унитаз подвесной jika 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Справа мелькнул зеленый огонь выходного светофора.
— Зеленый.
— Зеленый, — отозвался напарник. — Твоя Людка что, колледж бросила?
— Колледж! Обзовут тоже! ПТУ — оно и есть ПТУ. Бросила, как же! Погнали…
— А-а-а, — с пониманием протянул напарник. — И чего?
— В секретарши она хочет.
— А что, берут?
— Ну ты, Павел, ей-богу, простой. Кто ее возьмет, дуру? Это ей Ленка мозги компостирует.
— А-а-а.
— Вот тебе и а-а-а. Без образования в секретаршах только одна работа — ноги раздвигать пошире. Я ей пытался объяснить, да толку… Они ж теперь все умные! Что им родители? Своим умом живут.
Поезд прогремел колесами по мостику через небольшой ручей, рука старшего машинально перевела рычаг хода на малый, сейчас будет поворот. За долгие годы он уже знал каждый столб на этом маршруте. Помощник высунулся в дверь, глянул вдоль состава. Вроде все в норме. Хвост электрички, светя окнами, выгнулся дугой. Мало ли? Сейчас народ пошел бешеный: стекла побьют и вагон могут запалить, уж не говоря о том, что людей нещадно лупят и грабят. А чего бы и не лупить? Страна под откос летит, родителям в погоне за каждой копейкой не до детей стало, вот те и шастают по электричкам, дурят народ кто во что горазд. Не, вроде все спокойно. Помощник закурил. Выкинул спичку за окно, и она погасла, мелькнув улетающей искрой. Машинист добавил ход. Ровно в ноль часов пятнадцать минут их поезд прибудет на Финляндский вокзал. Встречных уже не будет. Знай себе пили по графику.
— Твою мать! Павел, смотри. Вот гад-ство…
Помощник вернулся в кабину. Старший, не отрываясь, глядел вперед. Павел тоже посмотрел. За поворотом был переезд. Дрожащий луч выхватил пустующую будку сокращенного из соображений экономии смотрителя, столбы с мигающими фонарями и застывшую на рельсах машину.
Дальше они действовали строго по инструкции, времени на размышления не было. Ночь разорвали протяжный гудок и скрежет тормозов. Остановить поезд сразу было невозможно. Визжа тормозами, нещадно выжигая колодки, поезд продолжал двигаться. Застывшие на своих местах машинист и помощник больше ничего не могли сделать. Им оставалось сидеть и смотреть. Машина с каждым мигом приближалась. Ослепительный белый свет залил «жигулевскую» «девятку». В салоне двое. Водитель спал, уткнувшись лицом в рулевое колесо. Рядом, откинувшись на подголовник, спала его подруга. Электричка вздрогнула от удара, но не остановилась. Продолжая тащить перед собой смятый кузов, она с блокированными колесами прошла еще метров пятьдесят, прежде чем замерла на месте, громыхнув сцепками и буферами. Салон смятого «жигуленка» охватило пламя.
— Сообщай диспетчеру. — Машинист рывком распахнул дверь и, сорвав с креплений огнетушитель, прыгнул на насыпь.
Павел скороговоркой сообщил о происшествии, попросил вызвать милицию и «скорую». Старший бросился к тому, что раньше было автомобилем, и, направив струю углекислоты на машину, начал сбивать огонь. Вскоре к нему присоединился помощник со вторым огнетушителем. Из первых вагонов выпрыгивали пассажиры…
Два замызганных воина, увешанные проводами и трубками, возились у линейного ящика на командирском доме и ни у кого не вызвали интереса. Связисты постоянно то подключают, то отключают свои линии. С таким финансированием, как сейчас, телефонная сеть военного городка не просто сыпалась, а уже агонизировала. Начштаба, постоянно ругаясь с начальниками служб и командирами подразделений, ежегодно урезал количество абонентов. Каждые день-два в каком-нибудь замокшем кабеле сдыхала очередная пара, и связисты вычеркивали из телефонного списка фамилию новой жертвы. Обещанная начальством квазиэлектронная АТС «Квант» и кабель под ее установку застряли где-то на складах связи округа и, похоже, осели там навечно. Бойцы ковырялись в своем ящике, не обращая внимания на косой дождик. Светя фонариками, знай себе вычисляли нужную линию. В их городке — несколько частей, поди разберись. Наконец нашли то, что искали, и чумазый солдатик с нашивками ефрейтора выдернул из бокса соединительную перемычку, именуемую в среде связистов «бананом», и повесил на клеммы провода с зажимами типа «крокодил». Оба провода тянулись в сумку с инструментами. Потом ефрейтор, оглядевшись по сторонам, выудил из кармана портативную радиостанцию и что-то пробормотал в трубку. Второй выдвинул из сумки маленькую антенну, как на обычном транзисторном приемнике.
Телефонный звонок застал подполковника Мошарова дома. Владимир Павлович только что прибыли со службы и собирались выгуливать пса. Дежурный по отделу оповещал о немедленном вызове пред очи грозного начальства. До совещания оставалось чуть больше часа. То, что команда поступила через дежурного, а не лично от ясновельможного начальника отдела, Владимир Павлович расшифровал, как нежелание начальства выслушивать отговорки, ссылки на ужасную занятость и просьбы опоздать на чуть-чуть. Перепоручив Гая домочадцам, «Иже херувимы» вызвал машину.
Из-за стоявшей почти всю неделю пасмурной погоды темнело раньше. В подъезде опять кто-то переколотил все лампочки, должно быть, сын прапорщика Громова из пятьдесят первой квартиры. Спускаться пришлось впотьмах. Водитель ожидал у двери с раскрытым зонтиком — сверху лило как из ведра. Погрузив заплывшие жиром чресла на сиденье казенного автомобиля, «директор» базы начальственным тоном потребовал от водителя немедленно перевезти его в город, что тот и начал выполнять с должным рвением. Терзаясь в догадках о причинах совещания, Мошаров ерзал на сиденье. По всему округу расползались слухи о том, что самолет с комплексом наконец-то обнаружен и что спасатели ждут не дождутся возможности вылететь на место аварии. Эти слухи вызывали у него тревогу и душевные терзания. А вдруг? Про «вдруг» думать не хотелось, тем более что Слугарев его успокоил и обещал, что первыми на берегу окажутся именно его, Слугарева, люди. Раздолбанная бетонка наконец кончилась. «Уазик» вырвался на шоссе и весело помчался к городу.
Двое в черной коже возились с мотоциклом, явной переделкой отечественной модели в навороченный байк. Компания обосновалась как раз под плакатом, оповещавшим окрестное население о том, что работы по строительству дорожной развязки ведет ДРСУ-3, участок носит наименование двенадцатого, а рулит всем творящимся вдоль обочины строительным безобразием прораб Чернов Д. Ф. В подтверждение грандиозных намерений ДРСУ по обе стороны дороги в живописном беспорядке были свалены плиты, фермы будущей развязки и разнообразная строительная техника. «Уазик» преодолел затяжной подъем и бодро покатился вниз. Когда до поворота ему оставалось метров сорок, один из мотоциклистов выпрямился, и в его руках вспыхнул мощный фонарь. Ослепленный солдатик инстинктивно нажал на педаль тормоза, автомобиль пробил хлипкое временное ограждение из гнилых досок и нырнул в сложенные друг на друга плиты. Водитель и пассажир вылетели через лобовое стекло — головой вперед в бетонную стену. Шансов выжить у них не было никаких. Один из мотоциклистов подошел и сверкнул вспышкой фотоаппарата, регистрируя результаты проведенной акции. Потом оба плюхнулись на сиденье мотоцикла, и, взревев движком без глушителя, железный конь понесся в сторону города. Эти байкеры могли вызвать нездоровый интерес только у работников ГИБДД, но никак не у следователей военной контрразведки.
Глава 24.
«КОРАБЛЬ МЕРТВЕЦОВ».
Давыдов уже с минуту наблюдал за действиями пленного. Он давно нащупал рукоятку ТТ и был готов немедленно пустить оружие в ход. Человек с ножом не обращал на капитана ни малейшего внимания. Что-то со щелчком передвинув на ручке, он задумчиво вертел оружие в руках. Давыдов перестал таиться и сел. Пленный отреагировал на это самым странным образом — поднес нож к голове, торцом рукоятки к виску, лезвием — от себя. «Черт, нож разведчика», — догадался Анатолий, он слышал о таком оружии, но видел его впервые.
— А ну кончай дурить, положь игрушку. — Капитан протянул руку к пленному. — Отдай ножик.
— Все равно не успеешь, — усмехнулся тот и отрицательно покачал головой.
До пленника было метра два, дотянуться Анатолий действительно не успевал, но он этого делать и не собирался. Выхватив пистолет, он нажал спуск, целясь в руку, сжимающую оружие. Два выстрела грохнули одновременно. Давыдов все-таки успел. Пуля из ножа ушла в сторону.
— Ишь урод, стреляться вздумал! Гляди, какие мы герои! Фиг тебе.
Пленный с укором взглянул Давыдову в глаза:
— Ну и зачем? Какая это жизнь? Ты думаешь, что мне благодеяние оказываешь? Гуманист сраный. Надо было стрелять тогда, в лесу. Все равно мне конец. Или свои добьют, или в лазарете сдохну. Ты, может, думаешь, что на этом все кончилось? Жди, еще группа явится. Пока дело до конца не доведут, от тебя не отстанут.
Анатолий встал и подобрал оружие, выпавшее из простреленной руки. Распорол рукав у раны и молча начал накладывать повязку. Закончив, с удовлетворением оглядел содеянное. Уход за Лебедевым его все же кое-чему научил.
— Ну вот что. Сдохнуть всегда успеешь. Давай заключим соглашение. Ты кончаешь дурить, а я тебя доставляю к людям.
— На себе, что ли, попрешь?
— Что-нибудь придумаю. Относительно того, что твои дружки еще явятся, я не сомневаюсь. Пусть приходят. Не знаю только, кто вы такие.
— А ты просто спроси, может, я и отвечу. Знаешь, из-за чего мы здесь?
— Ну, из-за чего, я уже догадался, из-за комплекса. А вот кто вы такие?
— Мы из бывших, — усмехнулся пленный. — Раньше я мог бы тебе отрекомендоваться как капитан Прокофьев.
— А теперь?
— А теперь хрен его знает.
Подумав, что пленный будет отмалчиваться, Давыдов решил пообедать… Или позавтракать.
Знаки отличия противника в данный момент его не слишком интересовали, больше заботили его намерения, а они явно сводились к простой формуле: найти и уничтожить. Анатолий придвинулся к костру и снял крышку. Мясо, похоже, достаточно проварилось. Во всяком случае, приобрело серый цвет. Подцепив кусок ножом, он поднес его ко рту и тут же швырнул обратно. Есть это варево было невозможно, от него исходила такая гнусная вонь, что, будь у Давыдова в желудке хоть что-нибудь, оно тут же вылетело бы наружу. Поддав кастрюлю ногой, Анатолий разразился руганью.
— Слышь, летчик, а что это было? — Впервые со времени их знакомства пленный рассмеялся.
— Медведь. — Давыдов успокоился. — Наверное, слишком старый.
— Понятно. Завтрак отменяется.
— Завтрак?
— Ну да, ты часов шесть спал.
— А чего ж ты тем временем не облегчил жизнь своим работодателям?
— А смысл?
— Пожалуй, никакого, — согласился капитан. — У вас с собой жратвы никакой не было?
— Мы планировали вернуться тем же вечером.
— Ясненько, звиняйтэ, хлопци, за задержку.
Давыдов выглянул наружу. Над озером светало. Зацепив ногой кучу конфискованного у пленного и его напарника снаряжения, Анатолий выбрался из берлоги и потянулся. Его внимание привлек вывалившийся из кучи предмет. Протянув руку, он поднял ребристый шарик с кольцом и скобой вдоль корпуса. Граната, чуть меньше, чем Ф-1, но очень похожа. Подкинув «лимонку» на ладони, Анатолий обратился к Прокофьеву:
— Слышь, ликвидатор, эта ваша бомба, она… как обычная фаната или еще чего?
— Обычная, а что?
— Есть идея насчет завтрака.
— Будешь зайцев бомбить или на лося растяжку ставить?
— На более мелкую дичь.
Анатолий направился к озеру. Глушить рыбу ему никогда не приходилось. И рыбак из него был аховый. Где рыба должна, что называется, стоять, он понятия не имел. Осмотрев поверхность бухты, он заметил, что чайки кучкуются у оконечности косы. «Где птицы, там и рыбы. Иначе чего они там собрались?» — задав себе этот риторический вопрос, Давыдов направился на косу. Осторожно отогнул усики, выдернул чеку и аккуратно бросил гранату в стаю птиц. Те тут же ретировались, оглашая окрестности истошными воплями. Взрыв, как и положено, грянул с задержкой в несколько секунд. Через минуту стали всплывать серебристо-белые тушки, а капитан начал сбрасывать одежду. Быстро сообразив, что к чему, чайки принялись хватать оглушенную рыбу. Пока Давыдов раздевался и плыл, собирать уже было нечего. Чертыхаясь и матерясь, он припустил к убежищу за новой гранатой. Появление дрожащего от холода Давыдова в мокрых трусах очень озадачило пленного.
— Случилось чего?
Давыдов рассказал и выдал резюме:
— Чайки-сволочи всю рыбу слопали. Еще граната нужна.
Пленный рассмеялся.
— Слышь, летун, ты в следующий раз кидай с задержкой. Скобу отпусти, а потом бросай. Тогда и рыбам и чайкам общий каюк. Только сам за камни спрячься, а то осколками посечет.
— Я не летчик.
— Какая разница? Надо же тебя как-то называть.
— Зови по имени, Анатолий.
— Петр. Хреновое у нас вышло знакомство, Анатолий.
— Эт точно. Но менять уже поздно. Жди меня, и я вернусь, — пообещал Давыдов и, хлюпая мокрыми трусами, зарысил к берегу.
На этот раз результат бомбардировки превзошел все ожидания. Через полчаса на импровизированном противне жарилась рыба.
Следующие сутки прошли без приключений. Давыдов совершил еще один поход к обломкам вертолета, но ничего стоящего найти не удалось. Возле туши медведя и тел погибших он заметил ворон. Птицы были сыты и ленивы. Подумав, стоит ли хоронить чистильщиков, Давыдов решил не делать этого. Погода обещала улучшиться, и он надеялся, что скоро здесь будут спасатели. Пусть они всем этим и занимаются. Проблема продовольствия временно решена, правда, гранат осталось немного, Их было по две у каждого из его преследователей. Но при наличии четырех ракет беречь две оставшиеся гранаты было ни к чему. Утром он снова отправился за рыбой. Какой-то темный предмет на воде привлек его внимание. Находись Анатолий чуточку дальше, он бы его просто не заметил. У горизонта клубились тучи, на темном фоне которых лодка была почти неразличима. Но она подплыла уже достаточно близко, и фоном ей служила свинцовая поверхность озера. На сером черные борта были видны хорошо.
— Готовность один, — скомандовав сам себе Давыдов и помчался занимать оборону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36


А-П

П-Я