Избавиться от этой настырной девы ей не удалось даже на короткое время.
Сейчас, не предпринимая напрасных попыток погрузиться в настоящий сон, Ружана лишь старалась приблизить к себе непонятный звук, усилить его, но ничего не получалось, разве что тональность непонятного визга изменилась. Теперь он стал похож на звук сверла, вгрызающегося в металл.
Кроме внешних факторов, сосредоточиться мешал ее собственный страх. Угрозы Жрена вовсе не были пустыми словами, и, если бертранцы проиграют схватку, он возьмется за нее всерьез. Она не знала, является ли незнакомый звук в ее сознании отголоском невидимой схватки или это фокусы ее собственного сознания. В любом случае сейчас ей не удавалось оказать друзьям даже малую поддержку, а кроме нее никто из бертранцев не мог бы пробиться сквозь защиту башни. Так что шансов на успех не было, и не стоит себя обманывать. Нужно готовиться к худшему.
Жрен, покинув апартаменты княжны в состоянии тихого бешенства, уже не мог объективно оценивать ситуацию, и это стало частью той самой помощи, о которой княжна даже не подозревала.
Как только ордосский адепт увидел из обзорной рубки башни своего главного врага и виновника всех своих неудач, связанных с Ружаной, он совершенно потерял голову и отдал приказ о немедленной атаке, которую пожелал возглавить лично.
Противник показался ему слишком слабым — всего четверо против всех ордосских воинов. Он не стал задумываться над тем, почему его враги решились атаковать башню такими малыми силами, и попался в подготовленную ему ловушку.
Тем не менее, не желая рисковать, он бросил в атаку все, что было у него под рукой.
Полностью снаряженных боеприпасами и до отвала накормленных набралось шестнадцать биотанков. Одного этого соединения было достаточно для того, чтобы разметать и уничтожить любое войско, существовавшее в Захране.
Но вслед за танками по пандусу башни, перекинутому через проволочную ограду, непрерывным потоком полились конница и отряды моранских лучников, заранее нанятых для подобного случая, а также пехота, отобранная лично Жреном для своей охраны — здесь были только лучшие из лучших.
Немедленно рассредоточившись и укрываясь за выстроившимися полумесяцем танками, они двинулись вперед. На этот раз Жрен был предельно осторожен, и обычного приказа о захвате пленных живьем для дальнейшего использования в качестве пищи в кровавом подвале башни не поступило. Поэтому огонь на поражение энергетические орудия танков начали сразу же, как только дальномер головного танка, управляемого лично Жреном, отметил дистанцию прицельного выстрела.
За две минуты до начала огневого боя Сергея, к тому времени уже погруженного в глубокий транс, вывели из шатра. Он шел, едва переставляя ноги, поддерживаемый с двух сторон монахами. Чуть впереди этой троицы шел Персиваль, направлявший поток ментальной энергии.
Ее невозможно было увидеть, а почувствовать мог далеко не каждый. И только в глубине полусна-полуяви, в котором находился Сергей, перед его закрытыми глазами встала картина невидимой битвы.
Яркий луч света, возникший в пустом и сером пространстве, уперся в такую же серую и безликую, как само пространство, стену. Встретившись с преградой, луч начал вращаться, и тогда возник звук, сопровождавший вращение этого гигантского сверла, который и услышала Ружана.
Луч медленно погружался в преграду и через какое-то время, совершенно не соответствовавшее времени реальных событий, вышел с противоположной стороны.
Сразу же после этого картина в сознании Сергея изменилась.
Теперь он видел себя внутри какого-то механизма или, возможно, чрева. Он не мог определить, чем именно была среда, в которой он оказался, но она давила на него со всех сторон. Внешне стенки гигантского мешка, пронизанного переплетением артерий или, может быть, трубопроводов, напоминали желудок некоего монстра.
Сокращавшиеся трубы разного цвета и разной толщины извивались как змеи. По всей их длине проходили пульсирующие движения, словно трубы проталкивали вдоль себя какую-то пищу.
Подсознательно Сергей знал, что должен выделить среди этих труб самую главную. Именно для выполнения этой задачи он здесь и очутился.
Но трубы казались совершенно одинаковыми, и Сергей не знал, на какой из них следует остановиться. Но он понимал, что, если сейчас ошибется, произойдет взрыв энерговода, который разрушит башню и убьет всех, кто в ней находится. Он не мог допустить гибели Ружаны и потому покрывался холодным потом внутри этого чудовищного сна, будучи не в состоянии сделать решающий выбор…
В конце концов дальнейшее промедление стало невозможным — его начало выбрасывать из сна. Все усилия его друзей пропадут впустую. Если это случится, времени на вторую попытку у них уже не останется, все они погибнут под ударами ордосского воинства.
Чтобы избежать этого, Сергей наугад выбрал из переплетения труб наиболее мерзкую, выглядевшую как гнилая кишка.
Едва выбор был сделан, появились красные клещи или, вернее, громадные ножницы, которыми чьи-то невидимые руки перекусили кишку.
Сразу же из нее на тело Сергея хлынул кипяток. Он закричал от боли, извиваясь и стараясь вырваться из державших его рук, но уже следующая задача, аналогичная предыдущей, встала перед ним, и собственные мучения отошли на второй план. Он опять должен был сделать выбор, от которого зависела судьба всех его друзей и его собственная жизнь.
Когда действо с трубами повторилось раз десять, Сергей очутился внутри клубка перерезанных труб, из которых хлестал кипяток. Ему еще нужно было вытянуть концы труб наружу и в особом порядке соединить их друг с другом. Когда он, почти теряя сознание от боли, закончил и эту работу, боль отступила.
Он вдруг увидел себя сидящим в странном овальном зале, окруженном полупрозрачными стенами.
Мгновение спустя он понял, что это пульт управления башни и что первая часть операции, позволившая отвести энергию от ордосского оператора, прошла успешно.
Теперь он мог использовать всю накопившуюся силу башни по своему усмотрению — и он это сделал.
Найдя на прозрачной стене черточки несущихся по песку ордосских танков, он приблизил их, увеличил и хлестнул по ним тем самым расплавленным огнем, который за минуту до этого жег его тело.
В порядках нападавших вспыхнули ослепительные сполохи разрывов, и теперь результат работы Сергея мог уже видеть каждый. Ордосская часовая башня начала вести огонь по своим.
Когда это невероятное событие заметил Жрен, было уже слишком поздно что-нибудь изменить.
Атака захлебнулась, не дойдя какой-то сотни метров до четверых беззащитных, по-детски державшихся за руки людей, и тогда, почти сразу, за спинами ордосских воинов возникла грозная волна черных витязей, словно вынырнувших из глубин песка на его поверхность.
Только что на пустынных барханах не было никого, кроме этой четверки, и вот уже атака, словно отразившись от них, понеслась назад, навстречу тем, кто готовил им гибель.
К этому времени от ордосских танков неповрежденной осталась едва ли пара машин, и башня перенесла огонь во вторую линию нападения, кромсая и превращая в пепел тела моранских всадников.
Но, несмотря на полностью изменившуюся ситуацию, безумная надежда не оставляла Жрена. До его заклятого врага оставалось совсем немного, и, выскочив из своего подбитого неподвижного танка, он бросился на Сергея с мечом в руках, словно хотел повторить свой прошлый неудавшийся бой, изменив его финал.
И казалось, ему это вот-вот удастся. Невредимым проскользнув сквозь волну атакующих черных витязей, он оказался рядом с находившимся в трансе, совершенно беззащитным Сергеем и поднял меч для завершающего удара.
Персиваль парировал его смертельный удар, но для этого ему пришлось разорвать телепатическую связь всей четверки, и контроль над башней был мгновенно утрачен.
Сергей, неожиданно очнувшись посреди битвы, увидел лишь ее завершение.
Меч Персиваля со всего размаха опустился на шлем Жрена, разделив его голову на две части, но гибель главного ордосского адепта уже не могла оказать существенного влияния на ход битвы.
Внутри ордосской башни начало твориться что-то странное. Разорванные энерговоды и линии управления, оставшиеся без оператора, соединялись друг с другом в случайном порядке. Почти живая башня, используя свою внутреннюю энергию, пыталась зализать нанесенные ей раны. Она вся содрогалась от низа до верха, и глухое рычание, словно преддверие беды, вырывалось из нее наружу вместе с языками ослепительного атомного пламени, сжигавшего лежавший вокруг нее город. Сергей, первым осознав, что происходит, закричал:
— Ружана! Мы должны ей помочь, должны предупредить! Должны вытащить ее из этого ада!
— Мы не сможем этого сделать, сын мой. Восстановить контроль невозможно, энергия начала выплескиваться наружу, но пока еще, благодарение господу, не было взрыва. Может быть, все обойдется. Нам остается только молиться и ждать.
— Я не стану ждать! Я попробую ей помочь!
И, вырвавшись из удерживавших его рук, Сергей бросился к башне. Ему предстояло пробежать до городской стены сквозь круговерть боя не меньше трехсот метров, и после этого его все еще будет отделять от башни стена огня и пожаров. Но разум не желал мириться с представшей перед ним картиной, и он продолжал свой бессмысленный бег.
Постепенно огонь, опоясавший башню, стал изменяться. Рвавшиеся наружу беспорядочные сполохи сжались и ушли куда-то вниз, под основание башни. Казалось, под ней начал просыпаться вулкан. Грохот подземных взрывов слился в единый рев, наружу вырывались облака газов и ошметки расплавленного камня, разлетавшиеся вокруг и падавшие на еще уцелевшие крыши несчастного города, выжженного уже почти дотла.
Этот огненный ад не мог продолжаться бесконечно. В конце концов башня дрогнула. Бертранцы, стоявшие от нее достаточно далеко, замерли в ожидании чудовищной катастрофы. Они знали: если произойдет взрыв — не уцелеет никто. Атомный огонь выжжет все вокруг на расстоянии десятка километров. Даже бегством спасаться было сейчас бесполезно. Никто не успеет уйти из зоны поражения, а город, оказавшийся в эпицентре взрыва, превратится в пар.
Персиваль, опустившись на колени и скрестив руки на воткнутом в землю мече, начал громко читать молитву. Его примеру последовали остальные члены братства. Постепенно их слабые голоса сливались в единый хор и уносились к далекому небу. Персиваль молился за того юношу, что покинул их, не пожелав отказаться от своей любви даже под угрозой смерти. Он все еще видел его крохотную фигурку на фоне городских стен, подсвеченную заревом пожаров.
Подземный вулкан между тем набирал силу, и наступил момент, когда его невообразимая мощь медленно сдвинула всю гигантскую конструкцию башни вверх.
Какое-то время казалось, что башня неподвижно зависла над землей, на высоте нескольких десятков метров, стоя на столбе атомного пламени, вырывавшегося из цилиндрических раструбов, опоясывавших башню по всему периметру. Сейчас пламя казалось упорядоченным и направленным строго вниз.
Сергей, к этому времени забравшийся на городскую стену и собиравшийся спускаться, остановился, подавленный этой величественной и невообразимой картиной летающей башни — что-то она ему напоминала, что-то очень знакомое и земное…
А башня продолжала подъем, увеличивая скорость. Рев пламени перешел в вой, и наконец, окончательно оторвавшись от земли, преодолевая притяжение планеты, космический корабль ордосов, постепенно превращаясь в звезду, ушел в стратосферу.
Еще через некоторое время даже эта звезда исчезла за облаками. Теперь о старте напоминали лишь гигантская воронка на том месте, где несколько минут назад стояла башня, да искалеченный, полусгоревший город.
Спустя полчаса Персиваль нашел Сергея у городской стены. Среди развалин и трупов капитан сидел, опершись спиной о камень, и смотрел в пустое небо, словно все еще надеялся увидеть там исчезнувшую звезду корабля.
— Она улетела… Это не башня. Это был космический корабль.
— Мы называем это дьявольское творение ордосов огненной колесницей.
— Но это значит, что все их башни вовсе не возводят здесь. Они прилетают извне. Где-то должна быть планета, на которой строят эти проклятые корабли! — Неожиданный проблеск надежды заставил Сергея подняться на ноги и встать рядом с Персивалем. — Если такая планета существует, то велика вероятность того, что поврежденный нами корабль отправится туда для ремонта! Ее нужно найти!
— О чем ты говоришь, сын мой? Разумеется, у ордосов есть свой собственный мир, из которого они являются к нам. Но его невозможно обнаружить. Лучшие наши сновидцы пытались его отыскать. Все бесполезно. Их мир недоступен человеческому воображению.
— Ваше сновидение не всесильно! Если нельзя отыскать этот мир во сне, значит, надо искать наяву.
— И как же ты собираешься это сделать?
— Это ведь была не единственная часовая башня ордосов в Захране, не так ли?
— Конечно, нет. Есть одна в Заринупе и еще одна на острове Рокотар. Это те, которые нам известны, но мы узнаем о них не сразу. На новом месте они возникают всегда неожиданно.
— Если есть башни, значит, существует возможность захватить одну из них.
— Что ты с ней собираешься делать, сын мой? Уж не думаешь ли ты, что тебе удастся подчинить себе это дьявольское устройство? Одно дело разрушить его и совсем другое — подчинить! Ведь там внутри… Ты хоть представляешь, кто ею управляет?
— Но я собираюсь сделать именно это! Башня наполовину живая, следовательно, управлять ею можно с помощью ментального воздействия! Мы уже почти достигли успеха, и если бы не вмешательство Жрена… Я хочу найти логово ордосов!
— Ты хочешь найти Ружану. Не берусь осуждать тебя за это. Однако ты задумал невозможное. Мы и раньше немало знали об этих башнях, а сегодня, проникнув в ее нутро, узнали еще больше. Ты прав, ментальное управление этим полумеханизмом-полусуществом возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51