Как здесь люди живут, не понимаю? Такая неустроенность! Чем только заняты местные власти? Я диву даюсь.
Пятый промолчал. Все это было ему чем-то неуловимо знакомо. Он задумался и понял – ощущение. Невысокие, максимум в четыре этажа, нищие дома, узкие улицы, бедные дворы. Ни тебе лавочек, ни детских площадок. Пыль и пепел. Пасмурное небо, тишина пока не проснувшихся домов.
В городе Вирбир сейчас было раннее утро, на улицах уже появились люди. Неожиданно выглянуло солнце, и небо стало поспешно очищаться. Облака расходились – и невзрачный промышленный город на какие-то секунды преобразился. Словно неведомая волшебная рука прошлась по серому камню, стирая с него пыль и серость, выявляя то, что раньше было скрыто.
– На климатизаторы разорились, – проворчал Лин. – Это надо же.
– Я даже догадываюсь, кто разорился, – кивнул Пятый.
– Похоже на старый Церес, – проговорил Клео. Они шли мимо серого здания, собранного, казалось, из листов железа. – Но у нас подобное осталось лишь в одном месте. Заповедник гоблинов – так Рауль это место называет. Район, где ютится всякая шваль, не желающая признавать общества, люмпены. Мы их не трогаем – пока не нарушают закон.
– Рей с Райсой как раз туда угодили, – подтвердил Рауль. – А действительно, есть что-то общее. Только ты в одном неправ, Клео. Церес всегда был пропитан духом свободы, а здесь… Подчинение – вот чем живет этот мир. По крайней мере, у меня такое впечатление.
– Духом анархии и разврата был пропитан твой Церес, а не духом свободы, – пробормотал Клео.
– Нет тут никакого духа, – отмахнулся Лин. – И быть не может.
Солнце принесло с собой тепло. Рауль расстегнул куртку.
– Может, и нету, – согласился Рауль. – А что все же есть? Куда отправилась Керр, вы уже поняли?
– Домой, – пожал плечами Лин. – Больше ей некуда идти. По-моему, мы почти пришли. Скажите, любезная, – обратился он к проходящей мимо женщине, – это кварта Лесонух?
– Она самая, – подтвердила старушка, худая, как щепка. – Ищете кого?
– Нам надо найти дом Ниамири Керр, уважаемая, – улыбнулся Лин.
Старушка расцвела улыбкой.
– Два дома пройдете, потом – в левую руку, и пришли. Только не вернулась наша Ниа пока что…
– Спасибо, уважаемая, – поблагодарил Лин.
Клео удивленно поднял брови.
– Ее здесь знают? – спросил он. – Удивительно.
– Знают, – подтвердил Лин. – Еще как знают…
Маленький двор, отличающийся от остальных разве что растущими по его периметру деревьями. Аж целых шесть деревьев, для Вирбира – непозволительная роскошь. И лавочки тут стоят, низенькие, неказистые, но всё же лавочки. Дети, бегающие от подъезда к подъеду, играют в какую-то немудреную игру – салки, не салки, но что-то похожее. И утреннее солнце, омывающее светом серый асфальт и пыльные стены…
– Клео, да она же, наверное, занималась здесь благотворительностью, – вдруг догадался Рауль. – Климатизаторы, верно?
– Не только, – ответил Пятый. – Знаете, что? Ждите меня здесь. Никто из вас к ней не пойдет.
– Почему? – тут же спросил Клео. – Пятый, я хочу с ней поговорить.
– О чем? – спросил тот с отчаянием. – И зачем?
– Я хочу понять, – заговорил Клео. – Я хочу спросить ее – зачем она все это делала? Чего добивалась? На что рассчитывала?
– А ты не понял этого до сих пор? Что ты сможешь ей сказать – что она убийца, и теперь ее за это покарают? Так?
– Это она знает и без меня… – начал было Клео, но Рауль его перебил:
– Да нет же, Пятый. Но и я тоже не могу понять – что её вело. Ладно, если ты считаешь, что это будет лишним…
– Да, я так считаю. – Взгляд у Пятого стал отчужденным, словно бы обращенным внутрь себя. – Лучше подождите здесь, хорошо?
– Черт с тобой, – вздохнул Рауль. – Иди…
– Вот это верно – что со мной? – прошептал Пятый. – Вот в этом ты прав, Нарелин Эльве.
Рауль только покачал головой и сел на низенькую каменную скамейку.
«Я же вас просил, – одними мыслями, через детектор, с досадой произнес Клео. – Не называйте его так больше. Все, Пятый, иди».
– Клео, я буду называть то имя, которое сейчас ближе, – ответил Пятый вслух. – Лин, прости. Рыжий, ты меня слышишь?
– Слышу. Если ты не вернешься через пять минут, мы идем туда.
Пятый кивнул и скрылся в подъезде.

***
– Останавливать тебя бесполезно? – обреченно спросил Пятый.
Керр кивнула. Она стояла у окна, и свет рисовал ее силуэт – темный контур фигуры на фоне мозаики из листвы, кусочков неба и утреннего солнца. Во дворе раздавались детские голоса, кто-то пропел считалочку, ему ответил разноголосый смех…
Пятый стоял в дверях неподвижно, но взгляд его, помимо воли, схватывал всё. Узкая комната, оклеенная полинялой серо-бежевой тканью, шаткий пластиковый стол у окна, узенькая кровать у стенки, над кроватью – пара детских рисунков. На одном – кривоватый дом, кособокие фигурки – мужская и детская. На другом… черный фон, разукрашенный разноцветными точками; у краев листа точки маленькие, ближе к центру они становятся больше и больше, а в самом центре листа летит, раскинув руки, девочка.
– Тебе нравится мое небо? – Керр перехватила его взгляд.
Пятый кивнул.
– Зачем ты убила их? – спросил он.
– Я шла домой. – Ниамири отошла от окна, села на кровать. – Они… оказались частью дороги.
– Что ж, ты дошла. – Пятый продолжал стоять там же, где стоял. – Ты считаешь, что их жизнь этого стоила?
Она не ответила. Прилегла, провела рукой по подушке, словно погладила. Нехотя повернула к нему голову. И вдруг улыбнулась, какой-то совершенно детской и беспомощной улыбкой.
– Натворила я дел, да, Сэфес? – шепотом спросила она. – И глупостей тоже?
Пятый промолчал.
– Зачем ты это сделал? – снова спросила Керр.
– Сделал – что?
– Прочти мои мысли, не хочу говорить, – попросила она.
Через несколько секунд Пятый кивнул.
– Хорошо. Две минуты, – ответил он.
– Почему так мало? – встрепенулась Керр.
– Ты не заслужила больше.
– Ложь! Я прошу тебя, брат…
– Ладно. Пять минут. Это последнее слово.
Он развернулся и вышел. Встал у двери, прислонился спиной к стене.

***
– Где она? – спросил Рауль. Они всё-таки не выдержали и пришли. Что ж, для них же хуже.
– У себя, – ответил Пятый. – Не входи туда.
– А… потом?
Подошедший Лин тяжело вздохнул.
– И ты после этого…
– Могу уступить, если желаешь.
Лин отвернулся и пошел по коридору прочь.
– Почему ты не убил ее сразу? – мрачно спросил Клео.
Пятый улыбнулся, криво, вымучено.
– На ее месте мог быть ты, – еле слышно ответил он. – У тебя, думаю, тоже нашлось бы что-то… и кто-то… с кем бы ты хотел попрощаться.

***
Когда он вернулся в комнату, Ниамири снова стояла у окна, только теперь она смотрела во двор. Всё те же голоса, веселые крики и осколки летнего солнца на коротких, ежиком подстриженных волосах. Сейчас она выглядела хрупкой и беззащитной, совсем как та девочка с картинки. Керр переоделась, теперь на ней, вместо вызывающей формы фальшивых Аарн, было простое платье, такое же выцветшее и полинялое, как всё в этой комнате. И еще она была босиком – белые ступни, светлый пластиковый пол…
– Время, – сказал Пятый. – У тебя есть что-то ко мне?
Керр повернулась к нему, сглотнула, словно через силу.
– Да, – ответила она. – Две просьбы.
– Что?
– Дети… раз в два года… подарки, всем в кварте, всем, кому не исполнилось двенадцать…
– Возможно, мы изменим сроки, но обещаю. Что еще?
– Можно… Ты можешь сделать это не больно?
Он кивнул.
– Не бойся, тебе не будет больно. Смотри и слушай, и ты сумеешь найти дорогу в свой светлый рай, маленькая смелая девочка из кварты Лесонух, города Вирбира, мира Ир-нома-тер. Смотри… смотри… Пусть твоя душа станет свободна и ты поймешь… Ты всё вскоре поймешь…
Тело Керр мягко осело на пол.

***
Рауль, Клео и Лин стояли в коридоре и ждали.
Пятый медленно вышел из комнаты, и, не оглядываясь, побрел по коридору прочь, к лестнице. На улице он сел на лавочку, стоящую у подъезда, опустил голову на руки. В душе царила абсолютная звенящая пустота, она сейчас заглушала всё – и детские голоса, и смех, и лето, и солнечный свет…
К нему подбежал мальчишка двенадцати.
– Ты к Ниа приехал, да? – спросил он.
Пятый с усилием поднял голову.
– Да, – честно ответил он. – То есть нет… не совсем…
– Она хорошая, правда? Ты ее ждешь? А когда она приедет? – вопросы сыпались из мальчишки, как горох из мешка.
– Она… она не приедет, – ответил Пятый. – Подарки?
– Ну… – Мальчишка замялся. – И подарки тоже… Она просто очень добрая. Как мама, только для всех.
– Она не приедет, – повторил Пятый. – Но она просила передать вам всем подарки. Через неделю привезем. А теперь беги, играй, ладно?
Мальчишка кивнул и пулей умчался прочь.
– Очень больно? – спросил подошедший Лин. Сел на корточки, участливо заглянул другу в лицо.
– Больно, – эхом повторил Пятый. – Надо забрать ее… полагаю…
– Надо, – отозвался Лин. – Мы сделаем. Поможете? – Он повернулся к Раулю с Клео.
Те синхронно кивнули.
– Она просто очень хотела домой, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Пятый. – Просто хотела домой. Какое страшное преступление, правда?
Рауль с Клео недоуменно посмотрели друг на друга. Потом Рауль медленно кивнул.
– Страшное, – согласился он. – Если кто-то хочет домой вот так.
– И все-таки, она могла стать отличным союзником, – заметил Клео. – Жаль.
– Жаль? И всё? – Пятый поднял голову. В глазах его плеснуло безумие, Лин предостерегающе схватил его за руку. – На то, что я только что убил человека, тебе плевать?
Клео вздохнул.
– Подлость и глупость. – Пятый освободил руку, опустил голову. – Какая чудесная смесь для рецепта смерти – подлость, глупость, но при этом благородство и любовь.
– О чем ты? – спросил Рауль.
– О том, что правда всегда одна, только нас для нее слишком много. – Он встал, тряхнул головой. – Не хватает одной-единственной правды – на всех. И тогда она достается тому, кто сильнее. Только и всего.
– Мы сейчас придем. – Клео и Рауль отошли в сторону.
– Водка есть? – одними губами спросил Пятый.
– Держи, тут мало, сам видишь.
«Йогурт». Сто грамм. Смешно.
– А ты хочешь домой? – спросил Лин.
– Очень. Только сначала похороним Керр. Она…
Пятый не договорил. Залпом опростал стаканчик, поперхнулся, закашлялся.
– Сивуха, вот пакость. Идем. Доводить до логического завершения то, что начали.
13.
– Не трогай его.
– Ему плохо не станет?
– Станет, понятное дело. А ты всё равно не трогай.
– Надоело курить на лестнице.
– Придется потерпеть.
…Они сидели в комнате, Пятый два часа назад оккупировал кухню. Лин строго-настрого запретил всем туда входить, лишь иногда заглядывал сам – посмотреть, как друг. Пятый сидел и пил. Анжи считала, что не стоит оставлять его сейчас одного в этом личном аду, но Лин был непреклонен. Кет несколько раз под разными предлогами тоже пыталась наведаться на кухню, Лин не позволил.
– Ему надо справиться самому, понимаешь? Он придет, сам придет. Когда это будет можно.
Пятый вернулся к двум часам ночи. Когда в коридоре послышались неуверенные шаги, Кет рванула навстречу, как выяснилось последствии – спасать висящее на стене зеркало. Вернулись в комнату они вдвоем, Кет, как могла, поддерживала Пятого под локоть.
– Лин, он на ногах не стоит, помоги, а?
– Я стою… – невнятно проговорил Пятый. – А есть куда лечь?
Общими усилиями его кое-как устроили на диване, и Лин принялся командовать – воду, чай с лимоном, нет, лучше кофе с сахаром, черный, и еще можно…
– Лин, остановись, – попросил Пятый минут через десять. – И так хреново.
– Не тошнит?
– От водки – нет, – признался, подумав, Пятый. – А от всего остального, пожалуй, что и да.
– Попробуй не думать… – начала было Кет, но Пятый ее осадил.
– Попробуй не дышать! Долго продержишься?! Господи, она просто хотела домой, просто домой, идиоты. За что мне это всё? Я же не хотел, не хотел ее убивать.
– Мы знаем, – согласилась Кет, присаживаясь рядом с ним. – Выпей лучше кофе, пожалуйста.
– И всё станет хорошо? – с сарказмом спросил Пятый, но чашку, тем не менее, взял.
– Нет. Но кофе не успеет сильно остыть, – ответила Кет.
В комнате было тесновато. Клео с недовольным видом, нога на ногу, сидел на специально принесенном стуле (который был ему мал), Рауль устроился прямо на полу рядом с ним, Анжи угнездилась в маленьком плетеном кресле.
– А мне знакомо это чувство, – неожиданно сказала она. – Хотите – верьте, хотите – нет, но я увидела это в ее глазах, еще там, на корабле. И узнала.
– Ты о чем? – спросила Кет.
Пятый сумрачно посмотрел на Анжи, поставил чашку с кофе на пол.
– Когда хочется домой, – продолжила Анжи. – Это как больной зуб. Не безумие, но… Болит так сильно, что поглощает всю тебя, и ты уже не можешь больше думать ни о чем, ничего не можешь делать, кроме как стремиться к этой цели – домой. Все смыкается на одном – искать способ возвращения. У меня так было однажды, правда, уже очень давно. Но я запомнила.
– Да, – неожиданно сказал Рауль. – Я тоже такое помню. В первый месяц на Эвене.
– Вот именно, – Анжи ласково взглянула на него. – Я с себя и рисовала…
Она осеклась, кинула быстрый взгляд на Кет. Нет, вроде бы Рауль не обратил внимания на оговорку.
Пятый кивнул.
– Знаю, – сказал он. – Когда хочется – и нельзя. Никак нельзя. Слушайте, я пойду еще там посижу. Хорошо?
Лин нахмурился. Погрозил другу кулаком. Тот вяло махнул рукой и, пошатываясь, вышел из комнаты.
– Зеркало разобьет… – простонала Кет.
– Не беспокойся, – тихо сказал Лин. – Если он кому сейчас и враг – так только себе.
– Так вот, – продолжила Анжи. – Это было давно, больше десяти лет назад. Я оказалась в Японии – работала там в клубе… Хостесс, «хозяйка» – нужно сидеть, лыбиться гостям, подливать выпивку. Так вот, через месяц меня так придавило всем этим – чуждость, понимаете? – что у меня снесло крышу. Я поняла, что если не найду способ в ближайший месяц вернуться обратно – я просто свихнусь. Физически свихнусь, всерьез. А способов не было, контракт на полгода, никто еще до меня не уезжал вот так, до срока – во всяком случае, с зарплатой. А мне все равно было нужно домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48