Серж долго и терпеливо объяснял туповатой Валентине, что никакого моря крови не будет, что крови вообще не будет, что он только чуть-чуть изменит ее внешность: слегка сузит разрез глаз, чуть приподнимет кверху нос, чуть полнее и чувственнее сделает губы, ну и подтянет немного обвисшую кожу на щеках и под глазами. Не будет никаких шрамов на лице, вообще не будет заметно абсолютно никаких следов его вмешательства.
Валентина немного успокоилась и попросила нарисовать, какой она станет.
Серж нарисовал и попытался объяснить ей, что она и сейчас такая, просто черты того лица, которое у нее должно или могло бы быть, скрыты, спрятаны, и он только найдет и откроет их, даст им проявиться. Как на фотографии.
Валентина долго рассматривала рисунок, потом посмотрела на себя в зеркало и заплакала. Серж принялся ее утешать, говоря, что у него все обязательно получится, что он сделал уже десятки таких операций, хотя на самом-то деле эта должна была стать первой. Но Валентина только кивала головой и плакала.
Если б только он мог предположить, что она такая плакса, лучше бы он отказался с ней работать и нашел какую-нибудь другую девицу…
Потом она спросила, сколько стоит такая операция? Он честно ответил: средние расценки – от тридцати тысяч долларов.
Валентина перестала плакать и засобиралась, сообщив, что она согласна, но только через год – сейчас у нее нет таких денег, вот она за год заработает и придет к нему. Серж объяснил ей, что будет работать бесплатно, а она должна только оплатить некоторые препараты и материалы, необходимые для операции. Все это выльется в сумму порядка двух-трех тысяч долларов…
Тогда Валька сказала, что заплатит ему десять тысяч, разделась и прямо-таки заставила его столь же тщательно рассмотреть ее тело. Серж подробно изучил ее груди, бедра, живот, ноги и руки и заявил, что с ее телом работы будет даже меньше, чем он предполагал. Серж сразу же назначил ей день операции.
Когда обалдевшая от закиси азота, которой Серж ее основательно напичкал, чтобы она не мешала ему своим ойканьем и не морщилась в самые неподходящие моменты, Валька-Вакансия посмотрела в зеркало на свое новое лицо, она глуповато, но обворожительно улыбнулась заманчиво-чувственными губами своему отражению и, плохо понимая, что говорит, пробормотала:
– Куколка ты моя…
Серж тут же прозвал ее Долли, а уж прозвище Шлягер ей дали раздраженные неожиданным ее успехом завистливые неудачницы, ряды которых она с триумфом покинула. За полгода преображенная Сержем Долли завоевала замоскворецкий рынок «ночных услуг» и несколько подзабыла услугу, оказанную ей Сержем.
Долли уже казалось, что она всегда была такой. И она начала все чаще хамить.
Иногда ей удавалось довести Сержа до столь сильного раздражения, что он готов был стереть ее в порошок. Но он продолжал терпеть ее хамство, прекрасно понимая, что Долли – его живая реклама. Что именно благодаря ей клиентура расширилась настолько, что он мог чувствовать себя независимым от хозяина «Фаворитки» Саши Шиндлера, выбившегося из ордынской шпаны в коммерсанты. Впрочем, это была только иллюзия независимости. Настоящей независимости Шиндлер не давал никогда и никому.
Шиндлер был у ордынцев «легалом», оборачивающим их общаковый капитал. Он управлял открытыми на их деньги магазинами и магазинчиками, небольшими ресторанчиками и забегаловками, парикмахерскими и видеосалонами, автостоянками и автозаправками, парой нотариальных контор, несколькими саунами и другими подобными предприятиями, в том числе и косметическим салоном «Фаворитка». Подмять под себя настоящий «крупняк», типа современной дорогой гостиницы или хотя бы большого универсама, у ордынцев силенок пока явно не хватало.
Серж пошел работать директором в «Фаворитку», рассчитывая сделать себе имя. И далеко не сразу ему удалось понять, что в «Фаворитке» можно только набить руку, сделать же имя ему не позволит хозяин. Работать на Сашу-ордынца он мог и хуже, и лучше, но результат его работы, его талант и мастерство принадлежали не ему лично, а «Фаворитке».
Это ее популярность и заработки ордынского хозяина «Фаворитки» повышал Серж Ефремов своими успехами среди клиентуры, а не свои.
Его мастерство Шиндлер сделал своей собственностью и уступать Сержу право распоряжаться своим умением и, в конечном итоге, жизнью не собирался. Легко, без сожаления и, уж конечно, без всяких взрывов Шиндлер расставался только с бездарностями, не умеющими зарабатывать для него деньги.
Людей талантливых, способных увеличивать его, Шиндлера, доходы, повышать рейтинг заведения и его популярность у клиентуры, он держал на очень коротком поводке, внимательно следил за их настроением, за их контактами с конкурентами, за их планами.
И пресекал любые попытки предательства и перебежек с их стороны.
Попав в «Фаворитку», Серж слишком поздно понял, что может всю жизнь горбатиться на Шиндлера, а независимость так никогда и не приобретет. Он стал чем-то вроде крепостного человека, жизнь которого целиком зависит от воли его хозяина.
Но Серж смириться с этим не захотел, да и не смог бы, если бы даже и желал подчиниться. Он решил уйти, чего бы это ему ни стоило. Фактически у него просто не было другого выхода. Жить «под Шиндлером» Серж Ефремов не смог бы, это он понимал хорошо. Все это закончилось бы слишком скоро. Причем закончилось бы одновременно с его жизнью.
Серж хорошо представлял себе, какой должна быть его жизнь, – наверное, потому и не мог согласиться на то, чтобы ему кто-то ставил ограничительные рамки. Степень своей свободы Серж Ефремов привык определять всегда только самостоятельно.
Мало того, Серж и сам претендовал на то, чтобы управлять чужими судьбами. Он очень хорошо понимал, какое значение в жизни любого человека имеет его лицо, его имидж, его внешний облик.
От того, что человек ежедневно видит в зеркале, зависит не только его настроение, но и вера в собственные силы, а это значит – активность, энергия, настойчивость в стремлении к своим целям.
Прежде всего это касается женщин. Лицо женщины – это ее жизнь. Женщина, на лице которой написаны все ее жизненные проблемы, ее взаимоотношения с мужчинами, которые ею пренебрегают или унижают ее, отсутствие денег, собственная неуверенность, – это типичная неудачница. Лицо должно быть красиво, но не красноречиво. Оно должно немного лгать, и прежде всего лгать самой женщине, когда она смотрит в зеркало.
А о мужчинах и говорить нечего! Лгать мужчинам лицо женщины должно в первую очередь. Если мужчина читает по лицу женщины все ее тайны, как по открытой книге, она никогда и ничего не добьется в своей жизни. Нет, женщина ни в коем случае не должна быть откровенной с мужчинами. Да и с себе подобными – тоже.
А еще Серж Ефремов слишком хорошо знал, каким должно быть настоящее женское лицо, вернее – лицо настоящей современной женщины.
Знал прежде всего потому, что женщин любил и совсем не боялся их, в отличие от большинства современных российских, а может быть, и не только российских, мужчин… А это, считал он, два самых важных компонента в отношении настоящего мужчины к женщинам, сколько их есть на свете. И дело вовсе не в рельефных стальных мускулах или невероятной сексуальной выносливости – это все бред для юнцов. Все дело в психологической устойчивости, которая другими словами называется уверенностью в себе. Не самоуверенностью, а именно уверенностью в себе.
Поэтому Серж Ефремов и стал мастером именно в той профессии, для которой женщина – всего лишь материал для творчества.

Глава 2

На решение своей проблемы Константин Панфилов наткнулся, можно сказать, случайно. У него уже голова пухла от вопроса, как ему жить дальше? В главном он этот вопрос для себя решил.
Все! С него хватит! Хватит быть Жиганом, пытавшимся сломать хребет окружающей его подлой жизни. В результате он едва не сломал себе шею. Достаточно он боролся за лидерство в этой жизни, приобретая авторитет и деньги и теряя одного за другим друзей и близких. Больше его ни деньги, ни авторитет не интересуют.
Он не мессия, в конце концов, чтобы нести спасение всем живущим в этой стране, перекраивая ее на свой лад. Ее перекраивали по разным меркам уже столько раз, что на ней, бедолаге, наверное, живого места уже не осталось.
Конечно, он – не легендарный Робин Гуд, призванный освободить народ страны от бедствий и неудач. Он не хочет больше никаких подвигов, которые совершаются неизвестно ради чего, вернее – ради самих подвигов. Потому что они никому не нужны.
Он хочет жить, как живут миллионы людей вокруг него. Он хочет просто жить и чувствовать себя человеком, который живет, а не сражается с установленными в этой стране законами и традициями. Он не Дон-Кихот, чтобы воевать с ветряными мельницами.
И так он многим, слишком многим в своей жизни пожертвовал ради каких-то романтических призраков, выросших из «понятий», которые и выдумал-то не он, просто они въелись давно в его жизнь, как соль въедается в руки моряков.
Он хочет выйти из игры, в которую оказался втянутым еще тогда, когда не совсем понимал, что с ним происходит, и отвечал на удар ударом. Тогда он просто не знал других способов отвечать. Не знал, что на удары можно вообще не отвечать и не чувствовать себя при этом униженным. Это открытие Константин сделал совсем недавно.
Хватит! Никаких ударов никакой судьбы он больше не хочет! И браться за оружие, чтобы сразить ее и заставить подчиниться себе, Константин Панфилов больше не намерен.
Но, чтобы получить право на это, ему придется решить еще одну проблему. Его внешность слишком хорошо известна его врагам и не менее популярна, чем какая-нибудь эстрадная поп-звезда. В том и проблема, что враги знают его в лицо.
И врагов у него слишком много, чтобы можно было предположить, что они когда – нибудь забудут о Константине Панфилове.
Однажды он пробовал менять имя. Купил новый паспорт и думал, что Костя Панфилов навсегда остался в прошлом.
И ошибся. Прошлое догнало его и заставило вновь ввязаться в драку.
В голове его бродила странная мысль, которую он никак не мог отчетливо сформулировать. Он был уверен, что Костя Панфилов должен опять исчезнуть, и на этот раз – насовсем, безо всяких следов.
Конечно, он даже и подумать не мог о самоубийстве, тут нужно было что-то другое…
Константин уже месяц жил в Серебряном Бору, практически не выходя на улицу из старого одноэтажного дома, стоящего на отшибе, который он снял, не торгуясь, у выехавшего в Норвегию на заработки сумрачного мужчины с тяжелым взглядом и большими натруженными, привыкшими к физической работе, руками.
Кажется, он был бурильщиком и завербовался на морскую буровую платформу в Северном море. Константина это очень устраивало, потому что квартиру в этом доме он снял на год и заплатил вперед, благо денег у него оставалось еще достаточно.

Подумав о миллионе долларов, который заплатила им с Сашкой Макеевым вдова миллионера за то, что они помогли ей получить наследство погибшего мужа, Константин вспомнил Макеева, случайно встретившегося ему человека, который совсем не случайно стал его другом и погиб, спасая его, Константина. Смерть Макеева – одна из душевных ран, от которых страдал Константин больше всего.
«Эх, Сашка, – подумал он с болью. – Не смог я тебя уберечь, прости! Ни с кем я не чувствовал себя так надежно, как с тобой…»
Константин с трудом заставил себя не думать о том, что потерял совсем недавно еще одного своего друга, и вновь уткнулся в газеты, которых он накупил целый ворох еще недели две назад и разрешал себе читать не больше одной в день, но прочитывал от строчки до строчки.
Это было для него своего рода отдыхом от размышлений о своей жизни.
И вдруг Панфилов с недоумением уставился на небольшую заметку, которую прочитал, наверное, уже раза три. Только теперь до него дошло, что именно в этой маленькой заметке и содержится решение его проблемы.
«Московский репортер» сообщал, что на Большой Никитской после реконструкции вновь открылся салон «Happy Body». Всякую ерунду о корректировке фигуры, тонировании, мелировании и колорировании Константин пропустил. Его взгляд уперся в последнюю фразу этой небольшой рекламной заметки в газете.
«Вам не нравится ваше лицо? Приходите к нам в "Happy Body", из вас сделают другого человека – такого, какого вы захотите».
Это было именно то, что ему нужно! Ему необходимо было сменить лицо!
С этого момента начался путь Константина Панфилова навстречу человеку, который поможет ему выиграть на этот раз у судьбы. Это Серж Ефремов, о существовании которого Константин еще даже не подозревал.
Просто он был уверен, что такой человек должен существовать.

…Первыми на место взрыва прибыли четыре машины «Скорой помощи». Женщина с оторванной ногой к тому времени уже была мертва. Ее труп погрузили в одну из машин и быстро увезли.
В разных местах медики находили фрагменты еще одного трупа, разбросанные на довольно значительной площади. Их тоже грузили в машину.
Очевидно, это была Долли.
Больше пострадавших не обнаружили, если не считать клиентку, сидевшую у Сержа в рабочем кресле, и самого Сержа, которые отделались легко.
Клиентку никак не могли вывести из состояния психического шока и на «Скорой помощи» увезли в институт имени Сербского.
У Сержа осмотрели руку, сказали, что ничего серьезного нет, ушиб средней тяжести, а с головой вообще все в порядке – легкая псевдоконтузия. Рекомендовали полчасика полежать спокойно – звон пройдет окончательно. Неплохо – холодный компресс.
И укатили почти все. Осталась всего одна машина – ждать, когда подъедет милиция.
Милиция прибыла минут через пять после того, как разъехались «Скорые». На трех машинах: в одной – опергруппа из райотдела, в двух других – группа экспертов из ФСБ в сопровождении капитана Сазонова, не одну свору собак съевшего на борьбе с организованной преступностью.
1 2 3 4