю, но все же не стоит злоупотреблять моей снисходительностью. И время у меня не резиновое, поскольку я к вам не на блины явился, а по долгу службы.Еще бы он явился ко мне на блины! А что он там наплел насчет эксцентрических номеров? Господи — я вспыхнула до корней волос — да ведь это может означать только одно: он все про меня знает. Навел обо мне справки, побывал на работе, и скорее всего накануне, когда у меня был выходной. Я живо представила себе нашу заведующую Зинаиду Терентьевну и как она испуганно частит: «Галочка, то есть Галина Антоновна, — наш лучший работник… Она энтузиаст своего дела, да весь наш театр на ней держится… Вот мы в прошлом году знаете что поставили — „Ромео и Джульетту“! Так она, она даже костюмы сама по ночам шила!»Да уж, такая я творческая натура, то бишь дура, если чем-нибудь увлекусь, то пиши пропало. И не так уж важно, чем именно: самодеятельным театром или каким-нибудь физиком-шизиком. Я всегда очертя голову бросаюсь в очередную пучину, не думая о том, как буду из нее выбираться. Из этой же серии и постановка «Ромео и Джульетты» в нашем заштатном ДК. Каюсь, нашла на меня однажды такая блажь. Просто надоело быть бессменной Снегурочкой на детских утренниках, и я вспомнила, что когда-то училась на режиссерском отделении. Правда, так и недоучилась.Впрочем, зачем лишний раз утомлять вас пространными отступлениями? Вас ведь интересует интрига, не так ли, и вы просто сгораете от любопытства, куда подевался Парамонов? Боюсь вас разочаровать, но пока я и сама этого не знаю, так что придется вам потратить время на чтение моих сумбурных записок, изобилующих всевозможными отклонениями от темы. В этом смысле рассказчик вам достался аховый, уж запаситесь терпением, если хотите добраться до конца моей истории. Истории, которая развивается по своим законам.А дальше было вот что. На мою голову посыпались новые вопросы, я только успевала отбиваться. Голубоглазого майора интересовало буквально все: привычки Парамонова, друзья, круг его интересов и тэ дэ и тэ пэ. Как будто я обязана все это помнить целых десять лет!— Друзья? — я потерла лоб. — Какие могут быть друзья у человека, повернутого на геофизике? Если только Алик, с ним они жили в общежитии в одной комнате. Алик, м-м-м, нет, фамилии я не помню. — Вообще-то я сомневаюсь, знала ли я ее когда-нибудь. Ведь Алик был для меня всего лишь соседом Парамонова по общежитию, неосязаемым, как тень отца Гамлета. — Увлечения? — призадумалась я. — Спросите о чем-нибудь попроще.На уме у него всегда была одна лишь геофизика, геофизика и еще раз геофизика.— Вы нарисовали такого сухаря! — усмехнулся голубоглазый.— «Сухарь» — это еще мягко сказано, — фыркнула я и тут же спохватилась, что сболтнула лишнее. Чего я не должна делать ни при каких условиях, так это показывать свое истинное отношение к Парамонову.— Ну что ж… — Майор Сомов поднялся с кресла, хотел было потянуться, но вовремя сообразил, что он не у себя в кабинете. — Вы нам очень помогли. Если вспомните еще что-нибудь существенное, позвоните.Он вырвал из блокнота, в который записывал скудные сведения о Парамонове, листочек, что-то черкнул и оставил на краю журнального столика.— Непременно, — пообещала я и проводила его до двери.Захлопнув дверь за крепкой спиной майора Сомова, я немного поторчала в прихожей в некоторой растерянности, а потом вернулась в неубранную комнату, чтобы полюбоваться на пылесос и скучающую в углу швабру. Настроение продолжить уборку окончательно пропало, так же как желание полежать на диване с книжкой или, устроившись напротив телевизора, скуки ради поглазеть на перипетии мыльного сериала. Суббота была безнадежно загублена. А все Парамонов! Впрочем, что такое испорченная суббота по сравнению с лучшими годами юности, которые я потратила на этого негодяя?Вздохнув, я включила пылесос и дочистила ковер, попутно размышляя о том, что поведал мне майор Сомов. Новости были хоть куда. Парамонов — новоиспеченный американец, к тому же богатый, в голове не укладывается! Я полчаса водила щеткой по одному месту, пытаясь представить своего геофизика в неведомой заокеанской жизни. Ничего у меня не вышло, притом что натура у меня и в самом деле творческая, а воображение богатое. Как я ни напрягала фантазию, красочных картинок типа «Парамонов на Канарах» или «Парамонов на Багамах» перед моим мысленным взором не возникало, хуже того, перед ним возникала только поношенная, изъеденная молью безрукавка в дикую желто-коричневую полоску.Может, этот майор что-нибудь перепутал и пропавший Парамонов совсем не тот, из-за любви к которому я едва не свихнулась? Мало ли на белом свете людей с такой фамилией, даже в Америке их наверняка хватает. Вот только записка в почтовом ящике, а также мои письма и фотографии, найденные в номере фешенебельной гостиницы «Марриот», — с ними-то как? Слишком много совпадений, прямо как в киношной мелодраме. С одной поправкой: мыльные сериалы четко следуют канонам жанра, а потому все их перипетии легко предсказуемы и просчитываются наперед, чего не скажешь о Парамонове. Глава 3ЕЩЕ ОДНА РЫБЬЯ ФАМИЛИЯ Кстати, очень скоро я лишний раз убедилась в том, что мыльным сериалом здесь и не пахнет. Это когда в дверь мою снова позвонили.Признаться, поначалу я грешным делом подумала, что это добрый молодец майор Сомов вернулся. Может, вспомнил чего или все-таки решил обыскать мою квартиру на предмет обнаружения следов недавнего пребывания Парамонова. Скоренько слетал за ордером и теперь шумно дышит за дверью в предвкушении важных открытий.Пока я размышляла, тот, кто стоял за дверью, вновь напомнил о себе. Звонок был какой-то вкрадчивый и неуверенный, я бы даже сказала — подхалимский, если только подобные сравнения применимы к сухому назойливому дребезжанию. А Сомов звонил по-другому: настойчиво и требовательно, уж можете мне поверить, потому что у меня стопроцентный музыкальный слух. Притом что в музыкальной школе я тоже недоучилась, как и на режиссерском, уж такая я недоучка.Когда звонок звякнул в третий раз, так же просительно и протяжно, я окончательно и бесповоротно уверилась в том, что за дверью не Сомов. Тогда кто? На душе у меня стало как-то тревожно, я даже подумала: может, не открывать, сделать вид, будто меня нет, я ведь совсем не обязана сидеть дома и дожидаться, когда кому-нибудь вздумается позвонить в мою дверь. Потом я осторожно, на цыпочках, подошла к двери, глянула в «глазок» и невольно отпрянула: оттуда на меня подобострастно смотрела пухлая, розовая физиономия, смотрела и смешно дергала носом, похожим на поросячий пятачок.— Кто там? — спросила я с опаской. Вдруг он хрюкнет?Однако за дверью вежливо откашлялись:— Галина Антоновна Генералова здесь живет?— Допустим, — брякнула я, — а что вы хотели?— Прошу вас, впустите меня, — взмолился незнакомец и издал-таки звук, напоминающий хрюканье, — уверяю вас, я совершенно неопасен.Немного подумав, я все-таки открыла дверь и увидела невысокого полного типчика в модном синем плаще и клетчатом кепи в тон. Ни копыт, ни веселого поросячьего хвостика крендельком я не разглядела.— Что вам нужно? — сухо поинтересовалась я.Типчик в кепи поежился и пожаловался мне:— Холодный у вас подъезд. Такой то-онкий намек на толстое обстоятельство, мол, не пригласите ли войти? Ни за что!— Эти претензии не ко мне, а в домоуправление. Соседний дом, третий подъезд…— Это я так, к слову, насчет подъезда, — поспешно оправдался незваный гость, — а вообще я к вам, к вам…— Ко мне? По какому вопросу? — приняла я непроницаемый вид.— Вы прямо как большой начальник.Незнакомец снова смешно дернул носом, впечатление было такое, будто он пытается что-то рассмотреть на его кончике, например, прыщ или бородавку.— У меня к вам очень важный разговор… Об одном близком вам человеке.Боюсь, я сразу догадалась, о ком идет речь, — о Парамонове, только кем ему приходится этот престарелый модник в кепи? Деверем? Двоюродным кузеном? Ладно, сейчас узнаем.— А вы кто? — спросила я в упор.— Простите, не представился, — толстячок поправил кашне, — меня зовут Самуил Аркадьевич Палтус.— И что из этого? — Я не собиралась с ним церемониться. Если он считает, что его рыбья фамилия достаточное основание для того, чтобы вваливаться ко мне без приглашения, то здорово ошибается. Хватит мне уже одного Сомова, прямо аквариум какой-то.Тип в клетчатом кепи нисколько не растерялся, и вообще, забегая вперед, сообщу вам, что смутить Самуила Аркадьевича Палтуса потруднее, чем штаны через голову надеть, но тогда я этого еще не знала.— Галина Антоновна, если вам небезразлична судьба Александра Леонидовича Парамонова — а она вам, конечно же, небезразлична, вы меня выслушаете, потому что только я, только я могу его найти.Комсомольский напор обладателя рыбьей фамилии привел меня в некоторое замешательство, чем он и воспользовался, в мгновение ока переместившись с лестничной площадки в мою прихожую.— Я сниму плащ, а то он у меня сыроватый, на улице дождь… — заявил он преспокойно.Я не то что ответить, глазом моргнуть не успела, а он уже стоял перед зеркалом и скреб расческой обширную розовую лысину, обрамленную мелкими рыжими кудряшками. Потом, сунув расческу в верхний кармашек добротного пиджака расцветки «куриная лапка», Самуил Аркадьевич осмотрелся и уверенно взял курс на мою все еще неубранную «гостиную». Я поковыляла за ним, совершенно ошеломленная его вежливой беспардонностью.— Можно присесть? — спросил он разрешения, уже зависнув над креслом.— А ноги у вас не промокли? — желчно поинтересовалась я, ругая себя за то, что опрометчиво впустила в квартиру этого шустрого типчика. — Может, вам тапочки принести?Видно, он слишком серьезно относился к собственной персоне, если не уловил иронии в моих словах, покосился на носы своих ботинок и бросил рассеянно:— Да нет, не стоит, у меня подошвы толстые.Я почувствовала себя полной идиоткой.— Послушайте, э-э-э, Самуил Аркадьевич, не кажется ли вам… То есть по какому праву вы вмешиваетесь в мою личную жизнь? Ах да, вам нужен Парамонов! Все его ищут, прямо с ног сбились, просто жить без него не могут, а мне на него плевать, плевать, ясно вам?! Найдется он или нет, меня это не касается.Самое странное, что Самуил Аркадьевич посмотрел на меня с сочувствием:— Я вас понимаю, Галина Антоновна, очень даже понимаю. Уж простите, я ведь посвящен в вашу историю, но как бы вы ни относились к Парамонову, без вашей помощи мне его не разыскать.Как вам это понравится, а? Да есть ли на белом свете хоть один человек, который ничего не знает о нашем с Парамоновым романе десятилетней давности? Если есть, то покажите его мне, я просто жажду его лицезреть.— Ну все, — взорвалась, — одно из двух: либо вы показываете мне свое удостоверение, либо катитесь ко всем чертям! — Я врубила пылесос и принялась с остервенением елозить щеткой по ковру. В конце концов, я у себя дома и имею право делать все, что мне заблагорассудится.Этот самозванец что-то мне отвечал, но гудение пылесоса заглушало его сладкие речи. Что, впрочем, неудивительно, ведь мой агрегат произвели на Тульском патронном заводе по конверсии, вследствие чего по количеству децибел он может смело конкурировать со станковым пулеметом.Пройдясь щеткой по ковру раз двадцать, я умерила свой хозяйственный пыл и выключила пылесос. К этому моменту порядком охрипший Самуил уже потрясал какой-то бумагой, приговаривая:— Пожалуйста, вот мой документ… Можете ознакомиться…Запаянный в пластик лист бумаги формата А-4 мало напоминал удостоверение, и я уставилась в него в ожидании какого-то подвоха. Так оно и оказалось.— Это моя лицензия, — самодовольно объявил этот пухлый господин.— Какая еще лицензия? — переспросила я недоверчиво.— На частную сыскную деятельность, — гордо отозвался самозванец.— Что-что? — у меня глаза на лоб полезли.Про частных сыщиков я только в детективах читала, и один из них — Ниро Вульф — был мне даже симпатичен. Невозмутимый такой толстяк, страстный любитель орхидей. Еще у него был помощник — Арчи Гудвин, очень остроумный молодой человек. Против этой парочки я ничего не имела, в отличие от Самуила Аркадьевича, который не вызывал у меня никаких эмоций, кроме раздражения.— Ну так, — подвела я итог своим размышлениям, — насколько я понимаю в этих делах, я не обязана отвечать на ваши вопросы.— Да разве я вас заставляю! — увертливый Самуил Аркадьевич навел на меня преданный взгляд. — Просто я думаю, вы не меньше меня заинтересованы в том, чтобы Парамонов нашелся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22