– Они ошибаются.
Бондарь закинул ногу за ногу, как человек, чувствующий себя абсолютно уверенно и непринужденно. Его глаза при этом насторожились. Такой взгляд бывает у служебного пса, заподозрившего, что хозяин вознамерился обойтись с ним не самым лучшим образом.
– Ошибаются, значит, – пробормотал Роднин, продолжая рыться в бумагах.
Бондарь молчал. Сердце бешено колотилось. Что последует дальше? Строгий выговор? Приказ о несоответствии занимаемой должности? Тогда о какой командировке толковала Алтынникова? Черт подери, когда же закончится эта затянувшаяся прелюдия? И, главное, чем?

Глава 4
Корейский сыр с танхончским йогуртом

Роднин наконец отыскал нужный листок бумаги. Поднял его таким образом, чтобы помешать Бондарю заглянуть в текст. Откашлялся. Провозгласил голосом судебного заседателя, зачитывающего приговор:
– У меня в руках результаты твоего медицинского обследования, капитан. Если ты помнишь, то оно проводилось на прошлой неделе. Подозреваю, что на сегодняшний день дела со здоровьем у тебя еще хуже. Уверен в этом. Убежден.
– Я в отличной форме, – упрямо произнес Бондарь.
– Думаешь? – Роднин заглянул в текст заключения. – Вот выдержка из заключения. «Практически здоров, однако в последнее время придерживается совершенно недопустимого образа жизни: по собственному признанию, ежедневно выкуривает около 40 сигарет «Монте-Карло» с повышенным содержанием никотина и выпивает примерно двести граммов крепких спиртных напитков. Судя по остаточному содержанию алкоголя в крови, последняя доза спиртного превышает названную капитаном Бондарем Е. Н. примерно в три раза. В ходе настоящего обследования выявлены настораживающие признаки: язык обложен, давление несколько повышено, в трапециевидных мускулах имеется спазм, прощупываются так называемые «фиброзные узелки»; сотрудник страдает от патологических нарушений сна. Для восстановления прежней формы рекомендуется отдых и умеренность в течение двух-трех недель». – Роднин отложил заключение, оперся ладонями о стол и строго взглянул на Бондаря. – Вот такие пироги, капитан. От себя добавлю: в прошлый раз тебе рекомендовали передохнуть одну-две недели. Хреновый прогресс получается. Не в твою пользу.
Бондарь почувствовал себя так, словно его хорошенько саданули в солнечное сплетение.
– Предвзятое мнение, – только и сумел выдавить он.
– Разумеется, – подтвердил Роднин. – Еще какое предвзятое. А ты хотел, чтобы в Федеральной службе безопасности смотрели сквозь пальцы на то, как один из лучших сотрудников убивает себя? Не дождешься! – Твердая, как доска, ладонь полковника с грохотом опустилась на крышку стола. – Слишком много усилий, времени и денег вложило в тебя государство, чтобы спокойно наблюдать за твоим распадом.
– Вы говорите обо мне, как о каком-то механизме, – угрюмо констатировал Бондарь.
– Пусть так, – заявил Роднин. – Хотя, на мой взгляд, лучше бы ты действительно был механизмом. Серийным роботом, который можно заменить в случае необходимости.
– И отправить на свалку.
– И отправить на свалку!
Начальник оперативного отдела Управления контрразведывательных операций ФСБ РФ умел входить в положение подчиненных, но куда чаще ему приходилось демонстрировать безжалостность.
– Так отправляйте, – тоскливо произнес Бондарь. – Лучше отставка, чем карьера конторской крысы. Я неоднократно обращался к вам с просьбой подключить меня к какому-нибудь оперативному расследованию.
– Что ж, – неожиданно ухмыльнулся Роднин, – считай, что ты своего добился.
– Шутите?
– В этих стенах?
Достаточно было встретиться с немигающим взглядом Дзержинского на фотографии за спиной Роднина, чтобы понять неуместность каких бы то ни было шуток в этом кабинете.
– Я готов, – тихо сказал Бондарь, превращаясь во взведенную пружину. В какой-то мере он действительно был механизмом. Далеко не таким примитивным, как спусковой механизм огнестрельного оружия, но столь же безотказным.
– Готов ты был вчера, – проворчал сдерживающий улыбку Роднин, – когда вылакал пол-литра водки и завалился спать. Надо бы тебя с недельку продержать в карантине, капитан. Для профилактики.
– Не томите душу, товарищ полковник, – взмолился Бондарь. – Я столько ждал настоящего задания! Надоело дурью маяться. Работать хочу. Как прежде.
– Хм. Взять с тебя подписку, что ли?
– Дело настолько секретное?
– Подписку о том, что ты возвращаешься к нормальному режиму, – охладил пыл подчиненного Роднин. – Никаких возлияний в свободное время. Что касается курева…
– Вы хотите, чтобы я бросил курить? – ужаснулся Бондарь.
– Ты меня уж совсем за деспота держишь, капитан. Травись на здоровье…
– Спасибо.
– Но в меру, – закончил мысль Роднин. – Полпачки в день, чтобы уши не пухли. И баста. – Он выложил перед собой тощую папочку, прикрыл ее название рукой и хитро улыбнулся. – Даешь слово?
Бондарь задумчиво поскреб подбородок:
– Сначала хоть намекните, что за дело. Если опять контрабанда двадцати семи тонн обогащенного урана, то сойдемся на двадцати сигаретах в день.
– Торгуемся, значит? – усмехнулся Роднин.
– Время такое, товарищ полковник. Рыночные отношения кого угодно торговаться научат. Взять хоть Государственную Думу или Кабинет Правительства, так там с утра до вечера…
– А-атставить!
– Есть, отставить! – осекся Бондарь.
– Возможно, – понизил голос Роднин, – в этой папке хранится кончик ниточки, которая позволит нам распутать клубок самого опасного террористического заговора, который когда-либо угрожал человечеству.
«Не слишком ли сильно сказано?» – подумал Бондарь.
– Вот как? – произнес он вслух. – Кто-то собирается отпраздновать годовщину одиннадцатого сентября?
– Все может обернуться гораздо хуже, – заверил Роднин. – Если факты, изложенные здесь, – он погладил закрытую папку. – Если факты, изложенные здесь, подтвердятся, то впору бить тревогу в общепланетарном масштабе.
– В общепланетарном? – повторил Бондарь, как бы пробуя определение на вкус. Судя по скептической гримасе, оно показалось ему не слишком уместным.
– Это не преувеличение.
– Да-да, конечно, товарищ полковник.
– Речь идет, – Роднин не спеша открыл папку, – о ядерном шантаже.
– Та-ак…
Бондарь почувствовал холодок, ползущий вдоль позвоночника. К охотничьему азарту примешивался подсознательный мистический ужас, свойственный всем людям, детство которых прошло в обстановке ожидания атомной войны. В конце семидесятых она вполне могла стать реальностью, и только постепенная разрядка отношений между СССР и США свела вполне реальную угрозу к минимуму. Но новое время бросило человечеству новые вызовы. Разведывательные службы всех стран с замиранием сердца ждали дня, когда в мире объявится новая террористическая организация, располагающая самодельным или похищенным у армии ядерным оружием. Неизвестные в мешковатых одеждах с масками вместо лиц. Они запишут свой ультиматум на видеокамеру, после чего распространят кассеты по разным телекомпаниям. И тогда станет ясно, что Земля находится на грани катастрофы. Апокалипсис, описанный древними, покажется детской сказочкой.
Один подобный теракт породит цепную реакцию. Какие-нибудь неприметные серые человечки станут оставлять сумки в камерах хранения, в поездах, машинах, школах, на фабриках и стадионах, среди больших скоплений народа и вблизи от объектов стратегического значения. Бомбы с атомной начинкой станут использовать не только террористы, но и маленькие нищие государства, не говоря уже о тех, где существуют диктаторские или профашистские режимы. Вслед за шантажом и вымогательством последуют первые взрывы, а дальше пошло-поехало.
– Такие поползновения, – сказал Бондарь, – надо пресекать в корне. Давить угрозу в зародыше.
– Согласен, – кивнул Роднин.
– Ядерный шантаж, надо же, дожили… С кем мы имеем дело?
– Со многими неизвестными, капитан. Как обычно.
– Откуда у этих ублюдков ядерное оружие? – нетерпеливо спросил Бондарь. – Они создали «грязную» бомбу, о которой так долго говорили силовики?
– А зачем мараться? – задал встречный вопрос Роднин.
– Кому-то удалось умыкнуть боеголовку с военной базы?
– Опять не угадал. Скажи-ка мне, тебе доводилось слышать о потерянных Соединенными Штатами атомных бомбах?
– О потерянных атомных бомбах? – Бондарь повел головой из стороны в сторону. – Мне такое и в страшном сне не могло привидеться.
– Ну да, ты ведь поздновато родился, – сочувственно кивнул Роднин. – А в мое время америкосы постоянно что-нибудь теряли. Такие, понимаешь, рассеянные с улицы Бассейной. – Роднин добродушно хохотнул, хотя взгляд его преисполнился застарелой ненависти. – В 1956 году, например, американский бомбардировщик случайно, слышь, капитан, случайно сбросил две атомные бомбы во время проведения тренировочного полета над Средиземным морем. По-моему, даже фильм про это сняли. – Роднин потер лоб. – «День, когда всплыла рыба», кажется, так.
– Атомные взрывы в Средиземном море? – опешил Бондарь. – Это что-то новенькое.
– Бомбы были без запала. При падении могла взорваться только тротиловая начинка, а не сам плутоний. В общем, атомная бомба похожа на обычную. – Роднин изобразил руками нечто обтекаемое. – В носовой части у нее тротил, а в хвосте плутоний. Между двумя отделениями – отверстие, куда, как пробку, вставляют запал. Бомбы ударяются оземь, взрывается тротил, и от него, через запал – плутоний.
– Их нашли? – быстро спросил Бондарь.
– Неизвестно. Официальные экспедиции – нет. Но если подобные игрушки однажды попадут или уже попали в руки экстремистов, то…
Не закончив фразу, Роднин многозначительно посмотрел на Бондаря. Тот пробормотал, глядя в пустоту невидящими глазами:
– Любой специалист способен заменить отсутствующий запал взрывателем с часовым механизмом. Бомбу укладывают в кузов грузовика, отвозят в намеченное место и включают таймер.
– В пятидесятые годы итальянцы ужасно боялись, что однажды так и случится, – сказал Роднин. – Шутка у них появилась. Мол, на самом деле, последний день Помпеи был предпоследним.
– Черный юмор.
– Куда уж чернее.
– И часто такое случалось? – спросил Бондарь.
– После ЧП у берегов Сардинии с завидной регулярностью, – ответил Роднин. – В КГБ даже решили, что американцы проводят некую коварную операцию. Делают вид, что теряют бомбы, а на самом деле сбрасывают их в заранее намеченных точках. Чтобы однажды обойтись без всяких самолетов и ракетоносителей. Окружить Евразию кольцом из ядерных зарядов, а в час «Х» рвануть их одновременно. – Роднин красноречиво вскинул руки. – В стане врага паника, смятение. Эффектное начало атомной войны, а? Никто не понимает, кто и откуда наносит удары, а тем временем наносятся все новые и новые – уже с воздуха.
– Жутковатая картинка получается, – согласился Бондарь.
– К счастью, только картинка. Когда в 1958 году американский летчик уронил атомную бомбу в свою же речку Саванна, стало ясно, что это просто трагическая случайность. Америкосы тогда поголовно заболели медвежьей болезнью, все ждали, когда штат Джорджия взлетит на воздух.
– Но все это дела давно минувших дней, верно? – Бондарь вопросительно взглянул на увлекшегося начальника. – Сейчас никто не проводит тренировочные полеты с атомными бомбами на борту. Об утерянных ракетах мне тоже слышать не доводилось.
– Так-то оно так, – сказал Роднин, – да нам вроде привет из прошлого. Эхо «холодной войны». – Он мельком взглянул на первую страницу открытого дела и заговорил изменившимся, деловитым тоном. – Прошлый век, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятый год. Американский бомбардировщик, взлетевший с авианосца «Тикондерога», выронил две атомные бомбы в Японском море. Они, к счастью, не взорвались, но так и не были найдены, несмотря на проведенные поисковые операции. Где они сейчас и в каком состоянии, неизвестно.
– Японское море большое, – заметил Бондарь с притворным безразличием.
– Карту России помнишь? – так же равнодушно осведомился Роднин. – Есть такой край, Приморский называется. Он расположен в самой южной части Дальнего Востока на берегу Японского моря. По суше граничит с Китаем и Северной Кореей, по морю с ними же плюс с Японией.
– Вы хотите сказать, что бомбы упали в наших водах?
– Не хочу, капитан. Совсем не хочу. Однако приходится признать, что такое могло произойти.
– Погодите, – нахмурился Бондарь. – В шестидесятые годы наша ПВО работала как часы. Над территорией СССР птица не могла пролететь незамеченной, не то что иностранный бомбардировщик.
– Я тоже так думал, – признался Роднин. – Но, когда поступил сигнал, на всякий случай кое-что проверил. И выяснил одну любопытную деталь.
– Какую? – быстро спросил Бондарь.
– Вплоть до середины восьмидесятых годов Советский Союз, а до него дореволюционная Россия не имели четко обозначенной государственной границы с Кореей. – Отчеканив эту фразу, Роднин подался вперед, навалившись грудью на стол. – Соображаешь? Конвенция пятьдесят седьмого года не определяла, какую конкретно линию должны охранять наши пограничники, а какую – корейские. Граница между территориальными водами была условная, над Японским морем существовал ничейный коридор шириной 12 миль.
– Примерно 22 километра, – прикинул Бондарь. – Знатный коридорчик. Было где разгуляться.
– Вот американцы этим и пользовались, – подытожил Роднин. – Летали чуть ли не у нас над головами.
– С атомными бомбами. Вы сказали, поступил какой-то сигнал?
– Поступил.
– Хотелось бы ознакомиться.
– Нет ничего проще. – Роднин вытащил из папки страницу и протянул ее Бондарю. – Это распечатка электронного послания, поступившего вчера на официальный сайт нашего ведомства.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6