Оригинальные цвета, доставка супер 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— С телкой его еще подставили — Улитка силен был по этому делу, ему малолетку и подпихнули. Познакомили специально, ее научили, чтоб к нему отказалась ехать, чтоб сказала, что если хочет, то только у нее, — а террорист этот к ней и поехал. Ну и засняли — а потом и говорят Улитке, что телке шестнадцати нет и она к ментам пойдет, вложит его, заяву напишет, что изнасиловал. Оно вроде мелочь — а Улитка задергался. И к нам… к людям нашим близким. Нашли ее, телку, сняли вопросы. А Улитка осмелел — то дергался после подстав, а тут смелый стал. И давай закидывать тем, кто против него был в банке, что он их закопает. И к людям нашим — этого надо валить, того валить, третьего валить. Короче, на пять человек список. Ему говорят: крыша, что ль, поехала, Андрюха, шум на всю Москву будет, да и на тебя первого подумают. А он ни в какую — надо валить. Если меня из банка выпрут, потеряете бабки, как я их вытащу? А завалите этих — не выпрут. Люди ему говорят: ты давай вытаскивай бабки наши. А он в том плане, что поздно уже, людей его убрали, которых он в банк притащил, контроль там за ним такой, что в сортир тихо не сходишь, — вы валите кого сказал, будет порядок. А там знаешь какие бабки крутились?
Сидевший тихо Миша пробормотал что-то в привычной своей манере — видимо, снова ругательство, только вот на сей раз я была уверена, что оно адресовано не мне.
— А тут выходят на людей наших — просекли, видать, в банке, что Улитка в натуре может кой-кого заказать, коль так понтуется. Вычислили, кто за ним стоит, и к нам. — Он помрачнел — судя по всему, вспоминания об Улитине и всем с ним связанном не доставляли ему радости. — Серьезные люди на встречу приехали — без понтов, без угроз. Люди такие, что запереть кого хочешь могут или завалить, — поняла? Но с уважением приехали, по-нормальному так. И говорят нашим; банк государственный, государство президента назначает, а государству тут другой человек нужен, так что все равно Улитку уберут, не сейчас, так через пару месяцев. А придется сейчас, потому как оборзел Улитка, бабки рубит внаглую, беспредел творит. Ладно, говорят, что он себе зарплату платит «лимон» в год, что на банковские бабки тачек накупил и хат — так еще и банк грабит внаглую, напоследок большой хапок устроил в натуре…
Не удержавшийся от.комментария Миша на сей раз произнес нечто отчетливое. Всего одно отчетливо прозвучавшее слово из пяти букв, обозначавших в прямом смысле сексуальную ориентацию Улитина, а в переносном — его сущность.
— И нашим говорят: знаете, за кого встаете? Он бабок ваших знаете сколько поимел? И бумаги .показывают — а по бумагам выходит, что Улитка близких за лохов держал. Чуял, что попрут скоро, — и на банк решил потери списать, а бабки в другое место перевел. Ну люди предъявили Улитке — тот аж .белый стал. А потом давай орать, что херня это, подставляют его, он сам любые бумаги сделать может. Вы кому верите — мне или им? Не поможете — пропадут ваши бабки, они их заныкать хотят, а на меня кивнуть.
В дверь стукнули, и заглянувший водитель посмотрел выразительно на Уральцева — но тот выходить явно не хотел, кивком головы показав Мише, чтобы пошел и разобрался, в чем там дело. И, проводив его взглядом, повернулся ко мне, как только дверь закрылась.
— Вот таким Улитка был, Юля. Из банка его выпихнули, бабок он людям не отдал — и еще и предъявлять начал, что не помогли. Раз не помогли — сами виноваты, ничего я вам не должен. Объяснили ему поконкретней, срок дали — понятно ж, что сам заныкал, бумаги-то есть. А Улитка давай хитрить — вышел на других людей и начал им гнать в том плане, что наши его напрягают по беспределу, чтобы помогли с ними разобраться, он заплатит, и связи у него такие, что если с ним корешиться будут, по бабкам быстро поднимутся. Да не на отморозков попал, а на нормальных людей, которые что к чему прикинули — и к нашим. А наши давай Улитку искать — а тот прячется, из дома не вылезает. А потом вылез…
Он сделал многозначительную паузу, словно думая, рассказывать мне о неудачной улитинской вылазке или нет, — но все же решив, что не стоит. Хотя я и так уже все знала.
Без него.
— Это когда его любовнице колени прострелили? — поинтересовалась невзначай. — Я слышала…
— Это кто тебе такое насвистел?! — Он явно напрягся, но я покачала головой, разводя руками. — Ты че — писать про это будешь?
— Да я уже написала — разве это что-то меняет? — пояснила легко, но по затвердевшему выражению лица поняла, что такое объяснение его не устраивает. А значит, он может начать размышлять, откуда я это взяла, — и вспомнить про Иру Соболеву, которой я кое-что пообещала. — Это слухи — просто слухи. Вроде от самого Улитина пошли. Он кому-то сказал — а что знают двое, то знает свинья, пословица такая есть…
Я извинилась перед Улитиным за то, что перевела на него стрелки, — сказав ему мысленно, что его все равно тут не очень любят, так что своими словами я не особо испортила его светлый образ и не осквернила память о нем.
— Ну и напиши, что слухи, — мало ли кто чего болтает. — Уральцев быстро успокоился, сказав себе, видно, что от того, что такое будет в материале, ему не станет ни жарко, ни холодно. — Короче, объяснили — а Улитка через пару дней вообще с концами пропал. Искали везде — нет, и все. А через недели три близкий один, в ментовке работает, рассказывает, что Улитка на них вышел через завязки свои — сдать наших людей хочет, болтает про то, что они банкира завалили у него дома, еще там на них до кучи вешает. И вроде такой разговор идет, что если нас… близких наших кого завалят, кого примут, то проплачено будет немерено.
Прикинь, мерзота какая? Хорошо, предупредили — получилось отбашляться. Зато вычислили, где Улитка сидит — во Франции он был, замок там прикупил себе давно еще, вид на жительство, все как положено. Полетели к нему люди, разъяснили, что так дела не делают — и что долг отдавать придется один хер. Скучный Улитка стал, когда его проведали, — не думал, что найдут, решил, что тут и оставят.
Ствол достали — и ему: выбирай, отдаешь или тут закопаем? Надо было кончить гниду…
— И он отдал? — поинтересовалась через какое-то время, не дождавшись продолжения. Подумав, глядя на погрузившегося в воспоминания Уральцева, что, видимо, он лично туда летал на беседу с Улитиным, и вспоминает сейчас тот день, и жалеет, что банкира оставили в живых. Мне не хотелось ему мешать — но желание уйти отсюда побыстрее победило. — Долг он отдал?
— Да начал… — Уральцев скривился — демонстрируя свое отношение к покойному. — Знали, что он за бугор столько бабок загнал, караул, — а он мутит, что нет денег, потерял на банке том. Отдал кое-что, и замок продать заставили — а больше вроде нет. Ну че с ним делать? А он просек, что злые уже люди, — ну и давай гнать, что из Москвы уехал, потому что боялся, что кончат, а так ему в Москве место хорошее предлагают в одном банке, он там развернется, отработает, все вернет. А отрабатывал еле-еле — мелочевку. И все гонит — время надо, я тут новый человек, скоро все верну и заработаю еще больше. Вот и заработал, гнида.
И ведь остались где-то бабки его, прятал он их где-то — а толку что? Так и пропадут…
— И я могу все это написать — о чем вы рассказали? — подытожила я, не сомневаясь, что больше он ничего не расскажет. — Я правильно понимаю, Олег?
— Напиши. — Он кивнул согласно. — Профильтруй грамотно — и напиши. И что не надо было людям его убивать, потому как он денег им был должен, — это ты тоже напиши. И еще напиши, что отдавал он понемногу, — на кой его валить?
Знаешь, как бывает — должен, а не отдает, и знают, что нечего с человека взять, потому и валят. А Улитка отдавал, хоть помалу. И не было близким никакого интереса его валить.
Это было не самое логичное доказательство того, что Ули-тина убили не они. В конце концов, даже если Улитин выплачивал долг, могли возникнуть другие мотивы. Они могли узнать, что он опять обратился к кому-то с просьбой от них избавиться, и Олег приказал его убить, понимая, что рано или поздно Улитин найдет того, кто согласится выполнить его заказ. Но тем не менее я ему почему-то верила. Может, потому, что мне показалось, что он не был готов к такому разговору. И потому откровенно все выложил.
Что ж, теперь было понятно, что тех, кто убрал Улитина, я уже не назову. Мне было немного жаль — у меня все-таки была убедительно выстроенная версия смерти банкира, а теперь в конце материала появлялась неразгаданная загадка. Но зато я много чего узнала. Все это тоже можно было преподнести только как слухи — историю с малолеткой, угрозы Улитина конкурентам из «Нефтабанка», рассказ о том, как его нашли во Франции, — но они делали материал куда красочнее.
Мне надо было еще кое-что уточнить, но чувство самосохранения подсказывало, что пришло время задать финальный вопрос: могу ли я наконец уйти?
Не то чтобы я думала, что с этим возникнут какие-то проблемы, — мне показалось, что мы все же нашли компромисс. И хотелось верить, что он не будет отступать от принятого уже решения.
Но все же засиживаться тут не стоило. Потому что мне казалось, что отсутствовавшему сейчас Мише — судя по всему, его ближайшему помощнику, правой руке, так сказать, — компромисс наш пришелся не по вкусу. И захоти он убедить Олега в том, что тот поступает не правильно, и материал им навредит, и надо заставить меня его снять, — наверное, он мог бы это сделать. Поэтому следовало закончить наше общение без него. Но, кроме деталей, осталось невыясненным кое-что еще. Кое-что, что меня беспокоило и без чего я уходить не хотела.
— Я вам очень благодарна, Олег, за то, что вы мне рассказали, — потому что я предпочитаю писать правду, — произнесла, глядя ему в лицо. — И хотя обстоятельства нашей встречи были весьма своеобразными — я рада, что она состоялась. Но, признаться, я не совсем понимаю… не совсем понимаю, почему ваши близкие люди так не хотели, чтобы я написала, что Улитина убрали криминальные структуры. Разве им было бы от этого плохо?
— Они когда в улитинский банк бабки вкладывали, и других людей подтянули — тоже серьезных, авторитетных. — Он ответил не задумываясь, я неплохо замаскировала вопрос, — и спохватился только когда уже произнес то, что мне надо было услышать. — Это не пиши, не надо — для тебя пусть будет, чтоб поняла. Наши близкие своим близким хотели помочь заработать — ну и зарабатывали, и в Улитку все больше вкладывали, вот и потеряли все вместе. А тем предъявлять кому — нашим только, наших же людей был Улитка. Когда решали вместе, чего делать с ним, наши всех убедили, что пусть работает, бабки возвращает — завалить всегда мож-. но. Ну и напиши ты, что братва его кончила, — сразу и решат, что наши просекли, что не расплатится со всеми Улитка, сами втихую сдернули с него сколько могли и завалили, чтоб не узнал никто. Ты прикинь, что о наших братва начнет говорить и что с авторитетом их будет? А отдавать всем за Улитку — там знаешь какие бабки? А так заказал его кто-то другой — и все дела. Вместе решали не трогать, вместе и попали. Но это тебе — а писать не надо…
— О, конечно, — да для статьи это и не нужно. — Я улыбнулась ему лучезарно. Про себя искренне благодаря его за то, что он все мне объяснил в нескольких словах — и подозрений, что все-таки это они его убрали, у меня больше нет. — Я вам очень благодарна. И очень рада, что мы нашли такой чудесный компромисс — который устроил нас обоих…
— Ты нашла. — Он выделил тоном местоимение, показывая, что предполагал совсем другой вариант общения. — И развела заодно — и на разговор вытащила.
Дерзкая ты, Юля, — но грамотно действуешь. Теперь напиши еще грамотно…
— Разве у вас есть сомнения? — Я продолжала улыбаться, хотя последние его слова мне не понравились, мне показалось, что он начал задумываться, не зря ли со мной пооткровенничал. — Надеюсь, Вадим вам сказал, что мне можно верить и я знаю, что следует писать, а что нет…
— Да сказал, сказал. — Он уже не был так приветлив, как пять минут назад. — Только ты-то знаешь, что писать, — а нам откуда знать, что ты так, как надо, напишешь?
Я оглянулась на дверь — опасаясь, что она откроется вот-вот и появится Миша, который в данной ситуации перевесит чашу весов не в мою пользу.
— Во-первых, вы мне все рассказали — и это интересней того, о чем я уже написала. — Я кривила душой немного, но он об этом не знал все равно. — Во-вторых, я отвечаю за свои слова. А в-третьих, я не настолько тупа, чтобы обещать вам одно, а делать другое, — тогда мне проще было взять у вас деньги и вообще ничего не делать. Поверьте, проблемы с вами мне абсолютно не нужны. И наконец, я ведь все равно покажу вам переделанный материал перед тем, как его сдать. И готова завтра приехать сюда, чтобы вы его прочитали, — лучше с утра, мне в двенадцать надо быть на работе…
Это был плохой вариант — я давала ему время, чтобы еще раз все обдумать и, возможно, прийти к невыгодному для меня выводу. И завтра он мог категорично потребовать выкинуть из материала тот или иной абзац. Но, с другой стороны, я вспомнила, что каких-то двадцать минут назад ситуация была совсем иной, просто я уже об этом успела забыть, — а значит, мне надо было задобрить его. А к тому же я умела воевать за свои материалы — и доказывать, почему нельзя убрать, сократить или изменить нужный мне кусок.
— Да че встречаться? — Он пожал плечами, так легко отказываясь от того, что меня напрягало. — Если за слова отвечаешь, и так все сделаешь как надо. Ну а если не отвечаешь — покажешь одно, а начальству своему отдашь другое. Тут главное, чтоб ты понимала, что люди мы серьезные и шутки с нами шутить не надо.
Ты ж не Улитка вроде…
— О, разве я похожа на улитку? — Я оглядела себя с интересом, остановив взгляд на жирненьких грудках, а потом двинувшись ниже. — Мне кажется…
— Да не… — Он усмехнулся. — На кого, на кого — а уж на улитку никак.
Ладно, сейчас скажу, чтоб обратно тебя отвезли. Ты, короче, профильтруй все и грамотно напиши — а самой если надо будет чего, проблемы если, звони. Мобильный мой запиши и пацанов моих — привезли тебя которые?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62


А-П

П-Я