https://wodolei.ru/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Только ничего путного из моей семейной жизни не вышло.
Сержант откинулся на спинку стула и некоторое время пристально смотрел на Джорджа, затем негромко произнес:
— Вы знали, что она беременна?
— Что?
Сержант сразу понял, что изумление Джорджа было совершенно искренним.
— Вскрытие показало, что у нее была двухмесячная беременность.
— Боже правый! Какого же черта она молчала?
— Она ведь была женщина довольно полная, мистер Ламли. Могла и сама еще не знать. А если бы она узнала, что ждет ребенка, как бы она, по-вашему, на это реагировала?
— Захотела бы, чтоб я на ней женился, и я бы сразу женился. Господи, ну почему так поздно все узнаешь!… Ее многие считали чудачкой — пусть так, но избавляться от ребенка она бы ни за что не стала. Ей бы и в голову не пришло сделать аборт. Жизнь она ставила превыше всего. Всякую жизнь.
— Как, по-вашему, замужество могло помешать ее профессиональной карьере?
— Нет, конечно. Медиумы преспокойно выходят замуж, им так даже удобнее. Но она действительно могла не догадываться насчет своего положения. Во-первых, фигура у нее крупная, во-вторых, месячные были нерегулярны. Конечно, я соблюдал осторожность. Но поначалу мы не раз пугались.
— Чего пугались?
— Ну, вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да…Понимаю. Скажите, она когда-нибудь посвящала вас в свои финансовые дела?
— В каком смысле?
— Ну, например, говорила, какими деньгами располагает, куда их вкладывает и прочее?
— Нет. Деньги у нее были, это точно. В последний раз она заплатила мне семьсот пятьдесят фунтов, хоть я и не сумел довести дело до конца. Просто она знала, что у меня сейчас с деньгами трудновато ну вот и расщедрилась.
— Сегодня мы еще раз беседовали с ее матерью, мистер Ламли. Год назад мисс Тайлер составила завещание. Один экземпляр хранится у се поверенного, другой оказался дома. Мать знала про завещание. То есть знала, что в нем написано и где оно лежит. Основная часть наследства отходит к ней. Я получил разрешение — от нее и от ее поверенного — ознакомить вас с одним из пунктов завещания.
Внезапно Джордж заметил, что полицейский изменил тон, и настороженно спросил:
— Слушайте, куда вы клоните?
— Я просто задаю вам вопросы, мистер Ламли, и очень рад, что вы проявляете готовность помочь нам. Только и всего. Мы расследуем дело о самоубийстве и пытаемся установить его причину. Всякое содействие с вашей стороны будет с благодарностью принято. Вы знали о том, что упомянуты в завещании мисс Тайлер?
— Нет, не знал.
— Она оставила вам пять тысяч фунтов.
— Пять тысяч чего?
— Фунтов. — Сержант улыбнулся.
— Не верю.
— Правда, правда. Она, конечно, была не миллионерша, но и бедность ей не грозила.
— Да плевать я хотел на ее деньги! Лучше бы сама жива осталась! И если хотите знать мое мнение — не верю я, что она могла покончить с собой. Я, между прочим, отлично понимаю ход ваших мыслей. Так вот, вы очень сильно ошибаетесь! Вы думаете, я ее убил, чтобы отделаться от ребенка и заграбастать пять тысяч, которые она мне отписала! — Джордж встал, лицо у него дрожало от возмущения. — Господи Иисусе, да кто же я, по-вашему, чудовище, что ли?
Сержант примирительно замахал рукой.
— Да никто ничего не думает. Мы просто с вами беседуем о том, о сем, что-то я вам сообщил, что-то вы мне; мы ведь оба хотим докопаться до истины. Лично я, кстати, ничуть не сомневаюсь, что вы женились бы на ней, если бы знали о ребенке. Точно так же я уверен, что вы не стали бы из-за пяти тысячи фунтов кого-то убивать. Не похожи вы на убийцу, мистер Ламли.
— Хорошо, но ведь вы считаете, что это, может, и не самоубийство, а только инсценировка? Что на самом деле се кто-то убил?
— Я полицейский, мистер Ламли. А задача полиции — устанавливать факты. Возможно, мисс Тайлер действительно покончила с собой, и у нее для этого имелись веские причины, о которых мы с вами никогда не узнаем. А возможно, все было и не так. Езжайте-ка домой и хорошенько поразмыслите. Советоваться ни с кем не надо, а сами как следует подумайте. Если что придет в голову, дайте знать.
По дороге домой Джордж вышел у «Красного льва» немного перекусил там и выпил две большие порции виски с содовой.
Как только Джордж уехал, к сержанту зашел сотрудник уголовной полиции — тот самый, который приходил осматривать дом Джорджа и чье донесение попало к Бушу по каналам Скотленд-Ярда.
— Ну как? — спросил он сержанта. Тот помотал головой.
— Могу поставить что угодно — он ничего не знает. Не знал ни о ее беременности, ни о завещании. И понятия не имеет, почему ей вздумалось поехать за город покататься, а потом вдруг взять и покончить с собой.
Сотрудник угрозыска взял со стола заключение о вскрытии и пробежал глазами.
— Небольшой поверхностный синяк на левом плече?
— Мало ли что — стукнешься нечаянно, когда садишься или выходишь из машины, вот тебе и синяк. Причина смерти — отравление угарным газом, это однозначно. В такой машине нескольких минут достаточно. Я думаю, она действительно покончила с собой, и мы, скорей всего так и не узнаем почему.
— А что думает шеф?
— Вы же знаете, как он относится к самоубийствам. Особенно к таким, автомобильным. Так что, несмотря на показания старухи — матери, он потребовал провести дополнительное расследование. Проверить кровь, внутренние органы на наркотики и токсины. В конце концов ей могли что-то вколоть, а после инсценировать самоубийство. В этом смысле она не первая.
— И не последняя. А вы знаете, что ваш Ламли был взят на учет в связи с делом Коммерсанта?
— Да, знаю. Сперва его подозревают в похищении, потом в убийстве… Не похоже. По тому делу у нас проходила чуть ли не сотня человек.
— Надо все же доложить кому следует. Поди знай, когда им что пригодится.
— Ладно. Только дождемся повторного заключения медиков. К завтрашнему утру, наверное, пришлют. Все равно с Коммерсантом дело дохлое. Он уже давно смотался со своими денежками. Одно воспоминание осталось — как оскомина; высокое начальство такую оплеуху не скоро забудет. А насчет того, что здесь замешан Ламли… Может, вы еще скажете, что Джек-Потрошитель жив-здоров и в ус не дует?…

***
Объявление в «Дейли-телеграф» с условленным текстом Эдвард Шубридж увидел во вторник. Он не почувствовал при этом особого подъема. Радость от победы придет потом. Ожидаемый сигнал получен — хорошо. Устроившись у себя в подвале, он с помощью игрушечного типографского набора проставил дату на письме Грандисону, для которой специально оставил пустое место, когда печатал оба письма — ему и сэру Чарльзу Медхэму. Письмо отдал жене, она должна была поехать на машине в Саутгемптон и опустить его там.
Провожая ее, он сказал:
— Будешь в Саутгемптоне — купи вечернюю газету. «Вечернее эхо», по-моему.
— Мисс Тайлер?
— Да. Может, есть какое-нибудь сообщение.
— Беспокоишься?
— Нет. Ну узнают, что она здесь была — какая разница? Мы не знаем, что она покончила с собой. Не знаем, зачем она приезжала. Формально — поговорить насчет стоянок для автотуристов. Так ведь и есть. Про мисс Рейнберд она сказала, только когда испугалась. А вообще-то просто хотела на нас посмотреть — понять, что мы за люди, как ей действовать дальше. Если окажется, что кто-то знал о с поездке сюда, значит, скоро к нам пожалует полиция. Мы ничего не станем отрицать — чем ближе к правде, тем лучше. Если им известно, что я имею какое-то отношение к мисс Рейнберд — я опять-таки не буду отпираться. Мисс Рейнберд меня не интересует. Когда купишь газету, посмотри, есть сообщение или нет, и сразу выброси ее вон.
— Да, неудачно получилось.
— От случайностей нельзя застраховаться. Они могут возникнуть в любой момент, мы это знали. И тогда либо полный крах, либо мы как-то выйдем из положения. — Он улыбнулся одной из своих редких улыбок. — Мы знаем, на что поставили и чем рискуем. И мы с тобой отлично знаем: не бывает так, чтобы все было без осечки. Судьбе захотелось нас немножко испытать — проверить, как мы справимся с мелким невезением. Только и всего. — И он поцеловал жену, нагнувшись к открытой дверце машины.
— Не похожа она на самоубийцу, — задумчиво произнесла миссис; Шубридж.
Он снова улыбнулся. Он знал, что в ней говорит не слабость. Ни страха, ни слабости в ней не было.
— А кто похож? — возразил он. — Люди всякий раз твердят одно и то же: «Кто бы мог подумать, что она покончит с собой! Уж от нее-то никто не ожидал!»
Проводив жену, он подошел к клеткам и вынул ястреба-тетеревятника, самку. Хозяином птицы был его сын, но в отсутствие мальчика Шубридж дрессировал ее сам. Он направился к вязам, росшим за домом, и снял с головы птицы клобучок. Как только птица услышала доносившийся из гнезд на деревьях гомон и увидела грачей, она начала легонько подскакивать у него в руке, расправляя хвост, и вертеть головой, следя за движениями перелетавших с ветки на ветку птиц.
Миновав рощу, он прошел еще полмили вдоль холма. Ниже, на уступах, начинались поля уже зеленевшие зелеными всходами. Между полями и рощей всегда курсировали грачи. Чаще они летали группами, но иногда и в одиночку. Ждать пришлось недолго — скоро он увидел возвращающегося к гнезду грача. Он разжал руку, и ястреб взмыл кверху, ему наперерез. Тот заметил врага и, не имея укрытия — внизу расстилалось голое поле, до деревьев было далеко — стал суетливо, неловкими витками подниматься выше. Ястреб настигал его, описывая широкие круги. Грач попался крупный, сильный, и ястреб не сразу сумел набрать достаточную высоту, чтобы ринуться за добычей сверху.
Шубридж стоял, наблюдая за происходящим, и вспоминал, как его сын впервые вот так же напустил ястреба на грача. Когда думаешь о том, что было в жизни хорошего, всегда вспоминаешь, как это случилось в первый раз. Потом тоже испытываешь радость, но какой-то неуловимый привкус волшебства исчезает, не повторяется. Вот камнем падает вниз первый подстреленный тобою фазан; вот твой первый лосось, рванувшись, дергает леску так, что она обжигает руки… Сколько радостей дарит жизнь! Но их с каждым днем становится все меньше и меньше. В природе заложено определенное равновесие между жизнью и смертью. Но никакое природное равновесие не в силах устоять перед стремительным натиском человека, который отравляет и загрязняет свою планету, превращая реки и поля в клоаки, а саму землю — в гигантскую зловонную свалку. И остановить его нельзя. Единственное, что еще можно сделать — найти какое-нибудь еще не загаженное пока место и соорудить вокруг него надежную защиту от заразы, мало-помалу отравляющей мир.
Ястреб нагнал грача и завис в сотне футов над ним; затем сделал два быстрых обманных маневра, как бы собираясь спикировать, чтобы вынудить грача спуститься ниже. Грач стал боком уходить вниз, торопясь укрыться в одной из зеленых изгородей, окаймлявших поля под И"Ж Ястреб перевернулся в полете и, плотно прижав к телу крылья, ринулся вниз, со свистом рассекая воздух. Он настиг добычу в ста футах над землей — молниеносный удар, облако черных перьев — и хищник снова взмыл вверх, а грач несколько раз перевернувшись в воздухе, камнем упал на землю. Да, смерть — и красивая смерть, подумал Шубридж.

***
По дороге к дому он размышлял о мальчике. Скоро в школе закончится семестр, и он приедет домой на каникулы. Они сядут в машину и уедут все вместе — дружная троица — в Шотландию, Ирландию… Если там не найдется того, что им нужно, они поищут за границей. В Норвегии, Швеции или Канаде. К собственной стране ни один из них не был чрезмерно привязан. Они знали, чего ищут и не ошиблись бы в выборе. Сын понимал и разделял его чувства. В их общем желании не было поэтического или философского оттенка; они не считали себя последователями Торо или Робинзона Крузо. Это была вполне материальная потребность. Они хотели отгородиться от мира крепостной стеной с бастионами так, чтобы и через двадцать, через сто, и через пятьсот лет они сами или их потомки могли жить там по возможности естественной жизнью и до последнего дыхания сопротивляться гибели мира от рук людей, которые рано или поздно потопят его в грязи. Если бы он поделился с кем-нибудь своей мечтой, его подняли бы на смех: мало того, что он мечтает о несбыточном, он еще всерьез мечтает осуществить этот безумный замысел! Ничего, пускай смеются — его пути не свернуть!
Возвратясь домой, жена сообщила, что в «Вечернем эхо» действительно появилось короткое сообщение о том, что обнаружен труп Бланш Тайлер. Затем она приготовила и отнесла архиепископу ужин — копченую форель и филе говядины а-ля Россини с молодыми кочашками брокколи. Из подвала она вернулась с номером «Дейли-телеграф» — на первой странице вверху рукой архиепископа была сделана размашистая надпись: "Я предпочитаю «Тайме».
Шубридж взял газету и бросил ее в камин. Другой газеты не будет. Он обращался с архиепископом по возможности предупредительно, но как личность тот для него не существовал. Он представлял собой только определенную ценность, которую очень скоро можно будет с выгодой продать.

***
Джордж сидел на кухне у матери Бланш и пил виски, которые сам и принес. Старушка согласилась составить ему компанию, хотя сама охотнее выпила бы чаю. Но смерть близких на какое-то время меняет привычный ход вещей. Пили они из дешевых стаканов. Дом на Мейдан-Роуд теперь принадлежал ей, и можно было взять из столовой хорошие бокалы, но она жила еще старыми привычками и держалась так, словно не она, а дочь по-прежнему хозяйка дома.
Джордж начал мало-помалу свыкаться с потерей и постепенно включался в круговорот повседневных дел и забот. Каждый день тысячи людей на земле проходят через это: нестерпимая боль утраты понемногу притупляется, и человек осознает, что нужно жить дальше.
— Как по-вашему, она не знала, что беременна? — спросил он.
— Нет. -Она вечно витала в облаках. Об опасности не думала. А от этого никто не застрахован, как ни старайся. Жизнь не перехитришь, она свое возьмет.
— Я бы сразу ей сказал: «Давай поженимся!» Бедная она, бедная!
— Да она-то замуж не пошла бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33


А-П

П-Я