Бегом давай, э!
Сидельников: - А где вы деньги нашли?
Тренчик: - Это Рыжий. Он продал фермерам ТНВД с бэхи. Они с Якуниным сейчас на взлетке, сегодня борт на Москву. Мы улетаем.
Сидельников: - Тренчик, не бросай меня здесь, а? Не оставляй меня одного, меня же тут совсем забьют. Слышишь? Мы же остались с тобой вдвоем. Кисель уехал, Вовка уехал, Зюзик в госпитале, хоть ты меня не бросай, а? Возьмите меня с собой, я побегу с вами, я найду деньги. Не бросайте меня здесь пацаны, а?
Тренчик: - Самолет сегодня вечером. Ты не успеешь достать деньги.
Взлетное поле. Рыжий и Якунин сидят под деревом. Полно народу, все как обычно - раненные, трупы.
Приходят Тренчик с Сидельниковым.
Рыжий: - Ну че, готов?
Тренчик: - Готов. Слушай, Рыжий, давай его с собой возьмем, а? Его ж забьют здесь совсем.
Рыжий: - Денег нет. Надо самому шарить.
Сидельников: - Как?
Рыжий: - Не знаю. Продай чё-нибудь. Ну, ладно, будь здоров, нам пора. У нас скоро борт. Почтарем летим. "В Афганистане, в "Черном тюльпане", с водкой в стакане мы молча летим над землей..."
Ночь, степь. Свернувшись калачиком, под кустом спит Сидельников. Неподалеку по дороге едет колонна. Сидельников просыпается и смотрит на идущие мимо машины. Над ним пролетают два вертолета.
Утро. Сидельников пытается пристроиться в очередь в столовую. Он подходит и встает в строй.
Начальник столовой дежурному по роте: - У тебя сколько?
Дежурный: - Сорок три.
Прапор: - Запускай.
Рота заходит в столовую, дежурный отсчитывает солдат. Когда подходит очередь Сидельникова, дежурный останавливает его: "Это не наш". Сидельников не отвечая, уходит, встает в хвост к другой роте.
Подходит разведрота.
Смешной: - Эй, связной! Че тя сегодня в казарме не было? Будешь еще проебываться, я те всю рожу разобью, понял?! Че молчишь?
Сидельников: - Понял.
Моздок. Сидельников ходит по улицам. Жизнь, люди едут на работу, блокпост на переезде. Около бочки с пивом стоят мужики, потягивают пивко.
Из ворот одного из коттеджей выходят бородатые, некоторые в разгрузках. Сидельников лезет обратно в кусты, одной рукой достает из кармана гранату, другой сжимает кольцо. Бородатые садятся в две машины - шестерку и микроавтобус, в микроавтобусе на полу лежат двое связанных солдат, чех бьет их ногой. Боевики уезжают. Сидельников, пригибаясь, выскакивает из кустов и убегает подальше.
Станция. На путях стоит эшелон с сожженной техникой. На вышке за пулеметом огромный загорелый детина, голый по пояс. Около пакгаузов похоронная команда загружает в рефрижераторы трупы.
Стоят палатки, между палаток на носилках лежат сгоревшие тела, две женщины, прижимая к лицам носовые платки, рассматривают убитых. Женщины плачут. Рядом с ними медик в марлевой повязке. Солдат, присев на корточки, снимает сапог с нижней половины человека - две ноги, живот, полгруди, остальное оторвано. Он приподнимает одну ногу и тянет сапог, из сапога вытекает осклизлая коричневая ступня, с женщинами начинается истерика. Медик переводит их под руку к следующему трупу, это почти совсем сгоревший человек, из кирзовых сапог торчат черные кости, на голове убитого танкистский шлемофон. Где-то лают псы. Сидельников смотрит на убитых. Его окликает прапорщик.
Прапор: - Тебе чего?
Сидельников, не отвечая, уходит.
Сидельников со спущенными штанами пристроился в кустиках. У него приступ дизентерии, он морщится, стонет. Затем боком падает на траву, держась за живот, мычит.
Ночь, полк. Сидельников залезает в кунг подбитой шишиги, которая стоит на пустыре за казармой. В казарме светятся окна, там разведка, слышны крики: "Связь! Связь! Длинный, сука, найду, убью, гнида! Связисты!" Сидельников смотрит на казарму сквозь вентиляционную решетку, затем ложится спать.
ЗТМ.
Тимоха: - Давай, открывай быстрее.
Сидельников, Тимоха, Боксер и косолапый Саня стоят около оружейки, Сидельников ( у него сильно разбиты губы, щеки фиолетовые от ударов, глаз заплыл) открывает решетчатую дверь. Они заходят внутрь. Это обычная комната, она вся заставлена оружием и ящиками с боеприпасами, в стене две дырки от пуль, окно тоже пробито.
Сидельников подходит к столу и открывает "Журнал выдачи оружия".
Разведчики спешно берут два гранатомета, набивают хозяйственную сумку патронами.
Саня: - Давай быстрее. Где гранаты?
Боксер: - Вон, ящик за тобой. Может, штык-ножи возьмем?
Саня: - На хрен они нужны.
Боксер с Саней выносят сумку, остается один Тимоха.
Сидельников: - Тимох, распишись за "мухи".
Тимоха: - Ты ничего не видел, понял?
Сидельников: - Да. Распишись за "мухи"?
Тимоха бьет его в лицо, затем коленом в живот.
Тимоха: - Ты че, придурок, не понял? Не было никаких "мух", ясно? Спиши их на выезд.
Он уходит. Сидельников садится за стол, листает журнал и вписывает "мухи" на 22 декабря.
Над столом приклеена памятка: "статья 2.. УК - Хищение оружия, карается сроком до 12 лет".
Вечер, разведка пьет в каптерке. На столе много водки, закуска, Тимоха колет себе героин. Некоторые разведчики уже валяются обдолбанные.
Боксер: - Грек сказал, что возьмет у нас еще три "мухи". И патронов, сколько сможем достать.
Тимоха: - Че их доставать, полна оружейка. Дневальный!
Саня: - У меня в бэтэре есть четыре цинка, пять сорок пять.
Сидельников заходит в каптерку.
Тимоха: - Иди, открывай оружейку.
Саня: - Стой. Иди сюда. Тя как зовут?
Сидельников: - рядовой Сидельников.
Саня: - Зовут тебя как, придурок?
Сидельников: - Рядовой Сидельников!
Саня: - Бля, баран, у тебя имя есть? (бьет его ногой в бедро)
Сидельников: - Аркадий.
Саня: - Райкин что ли? (смех) Слышь, связной, сейчас пойдешь в мой бэтэр, знаешь мой бэтэр? Там под башней сумка лежит, в ней цинки пять сорок пять. Тащи её сюда. Один не справишься, возьми с собой еще кого-нибудь. А, отставить! Семенов! Иди сюда! Пойдете сразу к Греку, знаешь Грека?
Сидельников: - Нет.
В каптерку вбегает Семенов.
Саня: - Отнесешь с ним сумку Греку. Знаешь Грека?
Семенов: - Да, Сань, знаю.
Саня: - Вот ему отдашь.
Семенов: - Че, Сань... Отнести просто и отдать, да?
Саня: - Да. И смотри, без палева. Там из штаба дивизии генерал прилетел. Не дай Бог попалитесь, убью.
Сидельников с Семеновым залезают в бэтэр.
Семенов: - Вон она. Давай сюда.
Седельников тащит сумку.
Семенов бьет его под ребра: - Давай быстрее, черт чумазый! Че ты возишься?
Они вытаскивают сумку и бегом несут её от казармы в степь. Из-за угла столовой выходит Чак.
Семенов: - Блин, Чак!
Чак: - А ну, стоять, охреневшие солдаты! Ко мне! Кто такие?
Сидельников с Семеновым останавливаются.
Чак: - Что в сумке?
Семенов: - Ничего, товарищ полковник. Так, патроны просто, в оружейку несем.
Чак: - Вы че, сука, патроны продаете? Казарма в той стороне, солдаты! А? Сука? Я вас спрашиваю, солдаты!
В штабной бабочке Чак, дежурный по полку, Сидельников и Семенов. Семенов сильно избит, все лицо в крови. У Сидельникова свежеразбитый нос. Они пишут объяснительные. Сумка стоит рядом со столом.
Чак: - Вы че, очарованные! Воровать ни хрена не умеете! Ладно еще это чмо связное, но ты-то разведчик! Элита армии! Хорошо еще мне попались, а если бы вас командарм спалил бы с этой сумкой, а? Расстреляю, придурки! В первой шеренге у меня в атаку пойдете, ясно? В пехоту! Обоих! Сегодня же!
Дежурный офицер: - Что Шаман прилетел?
Чак: - Да. Дисциплину в войсках проверять. Вот был бы ему подарочек.
Дежурный: - В пятьсот шестом караул вырезали, знаешь?
Чак: - Знаю.
Дежурный солдатам: - Вы что, с полной сумкой патронов хотели ночью в Моздок идти? Ну-ну. Как раз бы бошки свои тупорылые назад в сумке и принесли. Просыпаешся, а голова в тумбочке. Смешно, правда? Кто вам приказал?
Сидельников: - Никто.
Чак: - Че ты врешь? Че ты мне врешь? Ты сколько отслужил?
Сидельников: - Семь месяцев.
Чак: - А я четырнадцать лет! Ты что, думаешь я поверю, что ты, слон, тащил патроны чехам и никто тебе не приказывал? Кто у вас там центровой в казарме? Тимохин? Димедрол? Кто? Ты рожу-то свою в зеркало видел, дембель деревянный? Скажи еще, что с лестницы упал!
Сидельников: - Так точно.
Чак, закуривая: - Взяли бы пару стволов да расстреляли бы всю эту шелупонь, а то они вам челюсти ломают, а вы бздите, хвосты поджали. Когда я служил такого не было. На черта вы здесь нужны, какие из вас на хрен солдаты. Я вот еще не слышал чтобы молодых судили за убийство дембелей. Дембелей за молодых - да, бывает. А молодых не судят.
Сидельников с Семеновым молчат.
Дежурный офицер: - Что ты с ними возишься. Сдавай их особистам, лет на пятнадцать они уже наслужили.
ЗТМ.
Губа, камера. Сидельников стучит в дверь:
Сидельников: - Часовой! Часовой! Открой, мне в туалет надо! Открой, не могу больше! Часовой!
Дверь открывается, входит лейтенант с ведром воды и часовой с миской в руках.
Начкар: - Поори мне еще. Газовую камеру захотел?
Он выплескивает ведро на пол воды, часовой рассыпает из миски хлорку.
Они уходят.
Сидельников накрывает голову кителем, хлорка разъедает глаза, слезы и сопли текут в три ручья, невозможно дышать.
Укутавшись кителем, Сидельников снимает штаны и со стоном пристраивается в углу. Дрищет.
Камера открывается.
Часовой: - Выходи.
Сидельников выходит, становится к стене, руки за спину.
Часовой: - Вперед.
Они идут по коридору, заходят в комнату начкара. Там офицер из полка подписывает бумаги. На столе лежат Сидельниковский ремень, шинель, сидор.
Офицер: - Рядовой Сидельников?
Сидельников: - Так точно.
На улице. Майор с Сидельниковым выходят на крыльцо. Рядом стоит "Урал".
Майор: - Лезь в кузов, опездол. Поехали.
Сидельников: - Куда, товарищ лейтенант?
Офицер: - В полк, куда.
Сидельников: - Суда не будет?
Офицер: - Какой суд? Совсем одурел от хлорки...
Машина едет по городу, Сидельников смотрит из-под брезента на жизнь.
Тренчик дежурит на коммутаторе, на нем наушники, он отвечает на вызовы дежурной фразой "Большак слушает". Рядом на кресле лежит автомат.
В наушниках: - С командиром полка соедини меня.
Тренчик: - Соединяю.
Кэп: - Да.
Голос: - Седьмой, слушай меня. Значит так, Басаев захватил в Грозном две установки "Град". Есть информация, что сейчас он движется на Моздок. Блокпосты усилены, но они могут пройти, у нас мало людей. Усилить караул, казармы на замок, раздай дневальным оружие. А то вырежут вас, как пятьсот шестой во Владике...
Заходит Сидельников.
Сидельников: - Ты че здесь?
Тренчик: - Денег не хватило. Рыжий с Якуниным вдвоем улетели. Ты где был?
Сидельников: - На губе.
Тренчик: - Во Владике?
Сидельников: - Нет, в Прохладном
Тренчик: - Говорят, там полная жопа?
Сидельников кивает.
Сидельников: - Здесь было че-нибудь?
Тренчик: - Что?
Сидельников: - Ну, там... Патроны, следствие...
Тренчик: - Кому ты тут нужен со своими патронами. Знаешь, че твориться? Иди ствол возьми. Чехи город взяли, Басаев на Моздок идет. Двухсотых хренова тыща. Мы можем хоть сейчас уйти и никто не хватится. Нас могут зарезать или украсть в рабство, и никто даже не узнает об этом, понял?
Казарма. Тумбочка дневального. Вход перегорожен кроватью, на ней спит дежурный по роте. В руках зажат автомат. У окна - пулемет и ящик гранат.
В каптерке на куче бушлатов заперлись Сидельников с Тренчиком. У них автоматы, два гранатомета и гранаты. За окном с противным свистом взлетает осветительная ракета, оба машинально падают на пол. Затем встают, с униженными улыбками смотрят друг на друга.
За окном стреляют.
ЗТМ.
Взлетка, раненные, солдаты грузят трупы в "Урал". Пыль, жара. Летчики латают простреленную вертушку, шляются полуголые солдаты. Кадры Чечни.
За кадром: Сейчас август девяносто шестого. В Грозном творится сущий ад. Чехи вошли в город со всех сторон, и заняли его в течение нескольких часов. Идут сильнейшие бои, блокпосты вырезают в окружении. Смерть гуляет над знойным городом как хочет и никто не смеет сказать ей ни слова.
Трупы все везут и везут. Красивых серебристых пакетов больше нет. Тела привозят как попало, вповалку, разорванные, обоженные, вздувшиеся. Мы выгружаем, выгружаем, выгружаем...
В кадре: Обнаженные по пояс Сидельников, Зеликман и Тренчик выгружают из вертолета обгоревшие трупы и кладут их на взлетку. Переговоры типа: "Давай, бери. Аккуратней. Тяжелый" Сидельников с Тренчиком берут одного солдата, у него по пояс оторвана нога, выносят, кладут на бетон.
Сидельников: - Посмотри, ноги нету?
Тренчик лезет в вертолет: - Нет, нету. Не положили.
На взлетке рядком выложены тела, среди прочих - нижняя часть туловища тазовая кость и две обгоревшие ноги в кирзовых сапогах.
В ожидании очередной вертушки герои сидят на бетоне, не моя рук закуривают, приминая пальцем в "Приме" табак. Зюзик шкрябает кровь на ладони. Недалеко стоит вертушка, в неё загружается рота солдат. Наши герои курят, молча смотрят на них.
За кадром: Здесь все временное, на этом чертовом поле. Все, кто ходит по этой взлетке, все кто сейчас едет на эту взлетку, и даже те, кто только призывается сейчас в армию - все они окажутся в этом вертолете, наваленные друг на друга, мы знаем это. У них просто нет другого выхода. Они могут плакать, писать письма и просить забрать их отсюда. Их никто не заберет. Они могут недоедать, недосыпать, мучаться от вшей и от грязи, их будут избивать, ломать табуретками головы и насиловать в туалетах - какая разница, их страдания не имеют никакого значения, все равно они все умрут. Все они окажутся в этом вертолете. Остальное не важно.
Мы выгружаем, выгружаем, выгружаем... День за днем. Мы больше не разговариваем друг с другом и с людьми. Теперь наше общество составляют только трупы. Мертвые солдаты, мертвые женщины, мертвые дети... Все мертвые.
Двое других солдат с носилками подходят, кладут сгоревшие ноги в кирзачах на носилки и несут их в госпиталь.
В госпитале (это обычная палатка) стоят два металлических стола, на них - обнаженные тела, одно тело без ноги, со стола на траву капает густая черная кровь и скапливается лужей. На земле лежат еще несколько тел. В углу - куча из окровавленной формы. Двое солдат в фартуках режут ножом тело. Это те же самые солдаты, что в первой серии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12