посреди грандиозного пожара кричали и бегали, горели улицы и гавань, повсюду шныряли грабители, носились кони, испуганно ревел скот; суетились люди в кольчугах и люди в железных ошейниках; их оглушительные вопли усиливались и умножались эхом, отраженным от высоких каменных стен.У городских ворот их встретил Биллем Верхект с белым, бескровным лицом и с ним пятьдесят человек: эти ворота не были взяты, на них даже не было нападения.Акведуки Карфагена шли через весь город и располагались головокружительно высоко над крышами.— Туда, — без лишних слов приказала Аш, — на акведук. Милорд Оксфорд поведет вас в лагерь, который вы разбили, когда приехали!— Понял вас, мадам, — и скомандовал своим: — Спустить веревки вниз, чтобы поднять стражу, которая еще у ворот; всех поднять, лучникам и арбалетчикам и аркебузирам — прикрывать отход.— Наверх! — Аш наклонилась, она сама тащила за руки людей кверху; ножны с мечом колотили ее по нагруднику. Края ее доспехов резали руки тем, кого она втаскивала, но они этого не замечали, они сами подсаживали наверх своих соратников-копейщиков, чтобы те ухватились за верх стенки акведука, люди перекатывались через стену, крепко держа свое оружие, и там падали — как ни странно — на зеленую траву.Солдаты толпились на лестнице, ведущей с главных ворот Карфагена на акведук. Аш, тяжело топая, двигалась вслед за ними.— Вперед! Вперед! Вперед! Теперь шум остался позади.— Милорд Оксфорд! — бесцеремонно приказала Аш. — Вы поведете головной отряд. Вы знаете дорогу. Герен, Анжелотти, ведите центр. Я подниму оставшихся.Для споров нет ни времени, ни настроения: они любят ее четкие уверенные указания. Анжелотти только пробормотал негромко:— А мои пушки…— Слишком тяжелые! Эвен, придержи своих ребят: помогите нести раненых. Анжелотти, я хочу, чтобы два ряда стрелков были впереди нас и два позади: не стрелять без моего приказа. Герен, займи позицию впереди. Оксфорд, вперед!Брань — кажется на английском; горазд же его милость ругаться! На акведуке, кажется, все; собрались вокруг знамени Синего Медведя. Знамя милорда Оксфорда.Тусклый звездный свет осветил разруху на земле. Ночь наступила.— Вот они, идут! — завопил Герен с акведука, откуда-то из арьегарда.Аш перегнулась через кирпичный гребень и увидела внизу — на улице, идущей вверх от гавани, — сплошную массу вооруженных солдат с вымпелами городского о толчения. Без колебаний она проорала приказ Томасу Моргану и своему знаменосцу: идти вперед по акведуку, ведущему в темноту, идти — на высоте пятидесяти футов над землей, идти — в пустыню, к каменным статуям калифова зверинца.Кирпичное покрытие акведука поросло редкой травкой и лишайником. Пятки скользили по этой траве, оставляя за собой черные холодные следы.— Бегом! — приказала она. — Бегите, как будто черти кусают вас за яйца!Она задыхалась на бегу, чужие доспехи натирали под мышками, врезались в тело, покрытое кольчугой; завтра будут ссадины и синяки. Если наступит завтра. Тьма вокруг них сгустилась, они мчатся длинной цепью, их около двух сотен, они вооружены; они мчатся по пустому, отзывающемуся эхом, кирпичному цилиндру, который несет воду в Карфаген и выводит их за пределы города — в пустыню, под черное небо, где медленно восходят чужие звезды, прочь от поднимающихся к небу пожаров в гавани Карфагена и бесчинств на улицах. Мы оставили в городе каменного голема. Впереди безмолвие. Мы оставили Годфри. Впереди — серебряные всполохи света, мерцающие на южном горизонте.Штурмовые лестницы позволили им спуститься с акведука в четырех милях от стен города.Аш ступила ногами на грязь пустыни. Она рассчитывает, думает, планирует — делает все, но не замечает серебряного света, под которым блестит разрушенная земля.— Нас будут преследовать! Вперед!Теперь осталось только поторапливать их, голос у нее охрип, забрало открыто, все видят ее лицо в шрамах — видят своего командира. Некоторые угрюмо ворчат: именно те, кого она отметила ранее как способных на это в пылу и напряжении боя. А другие — некоторые еще не преодолели своего изумления от ее неожиданного появления — с привычной грубой сноровкой собирают оружие, пересчитывают личный состав отделений.Надо идти, иначе начнут выражать недовольство потерями, решила Аш, топая по разрушенной земле ко временному укрепленному лагерю с фургонами. Не давать им времени на раздумья.К ней бежал оруженосец, на лице его была написана глупая радость.— Командир! — голос Рикарда был по-мальчишески писклявым.— Фургоны запрячь и — ходу! Не медлить!К фургонам двигался Ричард Фаверхэм, вот он поравнялся с ней. Рослый черноволосый дьякон тащил на плечах человека в полном итальянском доспехе. Он бежал — и даже не спотыкался.Дикон де Вир, разглядела Аш; закричала: «Не останавливайся!» — и поспешила к Флоре и ее команде. Раненых несли на алебардах, на самодельных носилках из веревок, на чьих-то куртках, кого-то тащили, просто ухватив за запястья и щиколотки.Перекрывая стоны раненых, Флора закричала:— Если будем и дальше так драпать, многие не выживут. Замедлите ход!Вечность прошла с той палатки под Оксоном, промелькнуло в голове Аш; и вот опять Флора — Флора! — с грязным лицом, такая знакомая. И снова орет на нее, своего капитана.— Мы не можем их оставить! Визиготы убивают пленных!На грязном лице медика на мгновение сверкнули белые зубы, блеснули белки глаз; и Флора проговорила — так знакомо:— Сучка! — и потом: — Мы тут, не беспокойся, не оставляй нас!— Мы своих не оставляем! — прокричала Аш.Это было сказано разом для всех: и для качающейся от усталости Флоры, уже на грани изнеможения, и для тех, кто был рядом с ней. А больше всего для самой Аш: они уносили даже тело Марка Тиддера, но тело Годфри оставили.Аш наткнулась с размаху на доспех Томаса Моргана, потому что ее знаменосец внезапно остановился.И вокруг них — ничего, только свой лагерь, каре фургонов; двести пятьдесят человек, и каждое лицо знакомо. Ни звука преследования.У своего локтя она обнаружила Флору, отпустившую вперед своих добровольных помощников. Аш согнулась почти пополам. Флора тяжело дышала:— Ты мне всегда говорила, что любой хреновый идиот может начать битву…— … но требуется соображать башкой, а не жопой, чтобы выбраться без потерь! — Аш обернулась к своему врачу — своей подруге — и с теплым чувством обняла ее. Флора вздрогнула, когда в ее кожаную куртку врезался доспех. — За это благодари де Вира. Но мы это сделаем… — Она перекрестилась: — Бог нам в помощь.— Аш… Что это сейчас происходит?Мимо спешили люди, почти бегом; Анжелотти расхаживал туда-сюда вдоль цепочек аркебузиров. Аш встретилась глазами с измученным взглядом Флоры:— Мы стараемся добраться до берега, к своим галерам…— Нет. Я имею в виду — ЭТО.Теперь они стали ближе. Они сияли в звездном свете, эти пирамиды, они сверкали черным. От холодного пота у Аш стало мокро под мышками и между грудями. Мужчины крестились, кто-то молился вполголоса Зеленому Христу и святой Херлене.— Не знаю… Не знаю. У нас сейчас нет времени останавливаться и обсуждать это. Положи раненых на повозки.Кто-то из раненых мог идти, кто-то только на носилках — Аш насчитала всего двадцать пять человек — они были пронесены мимо нее; и она отвернулась от Флоры с ее вопросами и оставила ее наедине с жестокими ежедневными обязанностями полкового хирурга; проорала Анжелотти и Герену: «Катись!» — махнув им, чтобы шли в лагерь, а сама побежала к графу Оксфорду.Шума преследования не было, и разведчики Эвена Хью не бежали к ней с дурными новостями; но тут — самая сердцевина империи, близко главные караванные пути, и берег — в десяти милях, а там их ждут — а может, и не ждут! — венецианские суда.Среди этих древних каменных сооружений голос военной машины смолк в ее голове; внутри нее настала тишина, когда она оказалась среди пирамид и статуй, принадлежащих Вечности — непостижимых для человека с его обыденной меркой времени.Аш почти зримо вспомнила, как они ехали мимо, как она видела под осыпающейся разрисованной штукатуркой красные кирпичи, из которых построены эти страшные, нечеловеческие здания; мириады плоских кирпичей, вылепленных из красной почвы Карфагена.Оно приходит интуитивно, быстрее, чем слова или мысль: знание, уверенность в своей правоте; и только потом она мысленно вернется, старательно проследит путь назад, чтобы уловить логическую цепочку, которая привела ее к этому убеждению. Красная почва Карфагена. Из которой Рабби создал военную машину, каменного голема, машинный мозг; второй, который внешне не был похож на человека. — Вот они. — Аш заговорила, перекрывая крики приказов, ржание коней, внезапные дальние выстрелы аркебуз. — Пирамиды. Это и есть другие голоса. Голоса, которые заговорили из-за землетрясения. Они и есть Дикие Машины.— Что? — взволновался Джон де Вир. — Где, мадам? Аш сжала кулаками свои кольчужные рукавицы. Она не слушала графа, она глядела на горизонт, имеющий вид зазубренной линии; говорила вслух, хоть и не собиралась:— Святой Боже, Рабби и вас изготовил?До того как она услышала ответ, она почувствовала дрожь, вибрацию, такую слабую, что она ощущалась подошвами сапог, передавалась скрежетом через землю и воздух.Голоса в голове оглушили ее сильнее, чем пушки Анжелотти:— Это она. — Это та самая! — Та, которая слушает! — Милорд! За нами погоня!— Капитан Аш!— Это — она! Ее душа задрожала, как колокол, в который ударили.— Нет, не она! Это другая, новая, неизвестная, не наша. — Не та, которая слушает военную машину. — Не та, которую мы вырастили… — Вырастили из рабыни… — … сделанная из человеческой крови… — … выводили двести лет… — Не та, которая ведет войска за нас, сражается за нас, ведет войны за нас; не наш воин… — Это про Фарис. — Аш смотрела на Джона де Вира сквозь горячие слезы, исторгнутые из ее естества этими оглушительными голосами. — Они говорят — что… они… вырастили ее, вырастили Фарис…Граф в своих доспехах сжимал руки Аш, глядя прямо ей в лицо, хмурясь под своим поднятым забралом, обрызганным чьей-то красной кровью.— Некогда, мадам капитан! За нами гонятся!— Дикие Машины… они ее вырастили — Фарис… но как?Де Вир протянул руку и остановил адьютанта, не спуская глаз с Аш.— Мадам, что с вами? Вы их слышите? Это — те, другие машины?— Да!— Не понимаю. Мадам, я простой солдат.— Ах, черт тебя побери, — сказала Аш, дружески ухмыляясь Джону де Виру, его губы искривились в неохотной улыбке; и спустя мгновение в голове у нее снова зазвучали, перебивая друг друга, Голоса:— Она не наша! — Кто она? — Тогда кто? — Кто? Кто? — Кто вы? — закричала Аш, не уверенная, она ли это спросила или же это эхо их голосов; оглушенная, потрясенная, падая на колени. Стальной доспех заскрипел, ударившись о разбитую дорогу, проложенную в пустыне. — Чего вы хотите? Кто вас изготовил? КТО ВЫ?— Железные природные машины note 141 Note141
Средневековая латынь: возможно, надо понимать как «дикие машины в природном состоянии», «природные машины или двигатели»; «природные устройства».

; так нас называл он, когда говорил с нами… Аш закрыла глаза. По обе стороны от нее раздавались шаги; кто-то — граф? — сильно тряс ее за плечи: она сбросила его руки. Она напряженно слушала — как тогда, во дворце короля-калифа; что-то, что вызывало у нее в голове одновременно и напряжение, и отключение от окружающего, и острое и неожиданное ощущение провала, пустоты, которую надо заполнить…— Я ХОЧУ ЗНАТЬ!В ухо ей прокричал голос Джона де Вира:— Вставайте, мадам! Отдавайте людям приказы!Она чуть приподнялась на одно колено, открыла глаза и увидела его лицо, кровь ручейком стекала у него изо рта к подбородку — стрела зацепила, — почти встала на ноги и проговорила:— Да плевать мне, пусть хоть весь мир рушится, я хочу знать, что тут лезет мне в душу!— Да ведь не сейчас, мадам! — раздраженный мужской вопль.Мимо нее пронеслись двое к движущемуся фургону: Томас Рочестер и Саймон Тиддер, весь в бинтах; Каррачи на носилках, сделанных из двух древков алебард и чьего-то пропитанного кровью плаща. Аш поднялась на ноги, сжала кулаки, разрываемая между двумя неотложными делами.— Это ничьи машины. Кто может владеть этими…— Леофрик, король-калиф, какая разница!— Нет. Они слишком… слишком велики.Аш спокойно встретила встревоженный взгляд Джона де Вира. Этого человека просто сжигает потребность отдавать приказы, действовать, принимать срочные меры.— Они знают о Фарис. Называют ее — «Та, которая слушает». Если она их… Но знает ли она о Диких Машинах? Она мне и слова не сказала о Диких Машинах! Никогда!— Позже! — рявкнул граф. — Вся эта хренотень — потом! Мадам Аш, вы нужны людям!Аш посмотрела через вздыбленную землетрясением пустыню назад — в темноту; в пяти милях от них черный город, где она оставила две смерти, еще до кровавой бойни: Годфри и ее нерожденное дитя.Она больше не может позволить себе быть просто солдатом. А может быть, и никогда не могла.— Милорд, вы их сюда привели, вы и выводите! — Она оскалила зубы и крепко схватила его за руку. Глаза ее под забралом сияли. Длинные сильные ноги, широко расставленные, стриженые волосы, широкие плечи — женщина-воительница, Афина Паллада. — Выводите моих ребят! Я догоню вас.— Мадам Аш…— Хватит с меня Карфагена! Больше такого не повторится. Я хочу узнать до того, как унесу отсюда ноги…За черным огромным пространством, под пустым небом древние пирамиды отливают серебром; и она в своем сознании делает все то, что ей случалось делать и раньше, но теперь куда усерднее: слушает, спрашивает, требует.Каменная мостовая поднялась и ударила ее по лицу.В этот момент — до того, как канал связи закрылся стеной молчания, потрясшей ее и приводящей в отчаяние, — она слышит уже не голоса, не рассказ, а идеи, целиком внедряемые ей в сознание…Она услышала скрежет металла о металл — удар по забралу и шлему, тупую боль в ноге; и все стерлось из памяти; смутно послышался женский голос:— Приступ — нашла время! И ответ — мужским:— Уносим ее! Поспеши, лекарь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101