— Я же должна была ключ бабе Шуре оставить, но из-за всей этой катавасии — позабыла… Теперь Валечка в квартиру попасть не может!На самом деле ключ-то она отдала, но теперь после всех своих приключений на лестнице и откровений, услышанных в 36-й квартире, позабыла об этом. Память-то девичья…Ваня, испустив вздох облегчения, отпер дверь. Действительно, за порогом скромненько стоял Валентин. А рядом с ним пританцовывал Рекс, который уже не гавкал, а радостно вилял хвостом.— Извините, ради бога, — произнес он, по-восточному приложив руку к груди, — я волновался… А ключ у меня. Вы, Лена, отдали его Александре Семеновне, только забыли, наверно.— Во голова дырявая! — расхохоталась Лена, и Ваня с Машей тоже рассмеялись, правда, немного нервным смехом.Еще раз поблагодарив Тюриных за чай и гостеприимство, Лена вышла на лестничную площадку.— Вы знаете, Лена, — предупредил Валентин, — там, немного ниже — очень страшно. Кровью все забрызгано. Говорят, какой-то бандит сам себя гранатой взорвал, чтоб милиционерам не сдаваться. Ужас какой, а?— Ничего, — ответила Лена, — я отвернусь, если уж очень страшно будет.Ив компании с Валентином и Рексом она стала спускаться по лестнице.— Вы как меня нашли? — полюбопытствовала Лена.— Рекс привел, — улыбнулся ташкентский гость. — У него чутье, как у овчарки, клянусь! Вы сильно испугались, да?— Да, пожалуй, нет, скорее обалдела от неожиданности и оглохла чуточку. Как грохнет! Спасибо, Ваня с Машей меня впустили, валерьянки дали, чаем напоили…— А я очень напугался, — признался Валентин. — На работу устроился, вроде все ништяк. Потом к бабушке в больницу съездил — и у нее тоже порадовался. Повеселела, говорит, что скоро ходить разрешат, очень обрадовалась, что вы снова появились. В общем, возвращаюсь в хорошем настроении, а тут менты, «Скорая», в подъезд не пускают… Вот здесь отвернитесь, очень страшно. Лучше налево смотрите.На лестничном марше, ведущем с четвертого этажа на площадку между четвертым и пятым, а также на самой этой площадке, с точки зрения Лены, которая много чего повидала, ничего особо страшного не было. Только уж очень мерзко кровью пахло. Ошметки бордово-багровые кое-где к стенам прилипли. А пятен и лужиц, высохших совсем или затянувшихся поверху тонкой морщинистой пленочкой, и вовсе не счесть было. Стекло из окна межэтажной площадки, конечно, вылетело, осколки гранаты пощербатили штукатурку стен и потолка, ну и в том месте, где взрыв произошел, на стене и ступенях разметались черные языки копоти. На ступенях же сохранился обведенный мелом контур тела, которое несколько часов назад лежало тут, скорчившись… Это был пятый человек в здешнем городе, погибший от рук Лены. Не считая Шипова, конечно.— Сейчас еще ничего, более-менее, — произнес Валентин. — Наверно, если б я знал, что тут увижу, — не стал бы. просить ментов, чтоб они меня пропустили. Тем более что у меня еще и паспорт узбекский! Могли бы забрать, наверно, честное слово! В России, наверно, думают, будто в Узбекистане одни наркоторговцы живут, честное слово! Хорошо еще, что среди милиционеров оказался одноклассник моего отца. Сразу меня узнал: «Ты что, Сергея Кузовлева сын? К бабушке приехал?» А мне неудобно так — я этого дядьку не знаю совсем, в глаза не видел. «Да», — отвечаю, а он говорит: «Когда мы с твоим отцом в училище поступали — он точно такой же был! Как две капли воды!» Его Воробьев зовут, Михаил Петрович. Вот он меня и проводил наверх, до двери… Куда ногу ставить указывал, чтоб я лишних следов не натоптал. Вот страшно было! Участкового выносили с капельницей и с маской — еле живой был, а убитые все еще лежали. И люди, и собака. Около квартиры Бурмистровых. Они сами пьяные в дымину были, ничего не соображали даже, но их все равно забрали, до выяснения… Потому что бандиты эти у них ночевали… А к нам, на третий этаж, сверху кровь капала! От того, что взорвался. Этого я не видел, но говорят, ему всю голову разнесло, потому что он гранату к голове приложил. И еще у него рука оторвана была…— Да, жутковато! — согласилась Лена, думая о том, как же так могло получиться. Не иначе, тот, что потом без головы остался, увидел, как граната падает, перехватил ее в воздухе и хотел бросить в ментов, но какой-нибудь секунды не хватило… Ох, и повезло же вам, гражданка Павленко!— Когда меня Михаил Петрович до третьего этажа провел, я Семеновне позвонил. Она долго не открывала, даже когда Воробьев сказал: «Откройте, милиция!» Только когда мой голос услышала — отперла. Рекса отдала, ключ, я зашел в квартиру. Вижу, все нормально. Ну а потом соседка из тридцать первой, Галина, появилась. «Как, — спрашивает, — твоя гостья себя чувствует?» А я сказал, что она вроде бы раньше до всех этих дел уехала. «Как же, — говорит, — она уехала, если она как раз на площадке была, когда стрельба началась! Мы вместе с ней и Семеновной стояли. Как стали бахать, так сразу все врассыпную кинулись, по квартирам!» Тут я подумал: как же вы могли в квартиру зайти, если ключ Семеновне отдали? Пошел опять к бабе Шуре, а она говорит, что вы куда-то наверх побежали. Ну, тут я совсем напугался…— Думали, что я тоже взорвалась? — усмехнулась Лена. Почему-то этот паренек ей все больше и больше нравился.— Мало ли что могло случиться?! Я про самое плохое даже думать не хотел. Я боялся, что вас задержали ни за что ни про что… Вы ведь тоже нездешняя, могли к паспорту придраться, заподозрить; что вы с теми бандитами в одной компании были. В общем, я у Воробьева спросил, не встречалась ли ему тут девушка. Ну, описал ему вас. А он достал какую-то картинку, фоторобот на преступницу какую-то, и говорит: «Не эта, случайно?» Прическа там, конечно, немного похожа, но в остальном — ни капли сходства. «Нет, — говорю. — то, что вы мне показали — это бандитка какая-то. А та, которую я ищу, добрая, хорошая, она мою бабушку от верной смерти спасла — не дала замерзнуть на улице…» Тогда Воробьев сказал: «Нет, Валя, не видел я тут ни такой, как на роботе, ни доброй-хорошей. А насчет той, первой, запомни: это страшная девка. Она взрыв на Коммунистической улице устроила. Если не дай бог увидишь— позвони мне. Ну а добрая-хорошая, наверно, напугавшись, к кому-то постучала. Пройдись по лестнице, тем более что мы уже закончили, поспрашивай». Я ради смеха сказал: «Рекс, ищи Лену!», а он меня и потянул наверх. И ведь точно привел, смотри-ка! А еще говорят, что дворняги глупые…Они дошли до третьего этажа, Валентин открыл квартиру и, пропустив Лену вперед, захлопнул дверь.— Есть хочу ужас как! — объявил Кузовлев. — Вроде столько неаппетитного увидел, а аппетит не отбило. Обед буду делать. Плов настоящий. Даже казанок с круглым донцем купил для этого, маленький, конечно, но на двоих хватит. На первое шурпу из бараньих костей сварю — это вообще просто. А на третье — компот будет.— Тебе помочь? — спросила Лена. Она решила, что самое оно перейти с «вы» на «ты».— Ну где это видано, чтоб гости для хозяев готовили? — сказал Валентин и тоже перешел на «ты». — Нет, ты лучше посиди, отдохни, я сам все сделаю.Но Лена все-таки добилась права участвовать в готовке. На подхвате, конечно. То есть перебирала и мыла рис, резала овощи и мясо, а у плиты священнодействовал исключительно Валентин. Разговор в это время в основном шел о кулинарии, в которой Лена, как известно, понимала почти столько же, сколько в микробиологии и молекулярной генетике. Однако если две последние сферы человеческой деятельности ее мало привлекали и даже после разговора с супругами Тюриными особо не заинтересовали, то научиться готовить она всегда мечтала. Но, увы, пока у нее не было случая как следует попрактиковаться в приготовлении блюд более сложных, чем пакетные супы, яичница или картошка с тушенкой. Да и в теории «госпожа Павленко» была не сильна. Во всяком случае, Лена с удовольствием слушала, когда Валентин со знанием дела объяснял ей, как готовятся пловы из баранины, из курицы, из индейки и даже из морских мидий, чем плов по-гурийски отличается от гу-рьевской каши (заодно пришлось объяснять малограмотной, что Гурия в Грузии находится, а Гурьев — в Казахстане), в каких случаях в плов добавляют кишмиш, а в каких — чернослив или курагу. Познания «узбекскоподданного» так удивили Лену, что она задала вполне закономерный вопрос:— Слушай, ты тут говорил, будто уже на работу устроился? Поваром, наверно?— Нет, — покачал головой Валентин, — водителем, на грузовик. Уже завтра в Москву поеду с напарником на «КамАЗе».— Значит, к вечеру уже в Москве будешь?— Мы не с утра поедем, а в ночь. Там будем утром, разгрузимся, покушаем — и сразу обратно. Так что послезавтра вечером сюда вернусь.— Не страшно ночью ехать?— Мы же вдвоем. А потом, напарник говорил, что ночью ехать спокойнее. Движение меньше.— А говорят, тут по ночам на дорогах банды шастают… — Лена припомнила свою вчерашнюю ночную встречу со стрельбой и автогонкой.— Ерунда это, — улыбнулся Валентин. — Бабушка, когда я вчера к ней ездил и сказал, что скорее всего дальнобойщиком устроюсь, заволновалась. Мол, бандиты на них нападают, убивают и груз увозят. Так я сегодня поинтересовался у напарника, как насчет этого дела. Он мне и сказал, что у бабушки, как говорится, устаревшие данные. Это лет пять назад, дескать, была такая беспредельная контора. А сейчас ее нет, пахана ихнего убили, и теперь другие бандюки под контроль дорогу взяли. Короче, теперь все местные фирмачи, которые по этой дороге товар возят, им понемногу отстегивают, и их машины никто не трогает. Напарник даже сказал, будто у бандитов что-то типа патруля имеется, который смотрит, чтоб никакие залетные тут не появлялись.— Ну, так здешние, наверно, только тут, в области, хозяева, — предположила Лена. — А дальше, к Москве, уже другие бандиты орудуют?— Напарник говорил, что до самой Москвы все оплачено. Так что, я думаю, там все банды между собой договорились и распределили, кому сколько получать. По километражу небось, — хмыкнул Валентин. — Но нас, водителей, это не касается. Это хозяйские проблемы.Лена подумала: а не махнуть ли ей в столицу? Хотя, конечно, ее дожидаются в другом городе и, возможно, уже собираются искать. Но она уже давно поняла, что в исходном пункте нынешней «командировки» ее скорее всего ничего хорошего не ждет. Оставаться здесь — стремно, шесть жмуров за спиной и еще много всякого такого. А Москва, как известно, большая. Спрятаться там, наверно, полегче. Правда, где именно — Лена толком не знала. Кроме того, чем она там будет заниматься и на что существовать, тоже пока неясно было. Кое-какие деньги у нее, конечно, имелись, но надолго их явно не хватило бы. Опять же, проезд на поезде нынче совсем недешев. Если б удалось сэкономить на этом, то триста-четыреста рублей не показались бы Лене лишними… Хрен с ними, с принципами: Лена была готова на этот случай даже «плечевую девушку» изобразить, лишь бы довезли бесплатно. Правда, Валентин, возможно, и вовсе ничего за проезд не потребовал бы, он, судя по своему ночному поведению, парень скромный и не приставучий. Но у него напарник есть, видимо, мужик опытный, сведущий в здешних делах, даже темных. Навряд ли этот тип окажется таким же скромником и бессребреником. Скажет: «Гони бабки, иначе хрен уедешь!» Да еще и потребует, чтоб Вальку несчастного с машины сняли за то, что какую-то левую пассажирку на хозяйский грузовик посадил. — Тем более в первый же рабочий день, еще не прописавшись как следует, можно сказать. Конечно, может такой и на Лен-кину натуру польститься, но нынче не лето, не уйдешь с ним в кустики. Стало быть, придется в кабине, рядом с этим скромненьким Валечкой, который рулить будет, заниматься гадостями всякими. Запросто парень может в кювет слететь! Да и стыдобища получится несусветная… Ну, наконец, фиг его знает, как в здешних краях эти самые «плечевые» курвы работают. Хорошо, если сами по себе, тогда проблем не будет. Однако если Валькин напарник не врет, эту дорогу бандюганы контролируют. Стало быть, возможно, и этот вид «сервисных услуг» тоже. То есть небось взяли всех блядей на учет, распределили по участкам-«плечам», установили норму дневного обслуживания, таксу, а исходя из них — постоянную сумму отстежки. Наверно, это и для бандитов выгодно, и для баб, потому что за переработку на личный карман они их вряд ли будут ругать, если плановый доход получен. Но вот постороннюю, «непрописанную», которая у здешних красавиц собралась хлеб отбивать, да еще и «профсоюзные взносы» платить не стала, могут крепко наказать.Лена уже совсем было отказалась от мысли напроситься Валентину в попутчицы, когда он неожиданно предложил, будто мысли ее прочитал:— Мне бабушка сказала, что вы в Москве учитесь? — правда, при этом почему-то опять на «вы» перешел.Честно сказать, Лена малость позабыла, что она там наболтала Анне Петровне за период краткого знакомства, но все-таки утвердительно кивнула.— Может, поедете с нами? Намного быстрее, чем поездом получится!— А по деньгам? — на сей раз Лена не стала жеманиться.— Да бесплатно довезем, чего там! Скажу, что вы моя сестра. Мы оба чернявые, возможно, поверит Степаныч…— Степаныч, надо думать, это напарник?— Ну! Он классный мужик, между прочим.— А если не поверит? Допустим, паспорт показать заставит? Фамилии-отчества разные. Это, кстати, и вариант с «женой» отметает. Штампа о регистрации брака нет.— Ну… Тогда скажу, что вы-моя невеста… Лена чуточку подумала. Невеста— это клево. Но все-таки не стоит показывать Вале, будто она сразу же ухватилась за эту идею. Надо было поломаться малость.— Но ведь-вы же еще только через сутки поедете, даже больше. А на поезде я могу уже сегодня уехать, и завтра быть в Москве, — заметила Лена, снова обозвав Валентина на «вы». — И комфорта в машине никакого, тем более втроем в одной кабине…— Но за поезд вы почти четыреста рублей заплатите, а тут — ни копейки…— подвел экономический базис Валентин.— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — недоверчиво процитировала Лена циничную мудрость рыночни-ков. — Я вас еще плохо знаю, Валентин, а Степаныча вообще в глаза не видела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64