https://wodolei.ru/catalog/accessories/ershik/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Когда он закончил с шашлыком, вместе с безмолвным стариком появилась молодая девушка, она принесла кумган с тазиком, и гость вымыл руки, она тщательно прибрала дастархан, поставила свежие фрукты, обновила посуду, и даже ваза с цветами появилась. Убрав посуду, она через некоторое время вернулась с пачкой газет, с девушкой он перекинулся несколь­кими ничего не значащими фразами. Разговаривая с ней, он держался, как обычно, раскованно, знал, ее будут подробно расспрашивать о самочувствии гостя. Газеты дали лишний раз понять, что наверху о нем не забыли и что-то лихорадочно предпринимают. Сенатор всегда в любой игре оценивал пер­вый ход, теперь он считал, что дебют за ним.
Газеты оказались недельной давности, большинство из них, за исключением местных, прокурор читал. Он лениво пе­ребирал страницы, тайно поглядывая на четвертый этаж, поблескивавший свежевымытыми стеклами, и заметил, что вре­мя от времени то к одному, то к другому окну подходили люди и смотрели в сторону памятника. Конечно, их не интересовала штампованная скульптура Ленина, зовущего массы трудя­щихся вперед. Наверное, даже глядя на вождя в упор, они ви­дели на пьедестале все-таки своего хана Акмаля, тут все: и власть, и идеалы, и нравы были ариповскими, других автори­тетов, даже ленинских, не допускалось, хотя опять же все дела­лось от имени вождя, застывшего в порыве на безлюдной пло­щади Аксая. Поистине страна чудес, Зазеркалье кривых зер­кал! Мельтешение вокруг окон говорило ему, что директор агропромышленного объединения на месте и он все-таки озабо­чен его приездом или, скорее всего, обескуражен его терпени­ем. Наверное, он не понимал, почему бы гостю не встать с айвана и не подняться пешком, без привилегированного лиф­та на четвертый этаж в служебные апартаменты выдающегося хозяйственника Узбекистана, как нарекла его наша щедрая на эпитеты и словоблудие пресса, в том числе и центральная. Но прокурор был не так прост, не позвал сразу по приезду, теперь уж он сам туда не пойдет, пусть поломает голову со своими со­ветниками, зачем пожаловал без приглашения, да еще тайно, прокурор Сухроб Акрамходжаев в Аксай? Не из простых за­дачка, не из простых, с чем он приехал, не догадаться никому, сочтут за безумие, за дерзость делать такие предложения все­могущему хану Акмалю.
Солнце припекало, и на айване становилось душно, тень от скульптуры вождя сдвинулась правее, и он решительно по­смотрел на часы и подумал, если через полчаса никто не по­дойдет и ничто не прояснится, то встану и попытаюсь уехать из Аксая, тогда уж точно зашевелятся. Наверное, жест его ис­толковали правильно, отпущенное на испытание время исте­кало, минут через двадцать он опять услышал скрип знакомых сапог и у айвана появился улыбающийся как ни в чем не бы­вало один из утренних сотрапезников.
– Извините, дела, хлопоты. Я доложил о вашем приезде, Сухроб-ака, но директора срочно вызвали по депутатским де­лам в обком, и он уже час как выехал в Наманган, но распоря­дился принять вас как следует.
– Как выехал? От управления машина не отъезжала, скрип грузового лифта я бы услышал, – спросил строго Сена­тор.
– Извините еще раз, вы у нас впервые в Аксае и не знаете, что попасть в наше здание, как и выйти, можно разными путя­ми, да и черных «Волг», скажу вам по секрету, с одинаковыми номерами несколько, иногда они сбивают людей с толку. Хо­зяин сказал, что будет ужинать с вами, пойдемте, я отведу вас в гостевой дом. Отдыхайте с дороги, покупайтесь, сейчас там как раз к вашему приходу сменили воду в бассейне и включи­ли прогреться финскую сауну.
Прокурор опять вспомнил, что он находится в королевстве кривых зеркал, забыл о подземных бункерах, катакомбах, тон­нелях, выходящих к реке и шоссе. Хан любил путать следы да­же без причины, наверное, чтобы держать свой народ в вечном страхе. Говорят, иной раз в поселке появлялся его двойник, он подолгу сиживал на айване, перебирал четки, вроде напоми­нал – я здесь, я все вижу! Хотя сам в это время находился где-нибудь в Москве на сессии Верховного Совета или уезжал в го­сти к своему другу Шарафу Рашидовичу.
А черные «Волги» с одинаковыми номерами постоянно шныряли вдоль полей и строек, внушая страх, – все-таки помнили, что машина время от времени останавливалась и из нее выходил хан Акмаль с настоящей кожаной камчой, и горе тому, кто попадался на его пути без лопаты или кетменя.
Гостевой дом оказался не рядом, как предполагал проку­рор, пришлось ехать. Располагался он в колхозном саду, вер­нее, вычурный особняк с собственным садом декоративных деревьев и редких кустарников находился внутри большого яб­лоневого массива и был обнесен густой сеткой-рабицей высо­той почти в два метра, несмотря на то что владения тщательно охранялись.
Со всех сторон внутреннего парка вдоль изящного забора тянулась проволока для сторожевых волкодавов. По тому, как суетилась обслуга во дворе, он понял: приказ о встрече гостя поступил недавно.
Когда он проходил высокой застекленной галереей, види­мо служившей в суровые времена года зимним садом, то уви­дел справа крытый бассейн, его стены, выложенные голубым кафелем, заманчиво оттеняли цвет воды. «Не мешало бы иску­паться, целую вечность не плавал», – подумал прокурор, сожа­лея, что не имеет купальных принадлежностей. Каково было его удивление, когда, войдя в отведенную ему комнату гости­ничного типа, он увидел на кровати мягкий банный халат при­ятного золотистого цвета, плавки в фирменной упаковке, бе­лое махровое одеяло и такое же полотенце – все абсолютно но­вое. Сенатор тут же облачился в пижаму, оказавшуюся ему впору, и отправился поплавать. Для начала он заглянул в сау­ну, дверями выходившую к бассейну, там уже хлопотал чело­век, ладил в предбаннике электрический самовар, загружал хо­лодильник чешским пивом.
«Вполне цивилизованно живет горный хан», – отметил гость, хотя и был наслышан о здешней роскоши и роскоши охотничьих домиков в горах, необыкновенных конюшен с мраморными колоннами и резными дверями, где содержа­лись десятки чистопородных скакунов, чьи цены на аукционе поражают воображение количеством нулей свободно конвер­тируемой валюты, но бассейн с подогретой водой и экипиров­кой к нему все-таки удивил прокурора.
Он долго и с удовольствием плавал, наслаждаясь комфор­том вычурного по форме и размерам бассейна, наверняка хан Акмаль скопировал свой купальный зал из какого-нибудь видеофильма о красивой жизни, слишком многое говорило о не­здешней архитектуре – и высокие стрельчатые окна среди стен, выложенные из красного необожженного кирпича, и стеклянный потолок, легко драпирующийся темно-вишневой плотной тканью, и пальмы в кадках, и редкие карликовые де­ревья, умело и к месту расставленные повсюду, и ковровые до­рожки, и паласы, и ковры, тщательно подобранные по цвету. Он, наверное, купался бы еще, но окликнул человек из сауны и спросил:
– Сухроб-ака, сто десять градусов вас устроят?
Пришлось, прихватив халат, перебираться в сауну.
Наверное, и от бассейна, и от сауны с богато накрытым столом в предбаннике он получил бы огромное удовольствие, если бы в самом конце не произошла одна заминка, в общем-то несущественная, расшатались нервы, но испортившая ему настроение, заставившая задуматься о том, где он находится. Из сауны он выбегал в купальный зал раза три, приятно было, раскрывшись, нырнуть в голубую раковину модернового бас­сейна с изумительной мягкой, прохладной водой, заполняе­мой все из того же источника, где брали и воду для самовара. Купаясь в последний раз, он поплыл в дальний конец бассей­на, где у изгиба находилась причудливо гнутая лестница из хо­рошо обработанной нержавеющей стали, таких металлических трапов имелось три, но с этого при его росте и комплекции выбираться из воды казалось удобнее всего. Подплывая, изда­ли он протянул руки к поручням, чтобы затем рывком подтя­нуть тело и сразу занести обе ноги на ступни, выложенные уз­кой полосой водоотталкивающего каучука, чтобы не сорвались ступени и чтобы гость не поранился. Едва он коснулся кончи­ками пальцев металла, как его будто ударило током, он в стра­хе вскрикнул, моментально захлебнувшись при этом, и рва­нулся на середину бассейна, он подумал, вот еще один изо­щренный прием аксайского хана, избавляющий его от недру­гов, подключил ток к поручням, и нет человека – красивая смерть в голубом бассейне. Но через секунду он понял, слу­чись такое, его уже не было бы в живых, вода и есть идеальный проводник электричества. И он оценил, как расшалились у не­го нервы и что не следовало ему в предбаннике увлекаться коньяком, несмотря на прекрасную закуску к нему. Хорошо, что толстая дверь сауны оказалась плотно прикрытой и чело­век из обслуги не слышал его испуганного крика.
Прокурор вновь подплыл к трапу и, уверенно взявшись за поручни, поднялся из воды, но тут же вынужден был сесть на широкий бордюр, опоясывающий бассейн, ноги от испуга предательски дрожали и отказывались идти. Желание продол­жить застолье у предбанника мигом улетучилось, и он, нето­ропливо распрощавшись с хозяином сауны, отправился к себе. Войдя в комнату, он быстро разобрал кровать и нырнул под простыню, перед разговором с человеком, обладающим двумя Гертрудами, необходимо было выспаться.
Проспал он непонятно сколько времени, несмотря на бес­покойство, охватившее его в купальном зале, заснул мгновен­но и спал крепко, наверное, и поднялся бы к ночи, но его раз­будил все тот же утренний сотрапезник в скрипучих сапогах.
– Вставайте, вставайте, Сухроб-ака, – теребил он его за плечо, – через час приедет хозяин, повара уже давно приня­лись за ужин, вставайте.
Прокурор нехотя встал, только когда золотозубый человек покинул комнату, до него дошел смысл слов – через час он увидит человека, к которому с таким риском добирался. Он вновь поспешно облачился в золотистый махровый халат и поспешил в бассейн, только вода могла вернуть бодрость и свежесть, так необходимые в предстоящем трудном разговоре с человеком крутого нрава.
Купался долго, ему даже захотелось, чтобы первая встреча произошла именно здесь, в бассейне, он бы с удовольствием протянул ему мокрую руку, но вскоре о подобном методе знакомства передумал и покинул купальный зал. В комнате имел­ся телевизор, но в четырех стенах ему сейчас было тесно, душ­но, хотя в окне и стрекотал мощный кондиционер, и он поспе­шил во двор гостевого дома. Решил прогуляться по парку, имевшему редкие деревья из ботанического сада Шредера, где он любил бывать.
Он видел, как в дальнем углу двора, на летней кухне, хло­потали два повара и им помогала уже знакомая ему Мавлюда, приносившая газеты, но безмолвный старик в белом пока не появился. Для прогулки он выбрал самые дальние аллеи пар­ка, чтобы не встречаться с Ариповым сразу, как тот войдет во двор, словно он поджидал его, но гулял по дорожкам, с кото­рых хорошо просматривались зеленые ворота гостевого дома. Уже смеркалось, и часть аллей перед приездом хозяина поли­ли из шлангов, обдали и деревья, особенно у беседок, и в саду чувствовалась свежесть, как после дождя. Сказывалось и окру­жение огромного яблоневого массива, запах спелых яблок до­летал сюда в парк, где фруктовых деревьев не было, но и от ди­ковинных деревьев и кустарников, частью еще цветущих, от розария и от малинника исходил волнующий аромат. С гор, где росли ореховые рощи и дикая алыча, ветер тоже носил свои запахи, и все это, смешавшись здесь, у дома, создавало неповторимую ауру, от которой дышалось легко и свободно.
Зажглись фонари на дальних и ближних аллеях, вспыхну­ло декоративное освещение у беседок и у густых кустов можжевельника, соседство которых, говорят, обещает долголетие, загорелись огни и у закрытых наглухо зеленых ворот – хозяи­на загородного дома еще не было.
Прокурор гулял по дорожкам, посыпанным на старый ма­нер влажноватым красным песком, и ему вспомнился вдруг ташкентский летний кинотеатр его детства «Хива», который, говорят, в эпоху немого кино назывался «Солей», он тоже имел удивительно ухоженный внутренний дворик с садом, и аллеи его тоже посыпались красноватым песком, и в этом далеком аксайском саду ему неожиданно почудились запахи детства. Но вернуться воспоминаниями в босоногое отрочество, когда он смотрел кино в «Хиве», уютно расположившись на ореши­не, свисающей над залом, ему не дали. С порога ярко освещен­ного дома его окликнул все тот же золотозубый человек в доро­гом костюме навырост.
– Сухроб-ака, пожалуйста, в дом.
Прокурор подумал, что хан опять что-нибудь выкинул, от­кладывает встречу на утро, но ошибся: когда он приблизился, человек в скрипучих сапогах, улыбаясь, сказал:
– Пожалуйста, следуйте за мной, хозяин ждет вас.
Следуя за плотным человеком, не назвавшим себя с само­го утра, Сенатор подумал, что и здесь, под загородным домом, туннель. Как же он объявился, не с вертолета же на стеклянную крышу бассейна опустился? Не стоило ломать голову, следова­ло лишь принять во внимание, что хозяин любит цирковые трюки, и вдруг он зло назвал про себя директора объедине­ния – Иллюзионистом, это имя аксайскому хану подходило более всего.
Они миновали купальный зал, прошли еще галереей – зимним садом и свернули налево в коридор с паркетными по­лами, застеленный ярко-красной ковровой дорожкой, и золо­тозубый постучал в первую же дверь с левой стороны. Сухроб Ахмедович не слышал, что раздалось в ответ на стук, но прово­жатый толкнул дверь внутрь и широким жестом пригласил войти первым.
Прокурор вошел в комнату с приглушенным, мягким ос­вещением, после яркого света в коридоре он даже на минуту как бы потерял остроту зрения, и не сразу разглядел человека, лежавшего в свободной позе на высокой курпаче у стены, как только он с приветствием направился к нему, тот, несмотря на свою грузную комплекцию, легко поднялся и тоже пошел навстречу, золотозубо улыбаясь.
Что Карден, Хуго Босс, Бернард ле Рой, Ги ля Рош, Карвен, успел усмехнуться в душе Сенатор – вот вам настоящий законодатель мод – Акмаль Арипов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60


А-П

П-Я