Идет?
– В принципе – никаких возражений. Печальный факт, однако, заключается в том, что на моей стороне – сила, а на вашей ее нет. Поэтому вопросы тут буду задавать я, а не вы. Если, не дай бог, на меня падет подозрение в измене, я, скорее всего, потеряю свой пост, и допрашивать меня будет кто-то другой. И я искренне надеюсь, что он со мной обойдется не хуже, чем я с вами.
– И как же вы намерены со мной обойтись?
– Полагаю – как с другом, как с равным, если вы отплатите мне тем же.
– Может, еще и выпить дадите? – язвительно усмехнулся Тревайз.
– Отчего же? Можно и выпить, только попозже, а пока садитесь. Прошу, как друга.
Тревайз немного помедлил и сел. Дальнейшие препирательства внезапно показались ему бесполезными.
– Ну и что теперь?
– Теперь позвольте поинтересоваться: готовы ли вы отвечать на мои вопросы честно, ничего не утаивая, без уклонений?
– А если – нет? Что мне грозит в таком случае? Психозондирование?
– Надеюсь, нет.
– Я тоже на это надеюсь. Вы должны понимать, что это – не для Советника. Психозондирование никакой измены с моей стороны не выявит, и, когда я буду оправдан, я получу вашу политическую голову, и голову Мэра в придачу. Так что, знаете, в какой-то степени для меня даже лучше было бы, если бы пошли на психозондирование.
Коделл нахмурился и слегка покачал головой:
– О нет. Нет. Что вы! Слишком велик риск поражения мозга. После этого порой слишком долго оправляются, вам это совершенно ни к чему. Вы же знаете – стоит применить психозондирование, когда обследуемый в раздраженном состоянии, и…
– Это угроза, Коделл?
– Констатация факта, Тревайз. Не извращайте смысла моих слов, Советник. Если я вынужден буду прибегнуть к психозондированию, я сделаю это, и даже если вы окажетесь невиновны, я вам не завидую.
– Что вы хотите узнать?
Коделл нажал кнопку на крышке стола.
– Все, что я у вас спрошу, и все, что вы мне ответите, будет записано и визуально, и вербально. Я не хочу от вас никаких добровольных признаний, но также не желаю, чтобы вы что-то утаили от меня. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Понимаю я только то, что вы будете записывать исключительно то, что вам нужно, – убежденно ответил Тревайз.
– Это верно, но опять-таки не выворачивайте мои слова наизнанку. Я не извращу ничего из сказанного вами. Я этим либо воспользуюсь, либо нет. Но вы будете знать, чем именно я не воспользуюсь. Тем самым мы сбережем и ваше время, и мое.
– Посмотрим.
– У нас есть причины полагать, Советник Тревайз (нотки официоза в голосе Коделла показали, что запись пошла), что вы не раз открыто утверждали, будто Плана Селдона не существует.
Тревайз медленно, покачиваясь на стуле, проговорил:
– Ну, если об этом я говорил открыто и не раз – чего же вам еще?
– Давайте не будем тратить время на препирательства, Советник. Поймите, мне нужны ответы, произнесенные вашим собственным голосом. Полученная запись будет исследована в сравнении с эталоном вашего голоса в состоянии, когда вы полностью отвечаете за сказанные слова.
– Понятно. Видимо, применение гипноза, химических препаратов или того и другого вместе исказило бы звучание моего голоса?
– Да, и весьма значительно.
– А вам, конечно, безумно хочется показать, что вы не пользовались при допросе Советника нелегальными методами? Я вас в этом не обвиняю.
– Искренне рад. В таком случае продолжим, Советник. Вы не раз открыто заявляли, будто Плана Селдона не существует. Признаете вы это?
Тревайз ответил, старательно подбирая слова:
– Мое мнение таково: то, что мы привыкли именовать Планом Селдона, не имеет того значения, которое мы ему приписываем.
– Туманный ответ. Не будете ли любезны пояснить, что имеете в виду?
– Я считаю наивным общепринятое представление о том, что Гэри Селдон пятьсот лет назад, занимаясь разработкой математических основ психоистории, учел течение истории человечества до мельчайших деталей, о том, что мы идем по предначертанному пути от Первой Галактической Империи ко Второй по линии максимальной вероятности. Это невозможно.
– Хотите ли вы сказать, что, по вашему мнению, Гэри Селдона на самом деле никогда не было?
– Вовсе нет. Безусловно, он существовал.
– Может быть, вы хотите сказать, что он никогда не создавал психоисторической науки?
– Да нет же! Ничего подобного! Послушайте, Директор, если бы мне позволили, я бы все объяснил Совету. Могу объяснить и вам. Все так просто на самом деле…
Директор Службы Безопасности спокойно и откровенно отключил записывающее устройство. Тревайз умолк и нахмурился:
– Зачем вы это сделали?
– Вы тратите мое время, Советник. Я не просил вас произносить речи.
– Но вы просили меня выразить мою точку зрения, не так ли?
– Не совсем. Я просил вас отвечать на вопросы – просто, прямо, без лишних подробностей. Отвечать только на вопросы и не добавлять ничего такого, о чем у вас не спрашивают. Поступайте так, и тогда наша беседа не займет много времени.
– Хотите выудить у меня заявления, которые помогут вам состряпать официальную версию моей предполагаемой измены?
– Наше единственное желание – получить от вас честные ответы. Уверяю вас, извращать их никто не собирается. Прошу вас, давайте попробуем сначала. Мы говорили о Гэри Селдоне.
Коделл включил записывающее устройство и методично повторил вопрос:
– Может быть, вы хотите сказать, что он никогда не создавал психоисторической науки?
– Несомненно, он создал науку, именуемую нами психоисторией, – отвечал Тревайз, безуспешно пытаясь взять себя в руки.
– Как бы вы определили ее сущность?
– Обычно, – отвечал Тревайз, стараясь не скрипеть зубами, – ее определяют как отрасль математики, оперирующую понятиями, описывающими общие реакции больших групп людей на заданные стимулы при заданных условиях. Другими словами, предполагается, что с ее помощью можно прогнозировать социальные и исторические перемены.
– Вы сказали «предполагается». Ваши сомнения основаны на математической экспертизе?
– Нет, – усмехнулся Тревайз. – Я не психоисторик. Как, впрочем, и ни один из членов правительства Академии, и ни один из граждан Терминуса, и ни один из…
Рука Коделла приподнялась над столом.
– Советник, прошу вас, – укоризненно проговорил он, и Тревайз умолк.
Коделл перешел к следующему вопросу:
– Есть ли у вас причина утверждать, что Гэри Селдон не произвел должного объема исследований, в которых были бы учтены с наибольшей точностью все факторы максимальной вероятности и минимальной длительности пути от Первой Империи до Второй под эгидой Академии?
– Меня там не было, – съязвил Тревайз. – Откуда мне знать?
– Так известно ли вам, что он этого не сделал?
– Нет.
– Может быть, вы отрицаете, что голографическое изображение Гэри Селдона, являвшееся во время ряда исторических кризисов за истекшие пятьсот лет, представляет собой подлинную видеозапись Гэри Селдона, сделанную в последний год его жизни?
– Нет, пожалуй, я этого не отрицаю.
– «Пожалуй» вы говорите. Как-то неточно. Не утверждаете ли вы, что это подделка, подмена, произведенная ранее или в более позднее время кем-то с какой-то целью?
– Нет, – вздохнул Тревайз, – я этого не утверждаю.
– Готовы ли вы признать, что речи, которые перед нами произносит Гэри Селдон, не сфабрикованы кем-то?
– Готов. У меня нет никаких причин подозревать какую бы то ни было фабрикацию. Не думаю, чтобы подобная подделка повлекла за собой что-либо существенно полезное, да и вообще не считаю такое возможным.
– Понятно. Вы были свидетелем последнего явления Селдона. Заметили ли вы, что анализ ситуации, проведенный им пятьсот лет назад, не совпал с реальными событиями наших дней довольно-таки точно?
– Совсем наоборот! – с неожиданным оживлением отозвался Тревайз. – Очень точно совпал!
Всплеск эмоций собеседника не вызвал у Коделла никакой реакции.
– И тем не менее, Советник, даже после явления Селдона вы продолжаете утверждать, что Плана Селдона не существует.
– Конечно, продолжаю, Я утверждаю, что его не существует именно потому, что анализ был произведен настолько точно.
Коделл выключил записывающее устройство.
– Советник, – с упреком сказал он, – вы вынуждаете меня стереть ваш ответ. Я спросил вас о том, продолжаете ли вы придерживаться своего странного убеждения, а вы опять начинаете излагать мне его причины. Позвольте, я повторю вопрос: и тем не менее, Советник, даже после явления Селдона, вы продолжаете утверждать, что Плана Селдона не существует?
– Откуда вам это известно? Вряд ли у вас была возможность побеседовать с моим приятелем Компором. Вероятно, он ваш осведомитель.
– Скажем так: мы догадались, Советник. Допустим, что на самом деле вы мне ответили: «Да, конечно». Если вы сами произнесете этот ответ без добавления отсебятины, мы покончим с этим вопросом.
– Да, конечно, – послушно, но не без сарказма произнес Тревайз.
– Отлично, – улыбнулся Коделл. – Сюда я вставлю «Да, конечно» из ваших ответов, которое будет звучать наиболее естественно. Благодарю вас, Советник.
Коделл выключил записывающее устройство.
– Это все? – удивленно спросил Тревайз.
– Все, что нам нужно.
– Ясно. Вам нужен набор вопросов и ответов, который вы сможете представить Терминусу и всей Федерации Академии, дабы показать, что я целиком и полностью принимаю легенду о Плане Селдона. Следовательно, любое отрицание или сомнение с моей стороны, высказанное впоследствии, выставит меня эксцентриком, а то и того хуже – просто безумцем.
– Более того, изменником в глазах большинства тех, кто понимает, как важен План для сохранения безопасности Академии. Возможно, мне и не придется обнародовать материалы нашей беседы, Советник Тревайз, если мы достигнем некоторого понимания. Но в случае необходимости, будьте уверены, мы проследим за тем, чтобы Федерация это услышала.
– Послушайте, сэр, – нахмурив брови, сказал Тревайз, – не хотелось бы считать вас тупицей, но неужели вам так-таки неинтересно то, что я собирался сказать на самом деле?
– Как человеку, почему же, очень даже интересно, и в более подходящий момент я бы вас с превеликим удовольствием выслушал – с удовольствием, но не без здорового скепсиса. А как Директор Службы Безопасности я сейчас располагаю всеми необходимыми сведениями.
– Надеюсь, вы понимаете, что происшедшее ничего хорошего ни вам, ни Мэр не сулит?
– Как ни странно, у меня на этот счет противоположное мнение. Можете идти. В сопровождении охраны, как это ни прискорбно.
– Можно поинтересоваться, куда?
– До свидания, Советник, – широко улыбаясь, проговорил Коделл. – Вы, правда, не были откровенны до конца, но ожидать от вас этого было бы наивно.
Он протянул Тревайзу руку в знак прощания.
Тревайз на это проявление вежливости и дружелюбия никак не ответил. Он встал, расправил изнутри складки любимой сумки, вытащил руки и, прищурившись, отчеканил:
– Вы просто оттягиваете неизбежное. Так, как я думаю сейчас, могут думать и другие, или станут так думать позднее. Посадите меня в тюрьму, казните – это вызовет удивление и только ускорит распространение подобных взглядов. Но в конце концов мы победим – истина и я.
Коделл отдернул протянутую руку и медленно покачал головой:
– Нет, Тревайз. Вы таки дурак.

4

Только к полуночи явились двое охранников, чтобы увести Тревайза из роскошных апартаментов Дирекции Службы Безопасности. Роскошных, но запертых на замок. Тюрьма она и есть тюрьма, как ни назови.
Четыре часа с лишним Тревайз чинил допрос самому себе, шагая из угла в угол комнаты и лишь изредка присаживаясь.
Как он мог довериться Компору!
А почему он должен был не доверять ему? Вроде бы тот был всегда согласен с ним… Нет, не то. Всегда не прочь был поспорить? Нет, опять не то. Просто Компор представлялся ему легко внушаемым человеком, начисто лишенным собственного взгляда на вещи, и Тревайз частенько наслаждался возможностью использовать его в качестве звукового стенда. Компор помогал Тревайзу шлифовать собственные мнения и укрепляться в них. Он был удобен, и доверял ему Тревайз не по какой-либо другой причине, а только потому, что доверять Компору было удобно.
Теперь бесполезно было гадать, что он упустил и когда стоило приглядеться к Компору получше. Видимо, решил Тревайз, никогда нельзя изменять принципу: «Не доверяй никому».
Но как можно жить, не доверяя никому?
Мерзко, но деваться некуда.
Но кто бы мог представить, что Бранно решится на публичное изгнание Советника из зала Заседаний? Что ни один Советник пальцем не пошевелит, рта не раскроет, чтобы защитить его? Пусть они были не согласны с Тревайзом в глубине души, пусть они были готовы пролить свою кровь, до последней капли, на алтарь правоты Бранно, но, не защитив его, они же сами себя на веки вечные лишили стольких прав и привилегий! «Бранно Бронзовая» – так порой величали Мэра. Да, действовала она поистине с металлической жестокостью…
А вдруг она действует не по своей воле?
Нет! Так и до паранойи недалеко!
И все же, все же…
Навязчивая мысль на цыпочках вершила круги в его сознании и не уходила, никак не уходила… Вошли охранники.
– Вам придется проследовать с нами, Советник, – сообщил старший по званию (судя по знакам отличия, лейтенант) голосом вышколенного служаки. На правой щеке его был заметен небольшой шрам, и вид у него был бесконечно усталый. Казалось, он несет службу, не получая никакой отдачи – дело понятное, чего еще ждать от службы солдату, чей народ живет в мире и спокойствии больше века?
Тревайз не пошевелился.
– Ваше имя, лейтенант.
– Лейтенант Эвандер Сопеллор, Советник.
– Вы осознаете, что нарушаете закон, лейтенант Сопеллор? У вас нет права арестовывать Советника.
– У нас приказ, сэр.
– Это неважно. И быть такого не может. Вам не могут приказать арестовать Советника. Трибунала вы не боитесь?
– Мы не арестуем вас, Советник.
– Значит, я не обязан следовать с вами, так?
– Нам дан приказ сопроводить вас домой.
– Я знаю дорогу.
– Мы должны охранять вас по пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9