Остановившись у обочины, выкинул из машины труп Кащея. Дорога была пустынной, но через считанные минуты здесь появятся патрульные машины. Целая свора патрульных. Пока он разворачивался, чтобы направиться в сторону Усово, из-за поворота выскочил серый «Москвич». Хан проследил за ним взглядом. В «Москвиче» сидел только один человек, который с виду нисколько не походил на милиционера. Видимо, какой-то проезжий. Гангстер решил его проигнорировать. «Москвич», как и «Линкольн», катил по шоссе в сторону Усово.
Резидент чувствовал, что Джерри Хан может уйти. В иные моменты русская милиция бывает очень нерасторопной. Надо задержать его до прибытия блюстителей порядка. Преподнести им гангстера, что называется, на блюдечке.
Но резидент явно переоценил свои возможности. Пользуясь тем, что его «Москвич» шел впереди, он притормозил, загораживая «Линкольну» дорогу, и Хан сразу насторожился. Значит, в «Москвиче» все-таки мент! Из-под переднего бампера «Линкольна» выдвинулся ствол гранатомета. Зажегся экран с перекрестием прицела. Но стрелять пока нельзя. «Линкольн» идет за «Москвичом» почти впритык. Разлетающиеся обломки жертвы могут прикончить и самого охотника. Перед выстрелом надо отдалиться хотя бы метров на двадцать…
Хан надавил на тормоз. Расстояние между ним . и «Москвичом» стало увеличиваться. Он скосил глаза на экран и начал поворачивать рукоятку настройки. Перекрестие поползло по экрану, ловя «Москвич».
В эту минуту Липке, дернув рычаг, выплеснул на асфальт содержимое баков, установленных в багажнике. Огромное масляное пятно сделало шоссе скользким как лед. На этом строился весь расчет резидента. Въехав в пятно, «Линкольн» должен потерять управление и скатиться в кювет, в худшем случае — перевернуться или врезаться в дерево.
Гангстер уже собирался послать в «Москвич» снаряд, как вдруг почувствовал, что его машину начинает заносить. Он обеими руками вцепился в руль, но «Линкольн» не слушался управления, продолжая идти юзом. Его шины беззвучно скользнули по маслу…
Машину гангстера круто разворачивало, а когда она миновала участок шоссе, залитый маслом, то оказалась повернутой к «Москвичу» задом! Ее повернуло на сто восемьдесят градусов!
Хан мысленно поблагодарил Бога за то, что он остался на шоссе, а не съехал в придорожный овраг. Если бы масло пролилось на повороте, то он точно слетел бы с дороги. Он ткнул пальцем в кнопку. Выдвинутый ствол втянулся под передний бампер, и одновременно из-под заднего бампера начал автоматически выдвигаться второй гранатомет. Спустя несколько секунд «Москвич» оказался в его прицеле.
Липке заметил гранатомет слишком поздно. В последнее мгновение он попытался выскочить из машины, но не успел. Снаряд разнес «Москвич» на куски. Уже почти выпрыгнувшего из машины оглоушенного резидента вместе с обломками швырнуло на обочину. У него оторвало обе ноги и искромсало все тело, но он какое-то время еще жил, даже пытался бороться с охватившим его пламенем. Он скатился в овраг, в котором осталось немного влаги после недавних дождей.
В воде горящая одежда зашипела. Несколько раз резидент дернулся, голова его приподнялась над поверхностью гниющей жижи, потом он откинулся навзничь и затих навсегда.
Услышав гул отъезжающей машины, Алексей решился подобраться к открытой двери и выглянуть. В траве возле джипа лежали три трупа. Из пробитых голов сочилась кровь. Его замутило. Он глубоко вдохнул и отшатнулся от двери.
— Что там? — пролепетала Вика. — Они все мертвые, да?
Алексей кивнул. При всем желании он не мог ей ответить: его рот был залеплен скотчем.
Подозрительных звуков снаружи как будто не доносилось, и спустя какое-то время Петров снова рискнул высунуться. Поблизости стояла пустая милицейская машина. Голубой «Линкольн» куда-то пропал.
Алексей посмотрел на жену и мотнул головой в сторону раскрытой двери.
— Нет! — взвизгнула Вика. — Я боюсь! Лучше дождемся милиции!
Алексей вытаращил на нее глаза и громко замычал, весь побагровев. Он кричал ей, что она дождется не милиции, а бандитов. Да и с милицией им тоже связываться нельзя. Надо сваливать, и быстро! Он придвинулся к ней почти вплотную и сильно толкнул плечом. Потом снова мотнул головой на дверь.
— Нас могут застрелить… — всхлипывала она, выбираясь за ним из джипа.
У обоих были связаны руки и ноги, двигаться приходилось маленькими шажками или прыгая, наподобие бега в мешках. У Вики было то преимущество, что ей успели разлепить рот. Она вовсю пользовалась этим, скуля и обвиняя мужа. Алексею оставалось хранить молчание. Лишь иногда он возмущенно мычал в ответ. Через каждые два метра кто-нибудь из них падал и потом несколько минут поднимался.
Они облегченно вздохнули, только когда покинули опасную поляну и вошли в тень деревьев. Вика уселась под березой, заявив, что ей надо передохнуть. Вспотевший муж свалился рядом, однако через минуту поднялся и энергичным кивком потребовал продолжать путь.
— У меня руки болят, — заплакала Вика.
Алексей глядел на нее умоляюще и мычал только три слова: бандиты, милиция, дура. Они двинулись дальше и за четверть часа одолели еще тридцать метров.
Где-то вдалеке пронзительно загудела электричка. В небе реял вертолет. Добравшись до кладбищенского забора, беглецы скатились в ручей и долго карабкались на крутой противоположный склон. Ленты скотча на их ногах в результате непрерывных деформирующих усилий несколько растянулись, позволив шагать свободнее. Они снова вышли к забору, и тут Алексей обнаружил торчащий из досок острый конец гвоздя. Это было то, что нужно. Им можно пропороть скотч, который стягивал руки…
«Линкольн» на полной скорости мчался по шоссе. Летевший над ним вертолет иногда исчезал за деревьями, но неизменно возвращался. Нажатием на кнопку Джерри Хан привел в действие механизм портативной зенитной установки. Наружная поверхность крыши «Линкольна» сдвинулась в сторону, и из-под нее начал подниматься ствол. С минуту Хан ловил на экране локатора металлическую птицу, для чего ему пришлось резко сбавить скорость. Когда вертолет попал в перекрестие, он нажал на пуск. «Линкольн» встряхнуло, но машина продолжала мчаться вперед.
Реактивный радиоуправляемый снаряд попал в цель. На несколько мгновений в небе, на месте вертолета, завис огненный сгусток, от которого во все стороны разлетались обломки. И только потом прогрохотал взрыв…
Сержант с гаишного «уазика», стоявшего за кустами у обочины, не поверил глазам. Он в панике схватился за рацию…
Подъехавшее к кладбищу милицейское начальство пребывало в полной растерянности. О взрыве вертолета сообщили сразу двое патрульных, а сообщение третьего — о том, что вертолет подбили с проезжающей машины, — выглядело фантастикой. Еще через несколько минут поступили сведения о двух уничтоженных на шоссе легковых автомобилях. Характер обломков свидетельствовал о том, что их взорвали снарядами большой мощности. А вскоре по рации передали, что взорвалась еще одна милицейская машина, пытавшаяся преследовать «Линкольн» по шоссе в районе деревни Синюхино.
Дело принимало нешуточный оборот. Майор, руководивший бригадой омоновцев, связался с Одинцовским РОВД. Ближайшие отделения милиции и воинские части получили срочный приказ включиться в поимку преступника. Было поставлено в известность и руководство МВД Московской области. А спустя несколько минут поступила негласная установка из Москвы, от ФСБ: попытаться взять живым хотя бы кого-нибудь из экипажа голубого «Линкольна».
Прошло уже три минуты после того, как обломки взорванного милицейского «форда» остались за поворотом, а новые преследователи все не показывались. Похоже, блюстители порядка поняли, что связываться с «Линкольном» опасно. Зато в небе барражировало сразу два вертолета. Этим, как видно, урок впрок не пошел.
Хан прибавил скорость. Милиция наверняка попытается перекрыть шоссе. Судя по карте, впереди оно расходилось на две ветки, а значит, ждать его должны на развилке.
Гангстер уже не убирал из-под переднего бампера ствол гранатомета. Он так и мчался с пушкой на-перевес, готовый испепелить любого, кто встретится на его пути. Он уже прикинул возможный маршрут: в тридцати километрах есть мост, под которым проходят поезда. С моста можно будет спрыгнуть на крышу вагона. А пока надо уничтожить вертолеты. Они следят за ним.
Снова из-под отодвинувшейся крыши поднялась зенитка, и через минуту одна из «птичек» разлетелась вдребезги. Впереди показалась развилка. Шоссе перед ней перегораживали две милицейские машины. Свернуть было невозможно: цементные ограждения и деревья. Хан выстрелил по правой машине. В воздух взвился столб огня, разлетающиеся осколки ударили по крыльям и лобовому стеклу «Линкольна». Бронированная машина гангстера выдержала удары и продолжала нестись вперед. Протаранив горящий остов милицейской легковушки, она прорвалась сквозь образовавшуюся брешь, но ее передний бампер оказался смят, а находившийся под ним гранатомет выведен из строя.
Удар, потрясший «Линкольн», сказался и на зенитной установке, точнее — на управлявшей ею электронике. В этом Хан убедился через минуту, когда выстрелил по второму вертолету. Один снаряд прошел мимо цели, другой задел только хвост летающей машины. Но и этого оказалось-достаточно, чтобы нейтрализовать ее. Оставляя за собой полосу черного дыма, вертолет круто пошел вниз.
Шоссе пересекалось с железной дорогой. К переезду, свистя, на полной скорости приближалась электричка. Хан прикинул: если поддать газу, то можно проскочить, а дальше шоссе свободно.
Но неожиданно на подъезде к рельсам перед ним очутился какой-то «жигуленок». За рулем никого не было. Машину выкатили блюстители порядка в последней надежде хоть как-то его задержать. Гангстер взял влево, но все же ударился боком о «жигуль». «Линкольн» занесло, он на скорости вылетел на рельсы и перевернулся. Электричка, только в последние секунды начавшая тормозить, с силой ударилась об него.
Яростная вспышка на миг ослепила свидетелей ужасающего зрелища — это взлетели на воздух снаряды, которыми был напичкан «Линкольн». Взрыв был настолько мощным, что лобовой вагон приподняло и отбросило в сторону, а за ним, по принципу падающего домино, начали ударяться друг о друга и с шумом заваливаться остальные вагоны. Потерявший управление вертолет рухнул почти в эпицентр катастрофы. Его обломки, вместе с обломками «Линкольна» и электрички, стремительно охватило пламя.
Эпилог
Илья Ерохин, молодой человек двадцати двух лет, сидел, раздетый по пояс, на складном стульчике перед двумя столами и обмахивался газетой. Палящее солнце висело в самом зените, заливая просторную и немноголюдную в эти полуденные часы Университетскую площадь, выгоревшую зелень деревьев, серый асфальт и длинную вереницу столов, уставленных сувенирами. Илья торговал лаковыми шкатулками и стеклянными пепельницами. С самого утра сегодня торговля не шла. Иностранцы подъезжали редко, а, кроме них, такой товар никто не возьмет. Не лучше обстояли дела и у соседей. Только и оставалось, что загорать. Невдалеке несколько парней, пока не было покупателей, гоняли мяч.
Оживление наступило, когда подъехал автобус с японцами. Они переходили от стола к столу, вежливо улыбались и разглядывали сувениры. Илья встал со стульчика.
— Вот, пожалуйста… — Он показал на свой товар. — Нигде больше не купите таких…
Японцы кланялись, фотографировали Илью, но ничего не приобрели. Оглядев с высоты Воробьевых гор панораму Москвы, они вернулись в автобус, а Илья, вздохнув, снова уселся. Не идет торговля!
— Слышь, командир, — услышал он хриплый голос.
Высокий небритый мужик неопределенных лет остановился перед его столами.
— Чего тебе? — буркнул Илья.
В ношеном пиджаке поверх грязной рубахи, взъерошенный, с огромным синяком под глазом, заметно поддатый, незнакомец явно не относился к числу покупателей. Илья даже через стол почувствовал исходивший от него запах перегара.
— Купи яичко хрустальное, недорого отдам. — И незнакомец вынул из кармана штанов мелко ограненный прозрачный камень, засверкавший на солнце.
Ерохин так и вперился глазами в вещицу, но в следующую секунду снова принял лениво-безразличный вид, стараясь не показать свою заинтересованность.
— Плохо торговля идет, покупателей нет, — сказал он нарочито расслабленным голосом и протянул руку. — Дай глянуть.
Бухарик передал ему изделие.
— Ну и сколько ты хочешь?
— Не знаю, командир. Решай сам.
Странно, но «яйцо» почти не нагрелось в запотевшей руке Ильи. От его радужных граней исходил холодок.
— Двадцать баксов, — сказал Ерохин. Рот с заячьей губой растянулся в хитроватой улыбке.
— Обижаешь, командир! Ты на вещь посмотри, как сделана.
— Сейчас не пасха, чтоб яйца брали. Я и так ими затоварился.
— Но у тебя такого нет. Вишь, как оно огранено… Сверкает!
— Ладно, мужик, давай короче. Сколько ты хочешь?
— Если в долларах, то… — Заливако помялся. — Пятьдесят долларов, и разойдемся.
— Ты что, мужик, охренел? Двадцать пять, больше не могу.
— Ладно! — Алкаш махнул рукой. — Ни тебе, ни мне. Тридцать пять.
Илья отрицательно покачал головой и сделал жест, как будто намеревался вернуть изделие. Однако в последний момент он зажал его в кулаке.
Конечно, торговец не собирался выпускать из рук товар, на котором можно хорошо заработать!
— Двадцать пять, — настаивал он.
— Тридцать, командир!
— Дороже четвертака оно не стоит. — Илья осмотрел «яйцо». — Вон, и царапины есть…
— Где? — возмущенно прогудел Заливако. — Нет на нем никаких царапин!
— Лады, тридцать баксов. — Ерохин поставил вещицу на хрустальную пепельницу и отсчитал бу-харику деньги.
Тот взял их и нетвердой походкой направился к троллейбусной остановке, где его дожидались два таких же сумрачных субъекта. Торговец подумал мельком, что надо бы сказать алкашу, чтоб еще приносил, если у него будут, но тут его мысли перебили два подъехавших автобуса, из которых вывалила толпа туристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31