купить мебель для ванной недорого 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Мне удалось утвердить в дипломатии новый термин — многополюсный мир. Отношения с Японией, Индией, Южной Кореей, другими азиатскими странами были подняты на новую высоту. Особенно я рад созданию очень доверительного тона в отношениях с нашими китайскими друзьями.
С другой стороны, события последнего, 1999 года в Югославии и на Кавказе увели отношения России и Запада не в ту сторону, в какую бы нам хотелось. К сожалению, это — объективная реальность, с ней ничего не поделаешь.
И все-таки наши отношения за все эти годы успели стать принципиально другими.
Мы не собираемся состязаться в военном могуществе. Не будем держать огромную армию за пределами страны. Не станем строить свою дипломатию на силе.
Россия постепенно становится частью объединённой Европы. Об этом говорит все: политика, экономика, повседневная жизнь людей. Мы сейчас уже составная часть общеевропейского рынка, общеевропейского дома. Мы зависим от его атмосферы, живём в ней — все совсем иначе, чем это было всего 10 лет назад.
Но у этого процесса есть и серьёзные оппоненты. Есть они и у нас в России, и в США, и в Европе. Североатлантическая стратегия НАТО, то есть превращение блока в инструмент политического давления, пока игнорирует национальные интересы России.
К сожалению, эту проблему решать уже не мне, я оставляю её новому российскому лидеру.
Решать её можно по-разному. Можно было бы интегрироваться в НАТО, вписаться в европейскую безопасность как равноправный партнёр. Но в НАТО нас не ждут. В ближайшие годы этот путь вряд ли станет реальным.
Второй путь — строительство новой мощной оборонительной системы. Уже на своих границах. В перспективе — на военных базах стран СНГ, которые придётся брать в дорогую аренду. Но на этом пути есть одна серьёзная проблема — позиция бывших советских республик. Их сейчас пытаются во что бы то ни стало отрезать от России, от её влияния. В том числе и с помощью особых отношений с НАТО. Между тем миллионы граждан этих стран работают и живут сейчас в России. Экономика ближнего зарубежья получает от нас постоянную подпитку в виде товарного рынка, энергоносителей, налоговых и таможенных льгот. Такой двойной стандарт по отношению к нам абсолютно недопустим.
Возможно, оба варианта могут оказаться не взаимоисключающими. Но нащупать свой точный путь можно только в постоянном политическом диалоге, а не в изоляции. Изоляции нельзя допускать ни в коем случае.
…Я вынул из нагрудного кармана пиджака уже ненужный текст выступления. Самолёт снижается, берет курс на «Внуково». Вот и все.
Кончилось. Да, немножко грустно.
…Но я верю, что Путин не потеряет главного ориентира России — уникальность её роли в мире и вместе с тем полная интеграция в мировое сообщество.
Видит Бог, я этот ориентир никогда не терял.
ПАРТИЯ ЦЕНТРА — «ЕДИНСТВО»
После того как Владимир Путин был назначен исполняющим обязанности премьер-министра, а затем утверждён Думой на этом посту, я стал искать решение следующей политической задачи — победы на выборах.
Да, рейтинг Путина непрерывно рос. Но после парламентских выборов, на которых политологи прочили успех партии коммунистов и блоку Лужкова-Примакова «Отечество — Вся Россия», ситуация могла измениться.
Не имея на этих думских выборах близкой себе по духу, по-настоящему центристской, консервативной партии, Владимир Путин рисковал дать своим соперникам огромную фору. Любой успех сильно «накачивает», усиливает участника предвыборной гонки, тем более такой крупный, как успех на выборах в Думу.
…Но даже если парламентские выборы и не смогли бы сильно повлиять на исход президентских, что с того? Разве сможет новый президент нормально работать с Думой, строить нормальную экономическую политику, если ему по-прежнему будет противостоять оголтело ожесточённый парламент? А судя по дикой информационной кампании последних месяцев, кампании, в которой наши оппоненты прибегали к самым запрещённым приёмам, это будет именно так.
…Нет, в Думе у будущего президента должна быть наконец настоящая поддержка. Иначе Путину придётся мучиться, как мне, долгие годы. Нормальную страну без нормальных законов не построишь.
Значит, нужна партия.
Как писали газеты, которые поддерживали Лужкова и Примакова, «очередная партия власти». Да, действительно, очередная…
На первых выборах в Думу в 1993 году интересы президента представляла партия «Выбор России», организованная Егором Гайдаром и его сторонниками, демократами «первого призыва». Что казалось вполне логичным на волне событий октября 93-го, жёстких антикоммунистических настроений, связанных с неудавшимся путчем. Но как идеология власти антикоммунизм уже исчерпал себя. Людям нужен был какой-то позитив, надёжность. Увы, гайдаровские реформы были крайне непопулярны, а самое главное — Егор Тимурович не был похож на харизматического лидера. Это понимали все. И тем не менее другой партии, на которую мог бы опираться президент, у нас тогда не было.
В 1995 году новую «партию власти» возглавил Виктор Черномырдин. Её новизна была именно в ставке на центризм, на умеренно-либеральную идеологию, на приоритеты государства. «Государственная» партия, «Наш дом — Россия», конечно, опиралась на государственных людей: крупных хозяйственников, губернаторов, чиновников. И это был явный, очевидный прокол. Такой тонкий политический инструмент, как партия, призванная отражать интересы больших социальных групп, не может настолько в лоб строиться на властной вертикали. Партия премьера Черномырдина, как и партия Гайдара в 93-м году, оказалась в парламенте в явном меньшинстве. Это было очень плохо и для авторитета власти, и для экономики, и для всей системы гражданского общества. Вместо политического диалога мы имели все эти годы яростную борьбу красной Думы — с президентом.
… Оглядываясь назад, я думаю, что в этих неудачах были виноваты не конкретные лидеры или обстоятельства, не политическая конъюнктура тех дней. Вернее, не только это. Но… и я, моё отношение к Думе. Теоретически я понимал, что парламент — важнейший инструмент демократии. Но практически, уже начиная с горбачевского съезда народных депутатов 1989 года, на всех этих бесконечных заседаниях я видел рядом с собой сплошных коммунистов, видел все те же до боли знакомые лица, видел очевидную, ничем не скрываемую (даже ради приличия) ненависть к реформам и переменам. Отношение к нашему парламенту как к чему-то априорно коммунистическому никогда не покидало меня.
Я считал, что двигать реформы вперёд можно и так, с помощью политической воли. Но год за годом убеждался в том, что эта Дума, вызывающая в обществе только смех, смешанный с тоской, умудряется при этом жёстко и негативно влиять на положение в стране. Не были приняты крайне важные для страны, фундаментальные для развития экономики законы и тем самым заблокированы важнейшие решения правительства. Нереальный бюджет, составленный депутатами, каждый год тяжким грузом висел на экономике.
Словом, я обязан был исправить эту тотальную ошибку. Хотя бы в самом конце моего второго президентского срока.
… Для начала я попросил своих помощников заказать социологический опрос: кому люди доверяют у себя в регионах? Кто там является лидером, какие политики или общественные деятели пользуются в своих областях, краях, республиках высоким моральным авторитетом? Кого, грубо говоря, любят или считают просто хорошим, порядочным человеком? Не из московского бомонда, а именно из своих, из местных.
Социологи ответили, что, наверное, такого опроса провести нельзя, любовь и порядочность трудно измерить в цифрах, но лидеров доверия они постараются определить.
Вот тут-то и выяснилась интересная вещь: во многих регионах действительно были (и есть) свои герои, очень популярные, которые там пользовались огромным авторитетом и в то же время были достаточно известны всей стране. Но самое главное — это были люди абсолютно «чистые» в политическом плане.
Например, в Калмыкии таким человеком оказалась ведущая программы новостей на первом канале, очень симпатичная и милая молодая женщина, Александра Буратаева. В Новосибирске — легендарный спортсмен, многократный победитель чемпионатов мира и Олимпиад, борец Александр Карелин.
И я подумал: а ведь люди действительно устали от одних и тех же лиц, от профессиональных политиков! Люди, заработавшие свой общественный авторитет не в политике, но идущие в неё, чтобы защитить интересы своих земляков, имеют огромный шанс. Это как бы защитный слой, спрятанная глубоко в душе надежда России.
Идея «Единства» родилась, конечно, далеко не сразу. В её разработке принимали участие многие люди. И моя предвыборная команда 96-го года, и аналитики из команды Путина.
А на этапе реализации идеи в неё включился прежде всего Сергей Шойгу. Найти лидера, человека, который возглавит движение, было самым сложным. Министр по чрезвычайным ситуациям, принимавший участие в спасении людей во время катастроф, наводнений, землетрясений, Сергей Кожугетович из всего нашего списка «российских надежд» был самым звёздным и самым знаменитым. Но обращаться к нему долгое время не решались: он возглавлял очень сложное министерство, был очень занят на работе и очень любил своё дело. В политику идти совершенно не хотел.
Но вот что такое командная игра. Когда Сергей Шойгу принял решение, возглавил движение, он бросился в политический водоворот со всей своей страстью, отчаянно, искренне. Теперь уже он сам загорелся идеей: создать новую партию центра, не «партию власти» в прежнем понимании, то есть партию начальников, руководителей, а партию «аполитичных» людей, которые все же идут в политику, чтобы приблизить её к интересам простых смертных, сделать её морально чище, прозрачнее, понятнее.
Вторым номером «Единства» стал Карелин. Третьим — бывший следователь, генерал милиции Александр Гуров, когда-то, ещё в 80-е годы, первым заговоривший об организованной преступности, о наступлении мафии на страну.
Мужественный Шойгу, спасатель, по-настоящему романтичная фигура, которая воплотила в себе весь идеализм нового поколения. Он должен был привлечь к себе молодёжь и женщин. Карелин — тот рассчитывал на поддержку всего мужского населения. Гуров — говорил на языке, близком и понятном людям пожилого и среднего возраста.
Я считал, что это блестяще составленная тройка. Но главное, что было заложено в концепцию «Единства», как мне кажется, — дух новой консервативности, ставка на общество, а не на политическую элиту. Сыграла свою роль и оригинальная политическая технология — другие партии внесли в свой федеральный список москвичей, политических функционеров, предоставив своим отделениям работать с местным электоратом по региональным спискам. «Единство» же внесло в свой федеральный список именно тех, кому люди больше доверяли в регионах. Да, это была хорошая работа.
Но к этой работе я очень скоро перестал иметь какое бы то ни было отношение. С самого начала мне было понятно, что эта партия «социального оптимизма» не должна в сознании избирателей ассоциироваться с моим именем, как, впрочем, и с именем любого другого известного политика прежнего поколения. Особенность нового движения, как я уже сказал, состояла в его абсолютной свежести, аполитичности его участников.
Я не обращал внимания на то, что «Единство» дистанцируется от меня, критикует прежнюю политическую эпоху, да и конкретно мою политику, мои решения. Для меня гораздо важнее были его главные приоритеты: защита интересов государства, защита бизнеса и либеральных свобод, защита прав граждан.
… Гораздо труднее пришлось Путину.
В его штабе произошёл настоящий раскол. «Старые бойцы», проводившие ещё избирательную кампанию 96-го года, например, социолог Александр Ослон, руководитель Фонда эффективной политики Глеб Павловский и другие «старики» предвыборных баталий, настаивали на том, что Путин должен обозначить свои политические пристрастия, поддержать «Единство». Их оппоненты в путинском штабе утверждали обратное. «Путин не должен тратить свой политический ресурс на поддержку неизвестного, только что возникшего политического образования, — говорили они. — Он должен оставаться вне этой борьбы, он — будущий президент всех граждан, а не отдельной их части. Если он это сделает, его рейтинг к марту будет не пятьдесят процентов, как сейчас, а пять».
Однако сам Владимир Путин решил по-другому. В своём телеинтервью он очень коротко ответил на вопрос журналиста о том, за какую партию будет голосовать на парламентских выборах. Есть только одна партия, которая чётко и однозначно поддерживает наш курс. Это «Единство», сказал премьер-министр. Этих тридцати секунд, которые заняли в эфире слова Путина, хватило для оглушительного успеха на выборах нового, только что созданного блока: 23 процента! Такого не ожидал никто.
Да, коммунисты в итоге только чуть-чуть обогнали «Единство». На один процент. Новой «партии надежд» не хватило всего лишь нескольких месяцев, чтобы окончательно утвердиться в регионах, стать доминирующим политическим движением. Сыграло роль и «особое голосование» огромной Москвы. Она отдала «Единству» около десяти процентов, тогда как в других регионах оно получило от двадцати до тридцати.
… С учётом того, что в парламент была избрана большая группа независимых депутатов, ещё по семь-восемь процентов получили правые силы и блок Примакова-Лужкова, ещё чуть меньше — ЛДПР и «Яблоко». Абсолютно новая картина: левые силы перестали иметь в парламенте большинство! Это была победа.
… Так что же будет с российским парламентаризмом? Какая судьба его ждёт?
Думаю, нормальная, рабочая судьба. Если лидеры «Единства» не будут почивать на лаврах, не уйдут целиком в думскую суету, а продолжат заниматься созданием общероссийского движения, у них обязательно должна получиться та консервативная партия центра, которая есть во многих развитых странах — консерваторы в Англии, республиканцы в США, христианские демократы в Германии, либеральные демократы в Японии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53


А-П

П-Я