У нее в семье нет рыжих, а то, что они есть у других, ее не касается, она не то что некоторые, не лезет не в свое дело. Ей все равно, какие волосы у суперинтенданта Дрейка — светлые, темные или рыжие. Как бы он ни выглядел, он полицейский, а значит, нужно держать его подальше от Сирила. Ужас опять охватил ее, и она задрожала.
— Ну что вы, миссис Мейхью, не надо так нервничать, — успокаивал ее суперинтендант. — Мне жаль вас беспокоить, но я вас долго не задержу. Я хочу узнать, во сколько вы пришли домой вчера вечером. У вас было полдня выходных?
— Да, сэр. — Она смотрел на него, но краем глаза видела, что молодой человек за столом это записал. Они все запишут! Ну и пусть пишут, ведь она ни слова не сказала о Сириле.
Суперинтендант опять заговорил.
— Что вы обычно делаете в эти полдня?
— Ездим в Лентон.
— Каждую неделю?
— Да.
— Чем вы там занимаетесь?
Ужас ослабил свою смертельную хватку. Он ничего не спрашивает про Сирила — только про то, что они делают в свой выходной день, из недели в неделю не счесть сколько лет.
— Ходим по магазинам, остаемся на чай у миссис Уайт — сестры мистера Мейхью.
— Да, ваш муж дал нам адрес.
Эрни… Эрни и велосипед, не нужно было упоминать про Эмми Уайт. Но это не она, это Фред дал им адрес. Она смотрела на суперинтенданта, как кролик на удава.
— А после чая, миссис Мейхью?
— Ходим в кино.
— Каждую неделю?
— Да, сэр.
— Это отлично — иметь постоянные привычки! Я и сам так делаю, когда есть возможность. А теперь, миссис Мейхью, скажите, почему вы не пошли в кино вчера? Ваш муж сказал, что вы вернулись более ранним автобусом. Почему?
— Я уехала в шесть сорок.
— Да, он приходит в Меллинг в семь, кажется? Почему вы не пошли с мужем в кино, а вернулись так рано?
— У меня заболела голова.
— Вам раньше приходилось возвращаться так рано?
— Приехал мистер Лесситер…
— И?..
Ответа не последовало. Суперинтендант продолжил:
— Вы ведь оставили ему холодный ужин, не так ли?
— Да, сэр.
— Значит, вы вернулись не из-за Лесситера.
Стать бледнее она уже не могла, и у нее на лбу выступил пот.
— Голова разболелась.
— Понимаю. Что ж, расскажите, что вы делали после того, как приехали.
Она стиснула руки. Нужно рассказать ему все как было, только бы ничего не обронить про Сирила — как он вошел через черный ход и сказал: «Видишь, все получилось. Эрни дал мне свой велосипед. Если бы я приехал на автобусе, об этом знала бы каждая собака в Меллинге». Нужно промолчать о Сириле и рассказать обо всем остальном.
— Я пришла домой, сделала чай…
Только ничего не говорить о том, что накормила Сирила ужином, и что в середине ужина Сирил сказал: «Мама, мне нужны деньги. Я попал в беду».
От голоса суперинтенданта она подпрыгнула.
— Вы виделись с мистером Лесситером? Вы говорите, что вернулись отчасти из-за него. Вы пошли к нему в кабинет, чтобы спросить, не нужно ли ему что-нибудь?
Он увидел, как миссис Мейхью заморгала, и подумал: «Она что-то скрывает».
Ее выручил инстинкт, как он выручает слабые создания в критических ситуациях. Пыхтя, она выдохнула:
— О да, сэр.
— Во сколько?
— Как раз перед новостями.
— В девять часов? — Он нахмурился.
— Да, сэр.
— И до девяти вы так и не заходили к мистеру Лесситеру спросить, не нужно ли ему чего-нибудь?
Она слабым голосом ответила:
— У меня болела голова… пришлось немного посидеть… я точно не знаю, что я делала…
— С четверть восьмого до девяти — это много времени.
Много времени… до ужаса много… Сирил плакал, положив голову ей на колени… Она сказала еле слышно:
— Я не помню, как оно прошло. Потом я сделала чай и понесла его в кабинет.
— И увидели мистера Лесситера?
Щеки миссис Мейхью покраснели — от виски и от отчаяния.
— Нет, сэр… не видела.
Из-под рыжих ресниц ее буравили глаза.
— Вы зашли в кабинет, но его не увидели?
Миссис Мейхью кивнула и так впилась левой рукой в правую, что чуть не расплющила ее.
— Я не заходила в кабинет, а только открыла чуть-чуть дверь.
— Да?
Она задержала дыхание и наконец дрожащим голосом сказала:
— Там была мисс Рета Крей.
— Кто это — мисс Рета Крей?
— Она живет в Белом коттедже, сразу от ворот налево.
— Продолжайте.
— Я не собиралась подслушивать, не имею такой привычки, я только хотела узнать, можно ли войти. Никто не скажет тебе спасибо, если прерываешь личный разговор.
— А у них был личный разговор?
Миссис Мейхью энергично закивала.
— Мистер Лесситер сказал, что не очень-то хочет, чтобы его убили.
Суперинтендант воскликнул: «Что?!»
Миссис Мейхью опять закивала.
— Так и сказал. А потом продолжал: «Забавно, что ты пришла именно сейчас, Рета. Я только что сжег твои письма». Вот почему я знаю, что он разговаривал с мисс Крей. А потом он что-то сказал про юношескую любовь-мечту.
— Они были помолвлены?
Она закивала.
— Двадцать лет назад… Это продолжается двадцать пять лет. Вот я и решила, что лучше мне не входить.
— Что еще вы слышали?
— Я не из тех, кто подслушивает!
— Конечно. Но вы могли что-то услышать перед тем, как закрыли дверь. Ведь вы что-то слышали?
— Да. Насчет того, что он все перерыл, пока искал бумагу, которую ему оставила мать. Я запомнила…
Страх постепенно утих. Все было просто, вполне правдивый разговор. С ней все будет в порядке, если она скажет правду и удержит их подальше от Сирила. В голове всплыла картина, как Сирил на кухне крутит ручки приемника, а она в это время далеко, в кабинете Лесситера. Инстинкт подсказал ей задержаться и сделать все, что можно, — тот же инстинкт заставляет птицу притворяться раненой и уводить кошку подальше от гнезда. Она повторила:
— Бумагу, которую ему оставила мать, и пока он ее искал, он наткнулся на письма мисс Реты — и еще кое на что!
— На что же?
— Я не видела — щель в двери была не больше дюйма. Но он сказал, что это завещание, сэр. Кажется, он показал его мисс Крей, а она воскликнула: «Джеймс, что за нелепость!» А мистер Лесситер засмеялся, потом прочитал: «Завещаю все Генриетте Крей, проживающей в Меллинге, Белый коттедж».
— Вы уверены, что он упомянул именно мисс Крей?
— О да, сэр. — Глаза у нее не бегали, взгляд был правдивым.
— Что-нибудь еще вы слышали?
— Да, сэр. Мне не следовало там стоять, но я не могла уйти. Он сказал, что с тех пор не делал другого завещания. «Если твой Карр меня сегодня убьет, тебе достанется изрядное состояние». Вот что он сказал, у меня прямо мурашки забегали по спине. Я прикрыла дверь и ушла обратно на кухню.
Суперинтендант сказал:
— Хм… Кто это — твой Карр?
— Племянник мисс Реты, Карр Робертсон.
— Почему он должен был желать убить мистера Лесситера, не знаете?
— Нет, сэр.
— Не было ли между ними ссоры?
— Нет, сэр… — Она колебалась.
— Так что же, миссис Мейхью?
— Миссис Фаллоу, она у нас убирается, а к мисс Крей ходит по субботам. Так она только вчера говорила, что мистер Лесситер не был здесь двадцать лет и никого в деревне не узнает, хотя родился здесь и вырос. А я сказала, что и никто из нас его не узнает, и она согласилась с этим и вспомнила мистера Карра, он якобы утверждал, что не узнает мистера Лесситера, если встретит его на улице — только мне неизвестно, говорил ли он это.
Суперинтендант снова хмыкнул. У него появилось подозрение, что ему вешают лапшу на уши, и он твердо вернул миссис Мейхью к событиям вчерашнего вечера.
— Вы ушли на кухню и больше ничего не слышали. Это было вскоре после девяти?
— Да, сэр, новости продолжались.
Она тут же взмокла. Не надо было этого говорить, ох, не надо. Сирил крутил ручки, Сирил включил радио…
— Вы оставили включенный приемник?
У нее горели щеки, а ноги были, как лед.
— Да, сэр…
— Позже вы еще раз заходили в кабинет?
Она кивнула.
— Я думала, что мне следовало это сделать.
— Во сколько?
— Без четверти десять. Я подумала, что мисс Крей уже ушла.
— На этот раз вы видели мистера Лесситера?
— Нет… — Она произнесла это почти шепотом, потому что ей пришло в голову, что во второй ее приход мистер Лесситер мог уже лежать мертвым, и если бы она открыла дверь пошире, то увидела бы его лежащим на столе с проломленной головой.
Это был не Сирил, не Сирил, не Сирил!
— Что вы сделали?
— Как и раньше, тихо открыла дверь. Никто не разговаривал. Я подумала: «Мисс Рета ушла» — и открыла дверь пошире. Я увидела плащ мисс Реты, лежащий на стуле.
— Откуда вы знаете, что плащ ее?
— Была видна подкладка в желтую полоску. Вообще-то это плащ мистера Карра, старый, он его не увозит из коттеджа. Мисс Рета иногда его надевает.
— Продолжайте.
— Я закрыла дверь и ушла.
— Почему вы так сделали?
— Я подумала, что мисс Рета еще в комнате. Там было тихо, Я подумала…
Было ясно, что она подумала. Каждому в деревне было известно, что Джеймс Лесситер и Рета Крей были любовниками. И каждый подумал бы, что вполне нормально, если они снова ими стали. Суперинтендант решил, что миссис Мейхью говорит правду. Ему казалось, что она хочет еще что-то сказать. У нее бегали глаза, руки вцепились в колени.
— Итак, что еще?
Миссис Мейхью разжала спекшиеся губы.
— Это про плащ, сэр. Я не могла не заметить…
— Что вы заметили?
— Рукав свисал, и я невольно на него взглянула.
— Что вы увидели?
Дрожащим голосом миссис Мейхью сказала:
— Манжет… он был весь в крови…
Глава 18

После одиннадцати суперинтендант Дрейк направился в Белый коттедж. Мисс Крей была дома. Она приняла его в столовой, бледная и сосредоточенная. Наблюдая за ней из-под рыжих ресниц, он пришел к заключению, что она хорошо владеет собой, а раз так, то можно ожидать, что она бы не потеряла голову и не оставила плащ в кабинете. Если она его вообще оставляла. Может, и нет — может, она все еще была в комнате, когда домработница заходила туда во второй раз. Миссис Мейхью говорила, что видела плащ с окровавленным манжетом без четверти десять, но утром, когда Мейхью обнаружил труп, плаща не было. Значит, в этот промежуток времени его унесли. Если без четверти десять мисс Крей была в комнате, она могла унести его. А если уже ушла, то могла за ним вернуться сама или ее племянник…
Все это Дрейк держал в уме, когда придвинул предложенный стул и сел. Констебль Уитком тоже сел, достал блокнот и приготовился записывать.
Произнося имя Джеймса Лесситера, Дрейк внимательно следил за мисс Крей. Ее лицо не изменилось.
— Вы слышали о смерти мистера Лесситера?
Он услышал короткое, тихое «да».
— Когда вы об этом узнали и от кого?
— Приходила миссис Уэлби. Ей сообщил молочник.
— А вам он не сообщал?
— Он заходил сюда до того, как пошел в Меллинг-хаус.
— Вы были удивлены и потрясены?
— Да.
Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. Его стул стоял косо, и он повернул его так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
— Мисс Крей, вы не могли бы сообщить мне о своих перемещениях вчерашним вечером?
— О моих перемещениях?
Он почувствовал легкое удовлетворение. Если человек повторяет твои слова, это означает только одно: что он нервничает и тянет время. Он подумал, что не мешает немного порастрясти мисс Крей, и начал трясти.
— С вами живет племянник, мистер Карр Робертсон? И его подруга…
Рета подсказала имя:
— Фрэнсис Белл.
— Я хотел бы знать, что все вы делали вчера вечером.
— Мы были дома.
— Вы не выходили из дома? Вы уверены? Миссис Мейхью утверждает, что слышала, как мистер Лесситер обращался к вам по имени, она подходила к дверям кабинета около девяти.
Ее щеки раскраснелись от злости, серые глаза засверкали. Если бы суперинтендант изучал классику, он бы вспомнил знаменитую строчку из Вергилия про богиню. Но и без этой строчки он понял, что мисс Крей дама темпераментная, к тому же очень красивая. И решил, что он ее растряс-таки. Но она посмотрела на него в упор и сказала:
— Миссис Мейхью совершенно права. Я была у мистера Лесситера от половины девятого до четверти десятого.
— Вы вернулись домой в четверть десятого?
— Мисс Белл может подтвердить. Она выговорила мне, что я пропустила вечерние новости.
— Мисс Белл? А как насчет мистера Робертсона?
— Он отсутствовал.
— То есть его не было дома?
— Да, он ходил гулять.
Суперинтендант поднял рыжие брови.
— Гулять? В такой час?
Мисс Крей отозвалась:
— Почему бы нет?
Он оставил эту тему.
— Мисс Крей, я должен расспросить вас о визите в Меллинг-хаус. Ведь вы старый друг мистера Лесбитера?
— Мы не виделись больше двадцати лет.
— Вы были помолвлены?
— Более двадцати лет назад.
— Вы с ним порвали, поссорились?
— Я бы так не назвала это.
— Кто разорвал помолвку?
— Я.
— Почему?
— Думаю, это вас не касается.
Ее серые глаза были злые, презрительные, но прекрасные. Суперинтендант в жизни своей не видел таких прекрасных глаз. Он подумал, что женщина, умеющая смотреть так презрительно и зло, вполне способна убить, если захочет.
— Мисс Крей, вы знаете, что мистер Лесситер сделал завещание в вашу пользу?
— Он мне его показал. Я сказала, что это нелепость.
— Он сжег ваши письма, не так ли?
— Если миссис Мейхью подслушивала под дверью, она вам все рассказала.
— Он сжег ваши письма, потом показал завещание двадцатичетырехлетней давности и тоже бросил его в огонь.
Она сказала:
— Это не он — это я его бросила.
— Ах, вы?
— Все это было нелепо — завещание при помолвке мальчика с девочкой. Я бросила бумагу в камин, но он выхватил ее. Если миссис Мейхью подслушивала, она должна будет подтвердить. Я хотела бы, чтобы вы поняли: мистер Лесситер… — она помедлила, — развлекался.
— Вы имеете в виду, что он говорил несерьезно?
— Конечно несерьезно. Он меня дразнил. Он видел, что меня это сердит, и забавлялся.
— Вы рассердились?
— Мне все это было крайне неприятно.
Он наклонился к ней, упершись локтями в стол.
— Мистер Лесситер забавлялся, когда говорил о возможности быть убитым мистером Карром Робертсоном?
Она почувствовала, что лицо ее вспыхнула.
— Конечно!
— Вы хотите сказать, что он шутил. Но для такой шутки должен быть какой-то предлог. Почему он шугал так?
— Этого я не могу вам сказать.
— Миссис Мейхью утверждает, что слышала, как он сказал, что совершенно не хочет быть убитым, а позже, после того как показал вам завещание, добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27