https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/nakopitelnye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Попробуйте какое-то время ставить наугад.
– Пожалуйста, делайте ставки.
Моментально задвигались руки игроков, ставивших за белую линию, прочерченную перед каждым из них. В рамках были выведены слова «игрок» и «банкир». Я вспомнил инструкции Мурабаяси. Многие ставили по нескольку сотен тысяч, а один из игроков поставил на «банкира» двадцать стотысячных фишек.
Мурабаяси поставил пять десятитысячных фишек на «игрока».
Крупье вытянул две карты и раскрыл на середине стола. Ближняя к нему карта «игрока» оказалась шестеркой, а «банкира» – валетом.
Меня удивило необычайно большое количество карт. Неторопливо прихлебывая молоко, я спросил об этом Мурабаяси. Он пояснил, что в казино в этой игре используют восемь колод, четыреста шестнадцать карт, специально, чтобы нельзя было запомнить порядок их выхода.
Крупье сдал крапом вверх еще по одной карте двоим игрокам, ставившим соответственно на «банкира» и «игрока». Вкупе с картами, сданными вначале, они определят победившего и проигравшего. Максимальное значение – девять. Все старшие карты, от десятки до короля, считаются за ноль. Действительно, ничего сложного. Помнится, Мурабаяси говорил, что вторую карту открывает только один игрок по выбору крупье. Карту «игрока» сдали ярко накрашенной даме лет сорока. Она сняла ее за уголок, плотно прижав к столу, и, склонив голову, швырнула обратно крупье. Четверка. Карта «банкира» отправилась к игроку, поставившему два миллиона, похожему на клерка мужчине в галстуке. Он вернул восьмерку.
– Натуральное восемь. «Банкир», – произнес крупье, и игрокам, ставившим на внутреннее поле у дальней белой черты, выдали фишки.
Перед мужчиной, поставившим два миллиона, легло восемнадцать жетонов. Я вспомнил, что комиссия берется только с «банкира» и составляет пять процентов. Мужчина с улыбкой что-то рассказывал своему соседу. Я прислушался – они говорили на иностранном языке.
По-прежнему неторопливо прихлебывая молоко, я продолжал наблюдать. Кажется, Мурабаяси говорил, что иногда после второго круга тянут еще одну карту. Кроме того, в каждом казино есть свои внутренние правила. Я наблюдал, стараясь не упустить ни одной мелочи. Некоторые игроки записывали значения карт в блокноты. После двадцатого круга Мурабаяси вопросительно взглянул на меня: «Ну что, еще не время?» Он пока не прикасался к стотысячным фишкам, но даже горка десятитысячных выросла штук на двадцать или тридцать. Я покачал головой. Один из игроков обменивал фишки на деньги, собираясь покинуть стол. Появилось несколько новых персонажей.
В это мгновение я ощутил приближение того самого чувства. Кровь с тихим шипением заструилась по сосудам. Казалось, вены лижет темное прохладное пламя. Я явственно слышал его шепот. Одновременно сердце словно сковало льдом, температура тела упала. В этой разнице жара и холода рождался и бежал куда-то некий ритм. Глубокий вдох. Выдох. Этот ритм и мое дыхание постепенно сливались в единое целое. Мир простых правил открылся мне как на ладони.
Миг настал после того, как «игрок» выпал четвертый раз подряд. Я указал на одну из рамок. Повинуясь, Мурабаяси молча поставил два столбика по десять штук стотысячных фишек на «банкира». Увидев, что на «банкира» ставят многие, служащий казино срезал и вернул нам половину столбика, оставив полтора миллиона. Вероятно, баланс между игроками, ставящими на то или иное поле, нарушился с риском для заведения.
Мурабаяси тихо спросил:
– Задачу помнишь?
– Помню. Проиграть. Сейчас снова выпадет «игрок». Пять миллионов растают за десять минут.
Крупье безмолвно передал мне карту «банкира». Я заглянул в нее и вернул. Двойка к уже открытой картинке. Через мгновение крупье объявил:
– Натуральное девять. «Игрок».
В следующий раз я снова поставил миллион на «банкира», и на сей раз меня не срезали. Снова выпал «игрок». Мурабаяси молча наблюдал. Потом был «банкир», потом «игрок». Я продолжал ставить наоборот. После каких-то четырех кругов передо мной остались лишь двести с небольшим тысяч.
Заказав официанту бренди, Мурабаяси повернулся ко мне:
– И все же у тебя незаурядные способности.
Мужчина напротив рассмеялся, по всей видимости приняв его слова за иронию.
Все произошло, когда я собирался поставить последние двести с небольшим тысяч. Внезапно Мурабаяси вцепился в мою руку и сгреб фишки с сукна.
Я непонимающе уставился на него:
– В чем дело?
Он смотрел мимо меня и, казалось, что-то сосредоточенно прикидывал в уме. Я проследил за его взглядом. На противоположном конце стола появились два новых посетителя. Седовласый старик и молодая женщина. Старик, несмотря на почтенный возраст, в ярком голубом пиджаке, очень идущем ему. На девушке темно-зеленый свитер, чуть темнее сукна на игровом столе. Лицо скрыто козырьком бейсболки, но и так видно, что ей нет тридцати. Слишком молода для посетительницы казино. И на проститутку не похожа. Более всего эта пара походила на богатенького дедушку с внучкой.
Внезапно я услышал шепот Мурабаяси:
– Меняем стратегию.
– О чем это вы?
– Будем выигрывать. – Его голос зазвучал увереннее: – Это все деньги, что у нас остались. Но выиграй. Прошу тебя.
Трудно сказать, почему я согласился в тот момент. И дело явно было не в этом его «прошу тебя», втором за сегодняшний вечер. Я лишь молча кивнул. Ко мне снова вернулось то ощущение. Ощущение, которое однажды я пытался забыть. Словно сорвавшаяся с крючка и ожившая рыбка, оно возвращалось в привычный поток и стремилось куда-то. Меняется ли что-то со временем? Пусть я утратил самообладание, присущее мне в молодости. Мне теперь все равно. Где-то внутри меня разгоралось темное пламя, кровь тихонько бурлила. Температура еще упала.
– Я буду ставить, как сочту нужным.
– Даю тебе полную свободу действий, – ответил он.
Я поставил все фишки на «ничью». Я чувствовал на себе взгляд Мурабаяси. Я следил только за руками крупье.
Мурабаяси не произносил ни слова. Ставка на «ничью» возвращается в восьмикратном размере, но лишь в том случае, когда и у «банкира», и у «игрока» выпадает по девять. Поскольку вероятность такого совпадения ничтожно мала, владельцы заведения уверены, что всегда будут в состоянии покрыть оба выигрыша.
Крупье с бесстрастным видом открыл карту. У «игрока» туз, у «банкира» король. Разница в единицу. Мурабаяси тихонько застонал.
Новый игрок поставил сразу миллион. Я поднял глаза. На нас глядел седовласый старик. Внезапно он улыбнулся. Словно узнал Мурабаяси и посылал ему этой улыбкой некий знак. Мурабаяси жестко поглядел на старика. Их взгляды скрестились над столом.
Карта «игрока» выпала старику, и он опустил глаза. Через мгновение крупье перевернул обе вернувшиеся к нему карты. Восемь у «игрока». Девять у «банкира».
– Ничья. – С этим возгласом крупье к нам вернулось без малого два миллиона.
Мурабаяси порывисто выдохнул.
Я все ставил и ставил по нескольку сотен тысяч. Количество фишек росло.
«Банкир», «банкир», «игрок», «банкир»…
Ни одной ошибки. Наконец наш выигрыш превысил первоначальный капитал.
В этот момент над ухом раздался голос Мурабаяси:
– Стоп! Хватит! Я все тебе объясню.
Я покачал головой:
– Нет уж. Поздно. Вы сами дали мне карт-бланш.
Он на мгновение заколебался, но тут же умолк.
Я продолжал делать ставки. Фишки все прибавлялись. Через двадцать минут сумма выигрыша превысила десять миллионов. Взгляды всех присутствующих были прикованы к моим рукам. Пара напротив отчаянно проигрывала. Их фишки примерно на пять миллионов незаметно растаяли. Девушку, судя по равнодушному выражению на ее лице, это ничуть не заботило. Старик подозвал служащего и отдал ему новенькие купюры, на этот раз еще больше, чем в прошлый. Перед ним тут же выросли десять золотистых столбиков. Десять миллионов. Ни одной десятитысячной фишки.
Снова послышалось бормотание Мурабаяси:
– Может, заодно приберешь и их фишки? – Взгляд его недвусмысленно указывал на сидящую напротив пару.
– Мы здесь не один на один играем.
– Знаю. Только деньги мне перевел вот этот самый дедушка. При весьма досадных обстоятельствах. Отсюда и мое желание вернуть капитал фишками.
Я не ответил. Просто тупо смотрел на игровое сукно. Интересно, что на этом зеленом бейсбольном поле забыла толпа?
– Пожалуйста, делайте ставки, – произнес крупье.
Я поставил все свои фишки, десять миллионов, на «игрока». Все взгляды сосредоточились в одной точке, по залу пронесся легкий шелест. Затем наступила тишина. Удивительное безмолвие. Мгновение назад здесь звучали тихие голоса и царило оживленное возбуждение, а сейчас словно кто-то сковал все вокруг ледяным дыханием. Мурабаяси тоже, казалось, онемел и лишь изумленно таращился на происходящее.
Крупье вновь призвал делать ставки. Никто не шелохнулся. Ни одна рука не протянулась к столу. На лице крупье читалось замешательство. По моим наблюдениям, сама по себе такая сумма ставки не являлась редкостью. Тогда почему никто не ставит? Картина вокруг стола напоминала застывший пейзаж. Крупье вновь воззвал к присутствующим. Наконец за столом произошло какое-то движение. Оно исходило от девушки в бейсболке. Тонкая рука медленно подвинула все их фишки, десять миллионов, на «банкира». Ее пожилой спутник молча наблюдал и, кажется, едва заметно улыбался.
Крупье с видимым облегчением кивнул и открыл две карты. У «игрока» восемь. У «банкира», на которого ставила она, два. Сдали карту «игрока». Следующая карта скользнула к девушке.
Я слегка отогнул краешек карты. Пятерка. Подвинул карту крупье. Она проделала тот же маневр – не переворачивая карты, взглянула на нее. Ловко.
Придвинутая ею карта тоже оказалась пятеркой. У «банкира» в общей сложности семь. У «игрока» три. Тот случай, когда только «игрок» может вытянуть дополнительную карту. Мурабаяси шумно сглотнул. Крупье сдал еще одну карту. Я заглянул в нее и вернул. Шестерка.
– Девять. «Игрок», – объявил крупье.
Вокруг одновременно раздалось несколько судорожных выдохов. Я перевел взгляд со своей подросшей вдвое горки фишек на сидящую напротив пару. В этот момент девушка подняла глаза и посмотрела прямо на меня.
Я обмер.
Эйко. Нет, не может быть. Она умерла много лет назад. Мурабаяси что-то говорил, но я все смотрел на девушку, не в силах оторваться. Послав мне ответный взгляд, она чему-то улыбнулась. Странно было видеть улыбку на лице человека, только что потерявшего десять миллионов. Слегка приподнятые уголки губ. Даже улыбка та самая. Девушке было лет двадцать пять, столько же было Эйко, когда мы поженились. Казалось, передо мной сидит ожившая Эйко, которой не коснулось время.
Я поднялся.
– Ты куда? – раздался над ухом голос Мурабаяси.
Обогнув стол, я замер перед девушкой. Взглянул на ее черную бейсболку. Вышитый золотом козырек отбрасывал тень на ее лицо. Словно почувствовав что-то, она подняла глаза. Наши взгляды встретились.
– Не могли бы вы снять головной убор?
Гордо вскинув подбородок, она смерила меня взглядом. Снова улыбнулась и, ни слова не говоря, сдернула бейсболку. Тряхнула головой, волосы рассыпались по плечам. Когда она снова посмотрела на меня, взгляд ее словно светился изнутри.
Наконец я смог выдохнуть. Вблизи она выглядела гораздо моложе. Наверное, все дело в макияже. Сейчас я не дал бы ей больше двадцати. Она и вправду очень напоминала Эйко в том же возрасте. И все же была другой. Неуловимо другой. Как если бы одну и ту же модель в разное время и в разной манере написали два художника: один – маслом, а другой – акварелью. Настолько они были похожи и настолько же отличались. В глазах Эйко плескался тот же диковатый свет, но более спокойный и старомодный.
– Простите, – выдавил я.
Я повернулся, чтобы уйти, но услышал за спиной:
– Эй, ты, кажется, попросил меня снять бейсболку и даже не объяснил зачем. А теперь надеешься отделаться каким-то «простите»?
Прозрачный голос. Очень родной.
Даже голос был похож. Интересно, черты лица влияют на тембр голоса? Между ними, пожалуй, было лишь одно большое различие. В Эйко не было той силы, что была в этой девушке. Обернувшись, я не смог удержаться от смеха.
– Что смешного?
– Ничего, – ответил я, – уж очень вы похожи на одну мою знакомую. Очень похожи. Вот мне и захотелось убедиться. А смеюсь я оттого, что обознаться было просто нелепо. Искренне прошу прощения. Извините!
Некоторое время она молча смотрела на меня, потом произнесла:
– Вы Акияма. Арт-директор Акияма.
Я взглянул на нее:
– Бывший арт-директор. Мы где-то встречались?
Она покачала головой:
– Нет. Просто меня несколько раз принимали за Эйко Акияму. Или Хатаму.
– Так звали мою покойную жену. Хатама – ее девичья фамилия.
– Неужели так похожа?
Я кивнул.
– Вот как? – сказала она. – Кажется, ваша жена несколько лет назад покончила с собой?
Я не отрываясь смотрел на нее. Не знаю, как долго это длилось. Вновь послышался треск лопающейся скорлупы.
Наконец я тихо спросил:
– Кто вам сказал?
– Те же, кто говорил, что мы похожи как две капли воды.
– Те? Во множественном числе? Выходит, у вас широкий круг общения?
Она опять улыбнулась:
– Вероятно, как и у вашей жены.
– Эй, ты, – подал голос молчавший до сих пор старик, – может, хватит приставать к людям?
Я повернулся к нему. Надо же, я сразу и не заметил, какие не по возрасту яркие у него глаза. сверкают, словно начищенная сталь.
В этот момент раздался голос Мурабаяси:
– Прошу простить грубость моего спутника и в знак извинения принять от нас все эти фишки. – Он указал на стол, за которым мы недавно играли. – Жетонов там в общей сложности больше чем на двадцать миллионов. Таким образом, ваша комиссия за полдня составила триста процентов. Грех жаловаться.
– Комиссия… – Старик посмотрел на другой конец стола, затем снова перевел взгляд на стоявшего рядом Мурабаяси. – Ту сумму я тебе заплатил официально. Слово «комиссия» здесь неуместно. Однако я, пожалуй, мог бы счесть это компенсацией за испорченный отдых. С деньгами сегодня туго.
Взгляды всех присутствующих за столом были устремлены в нашу сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42


А-П

П-Я