..
-- Что вы от меня хотите узнать? -- вопрос был не столько оригинален, сколько своевременный.
Воробьева начинал раздражать этот играющий в непорочность бортинженер. И потому, не щадя его самолюбия, сказал:
-- Чтобы ты, парень, не питал больших иллюзий на наш счет, взгляни на это... -- Воробьев вдавил в щеку Вахитова "вальтер". -- Если это для тебя не аргумент, давай выйдем и я тебе покажу очаровательное место, где ты выроешь себе могилу...Короче, нам нужна полная информация о твоих последних днях... может, неделях -- где, с кем, какие вел разговоры? Чем больше будет искренности, тем больше у тебя будет шансов вернуться назад, к своему красному в белый горошек чайнику...
Вахитов угрюмо молчал и, склонив голову, рассматривал зажатую в руках сигарету. Возможно, он думал о 30 тысячах долларов, которые хранил в маленьком сейфе у себя дома.
Заговорил Голощеков:
-- Если ты будешь разыгрывать из себя немого, мы можем подумать, что имеем дело с трупом. А с трупами, ты сам знаешь, как поступают -- или в яму или в крематорий...
-- Только ради бога не стращайте, -- вдруг ожил Вахитов. -- Самолет, на котором я летаю, дважды захватывали террористы, а они покруче вас, -- он вялым движением руки полез за пазуху и вытащил портмоне.
Голощеков заметил как дрожат у него пальцы. Бортинженер протянул вчетверо сложенную бумагу. Это была газетная вырезка, которую Голощеков быстро пробежал глазами.
-- Послушай, Вадик, что тут написано... "13 сентября, в ночном кафе "Пиковая дама", произошел настоящий конфуз. Один из посетителей, будучи в изрядном подпитии, стал приставать к солистке В.Л., отличающейся от остальной публики не только хорошим голосом, но и великолепными физическими данными. Примадонна, не потерпев наглых приставаний одного из джентльменов, посетивших кафе, залепила ему публичную пощечину. Однако на этом инцидент не закончился: "обиженный" клиент, которого в определенных кругах называют Фура, не захотел оставаться в долгу и после закрытия бара, в пять утра, изнасиловал свою обидчицу...прямо на электрооргане. Сей экстраОрганный выпад джентльмена повлек за собой не только травмирование примадонны, но и самого музыкального инструмента: орган рухнул на пол и разлетелся на составные части...Наш источник утверждает, что В.Л. не стала обращаться в милицию, а просто заплатила за порчу инструмента. Тот же источник предполагает, что Фура является одним из залетных джентльменов удачи, приехавших в столицу из провинциальных Великих Лук. По слухам, эти гастролеры занимаются весьма предосудительным промыслом и делают это под чутким руководством известного в криминальных кругах человека по кличке Полоз, который в свою очередь связан с известным в криминальных кругах авторитетом, сочувствующим российским фашистам, Расколовым... По обоим, как утверждает наш источник, уже давно плачет тюрьма, а также оперативники МУРа..."
-- Где это было напечатано? -- спросил Воробьев.
-- В желтой газете "Скандалы", но не в этом дело...А какое отношение эта В.Л. имеет к тебе, Вахитов?
Вахитов, опустив голову, молчал. Голощеков слегка тронул его локтем.
-- Не стесняйся, все, что скажешь, останется между нами...Врачебная тайна...
-- Тайна полишинеля... Это Вика Лобанова. В прошлом году она вместе со своим директором приезжала ко мне за тем же, что и вы. Надо было кое-что переправить в Швейцарию. После этого я несколько раз заглядывал в "Пиковую даму"...
-- Завязался роман, что ли?
-- Можно и так сказать.
Воробьев обдумывал как бы не вспугнуть Вахитова и подгрестись к разговору о Фуре и Полозе. А он уже и сам начал разогреваться.
-- Обычная история, с прекрасной увертюрой... Дважды я ее брал с собой в Женеву. Дарил подарки и все шло к тому, чтобы сходить с ней в ЗАГС. Она разведена, я тоже свободен. Но когда появились эти отморозки, все пошло кувырком. Сначала к ней пристал Полоз, потом этот мерзавец Фура. Грязный подонок...Всего не расскажешь, это целая история, -- он тяжело вздохнул и начал, наконец, прикуривать сигарету. -- Я ее умолял образумиться...обычная ревность, обещал золотые горы, потом начал грозить, словом, на какие только ухищрения не шел.
-- Значит, подруга оказалась слаба на передок, -- констатировал Воробьев.
-- Это и еще страх...Однажды я под видом болезни не полетел в рейс, хотя ей сказал, что отправляюсь как обычно в Женеву. В ту же ночь, под утро, я нагрянул к ней домой. Своими ключами открыл дверь, а когда вошел, почувствовал специфические ароматы...Прошел в спальню, смотрю, а там идет битва половых гигантов. Они меня тоже заметили, однако в голову не взяли и, мне назло, продолжали заниматься сексом. Она визжит, как недорезанная свинка, а он ее по всякому кувыркает...
-- Кто -- он?
-- Полоз!
-- Действительно, история, хуже не придумаешь, -- сказал Голощеков.
-- Но это еще не все...Потом они, как ни в чем не бывало, сели завтракать. Я хотел уйти, но этот длинный гад меня не отпустил, заставил вместе с ними распивать коньяк. А выпив, я устроил им мыльную оперу, полез драться, но Полоз, скотина, меня вырубил. Стыдно вспоминать...
-- Стыд не дым, -- сказал Воробьев. -- И чем все это закончилось?
-- Он предложил сделку: я ему указываю богатый объект и Полоз, как только выкачает из него бабки, отваливает за границу. Я сначала думал, что он блефует, но потом вижу -- черта-с два. Как-то я зашел в "Пиковую даму", где опять встретил Полоза и его шестерку Фуру. Оба они ишачили на Расколова...Это абсолютно гнилой тип...Сначала прозрачно, а потом в открытую стали угрожать -- мол, если не выполню их условия, они мне устроят петлю...И Фура продемонстрировал стальной тросик...
-- И ты, как телок, пошел у них на поводу?
-- А вы бы не пошли? Я пытался отговориться: дескать, нет у меня на примете богатых людей, а они мне в лоб -- не ври, мол, знаем, каким бизнесом занимаешься...Полоз несколько раз возвращался к этой теме, но когда Фура изна...трахнул Вику, я сдался. Кое-какой информацией с ними поделился. Дальше так жить я уже не мог...
Не успел Вахитов закончить предложение, как Воробьев, обернувшись, наотмашь ударил его по лицу.
-- Это тебе за наших ребят, а это...
-- Стоп! -- Голощеков едва успел подставить руку и следующий удар ушел в сторону. -- Подожди, Вадик, это мы еще успеем сделать и не один раз.
У бортинженера из разбитого носа потекла кровь. Он стянул полы плаща, чтобы не запачкать кровью форменную рубашку.
-- Как они узнали о дне, когда мы повезем деньги?
-- Вы, видно, меня не так поняли... Я не имел в виду вашу фирму и деньги, которые вы должны были мне передать...Я им всего лишь назвал пару фамилий из подпольных миллионеров, между прочим, тоже из уголовной среды. То есть таких же, как они сами -- Полоз и Фура... Лишь бы отстали... Но при этом ни слова не было сказано о ваших деньгах. Ни о времени их передачи...Да и не знал я об этом ничего...
-- Чем докажешь?
Вахитов пожал плечами.
-- Делайте, что считаете нужным...Единственное, что могу сказать: те люди, которые живут в Женеве и перед которыми я обычно отчитываюсь, будут очень на вас сердиться, если со мной что-нибудь произойдет нехорошее...
-- Где обитает Полоз? -- тихо спросил Голощеков.
-- Я однажды пытался их выследить, но у меня кончился бензин. Знаю только со слов Вики -- где-то в Хлебниково у них малина...
-- Поедешь, Вахит, с нами к Вике, потом -- к Полозу.
-- Зачем? -- у бортинженера страх перекрыл горло. -- Справитесь без меня...
-- Если хочешь дождаться еще одной весны, не будешь задавать глупых вопросов. Говори адрес Вики и храни тебя боженька от вранья, -- Воробьев включил зажигание.
-- Минутку, -- Голощеков открыл дверцу и вышел из машины. Отошел в сторону и набрал номер Арефьева. Договорились: все свободные охранники выедут в сторону Ховрино и в районе железнодорожного виадука сгруппируются. Голощеков зашифровано напомнил, чтобы люди Арефьева взяли с собой "удочки", то есть оружие...
Глава пятая
Певичку из ночного кафе "Пиковая дама" они взяли еще тепленькой у нее дома. Вытащили из кровати вместе с хилым малым, ударником из оркестра, физиономия которого, словно у клоуна, была измазана яркой губной помадой. Его голенького пристегнули наручниками к радиатору, а певичку, еще пьяную, разморенную поздним сексом, отвели в ванную и инсценировали утопление. Ее держали двое людей Воробьева -- им было весело наблюдать за примадонной, у которой форма груди напоминала ананас. Сначала женщина сопротивлялась и даже пыталась кусаться, но в один момент страх парализовал ее волю.
Воробьев и еще трое его людей проводили обыск, в результате которого в центре комнаты выросла пирамида женских шмоток.
В ванную вошел Воробьев и, подцепив двумя пальцами изящный подбородок певицы, спросил:
-- Лапочка, где бабки?
Однако ее глаза покрылись пленкой недоумения и страха.
-- Фура? -- тихо произнес Воробьев и наклонился над женщиной. -- Ну что же ты так долго соображаешь?
Она дернула головой, отчего мокрая прядь ее крашеных волос полоснула по воде и несколько капель упали на лицо Воробьева. Это ему не понравилось и он, взяв примадонну за челку, раз за разом окунул с головой в воду. Девица фыркала, захлебисто кашляла, однако быстро поняла, что может навсегда остаться в собственной голубой лагуне. Речь ей давалась нелегко.
-- Повтори! -- дожимал ее Воробьев. -- Фура, говоришь, это Федя Овсяников, Полоз -- Трапезников? Красивая, кстати, фамилия...Эффектно будет смотреться на мраморном памятнике...
-- Все хорошо, прекрасная маркиза, -- сказал Воробьев, -- осталось только узнать лежбище Полоза. -- Он снова схватил певичку за волосы. -- Так, где вы с ним проводили вечера отдыха? В Хлебниково? Это я и без тебя знаю, но там же не одна хата...Колись, милая, до конца...
Через пять секунд все встало на свои места. Они возвратились в комнату и, на всякий случай, поинтересовались у барабанщика: часто ли Полоз с Фурой бывали в кафе "Пиковая дама"? Вот это новость -- почти каждую ночь. Причем с толстым прессом долларов и в гроздях "ночных бабочек"...
-- Пристегните девку к этому голому придурку, -- приказал Воробьев своим людям и, подойдя к телефонной розетке, вырвал ее с корнем. Взяв со стола две пачки презервативов, он бросил их к ногам скованной наручниками пары. -- Согревайтесь, чтоб не схватить насморк и, упаси вас боже, высовывать носы из хаты раньше следующего утра...
На двух джипах, в сопровождении темной "девятки", набитой людьми, они подались за город. Сразу за Кольцевой дорогой первая машина, в которой находились Воробьев с Голощековым, чуть не влипла в руки гаишников. Милиция еще жила в системе перехвата и потому нервно и бессистемно тормозила все более или менее, на ее взгляд, подозрительные транспортные средства.
-- Я боюсь, чтобы Вахитов не взбрыкнул при виде милиции, -- сказал Голощеков, когда им приказали остановиться.
Сидящие позади них Буханец, Рюмка и Заполошный подтянули руки ближе к коленям, чтобы можно было быстрее вытащить стволы. Оружие лежало внизу, у самых ног, прикрытое целлофановыми пакетами. Но милиционер не стал настырничать и ограничился проверкой документов. Водитель Семен, не глядя на него, невозмутимо пускал через форточку колечки дыма, и равнодушно взирал на будку, возле которой стояли еще трое людей в форме.
Когда они оказались за городом, пошел общий треп. Заполошный, глядя за окно, на проносившиеся мимо сельские пейзажи, сказал:
-- Такой грибной осени давно не было...Моя насолила целую бадейку белых грибков, только кому их есть...
-- А я замочил полбочонка антоновки с клюквой...Зимой да под водочку, -- поддержал разговор Рюмка.
-- Лишние хлопоты, сейчас на рынке можно черта с рогами купить, -сказал Заполошный. -- Меня же устраивает обыкновенная квашенная капуста с отварной картошечкой да со шпиком...Чтобы только плавали шкварки...
-- Размечтались, -- охладил гастрономический пыл подчиненных Воробьев. -- Вот сейчас приедем на место и организуем шикарный фуршет имени Полоза. Или он нам... И будет вам и квашеная капуста, и шкварки до угара...
Впереди снова появился милицейский пост. Водитель зазевался и едва не сшиб километровый указатель, на что Заполошный немедленно отреагировал:
-- Сеня, надень очки или проснись.
-- Учту, -- беззлобно сказал шофер. -- В Италии одна девка стала мисс Ломбардия, хотя от рождения слепая.
-- Интересно, -- навострил уши Буханец, -- а как она демонстрировала свои прелести?
-- А у нее в ухе был запрятан миниатюрный приемничек. Ее менеджер ей суфлировал: "Анна-Лиза, иди прямо, сейчас налево, через два шага... Осторожно, ступенька... и так далее..."
-- Любопытно, а как она делает минет? Тоже по подсказке? -- спросил Семен.
-- А ты что, всегда зажигаешь свет, когда своей бабе хочешь поставить палку?
Смех.
Воробьев курил и задумчиво смотрел на выпрямляющееся шоссе. Не доезжая до элеватора, он приказал поворачивать на дорогу, вдоль которой поблескивали блюдца промоин. Был уже вечер, в свете фонарей яркими всполохами возникали желтеющие купы деревьев.
Потянулись частные особняки. Некоторые из них только-только встали на фундамент, другие наоборот -- покрылись плесенью долгостроя.
Они миновали горбатый мостик и въехали под золотисто-пунцовый шатер старых вязов. Дорога пошла ровнее, что, впрочем, не разрядило молчаливо-напряженную атмосферу, воцарившуюся в салоне.
Если бы Воробьев всмотрелся в лицо Голощекова, он увидел бы как внимательно отслеживают дорогу его глаза. И у самого начальника безопасности на скулах вздулись желваки, словно под кожу закачали изрядную порцию силикона.
-- Сеня, притормози, -- негромко сказал Воробьев.
Они с Голощековым вышли из машины и осмотрелись. Впереди сумеречно просматривался новый участок застройки, над которым довлели два фонаря на высокой мачте. Воробьев достал из кармана мобильник и связался со вторым джипом, в котором за старшего был Чугунов. Договорились, что машины остаются в трех разных местах с водителями. Затем Воробьев переговорил с "девяткой" и приказал всем надеть светлые вязаные шапочки, чтобы в темноте легче было опознать друг друга.
Машину поставили за сложенными железобетонными панелями и завернутыми в целлофан блоками кирпичей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23