– Великий Пророк, – начал он. Затем проговорил: – Отец. Благодарю тебя за то, что ты позволил Ситасу позвать меня домой.
Женщины обернулись к Ситэлу – они не подозревали о подобной снисходительности Пророка.
– Я долго сердился на тебя, – сурово произнес Ситэл. – Никто никогда не позорил Королевский Дом так, как ты. Что ты можешь на это ответить?
Кит-Канан упал на одно колено.
– Я самый большой дурак, который когда-либо жил на свете, – вымолвил он, глядя в пол. – Я знаю, что навлек позор на себя и на вас. Я примирился с собой и богами, и теперь я хочу помириться со своей семьей.
Пророк поднялся, оттолкнув кресло. Его белые волосы, словно золото, сверкали в вечернем свете. Он снова пополнел со времени своей болезни, и в глазах сверкал прежний огонь. Ситэл твердыми, уверенными шагами обогнул стол и подошел к стоявшему на коленях сыну.
– Встань! – приказал все тем же повелительным голосом Пророк.
Когда Кит-Канан выпрямился, жесткое выражение лица Ситэла смягчилось.
– Сын, – сказал он, глядя принцу в глаза.
Они по-солдатски сжали друг другу локти. Но для Кит-Канана этого оказалось недостаточно. Он пылко обнял отца, который стиснул его в объятиях с такой же силой. Через плечо Пророка Кит-Канан увидел свою мать, все еще в слезах, но теперь лицо ее озаряла сияющая улыбка.
Герматия пыталась сохранять безразличие, но побледневшее лицо и дрожащие пальцы выдавали ее. Уронив руки на колени, она глядела в сторону, на стену, на потолок, куда угодно, но только не на Кит-Канана.
Ситэл отодвинулся на расстояние вытянутой руки и внимательно рассмотрел загорелое лицо сына.
– Я не могу отказать тебе, – произнес он дрогнувшим голосом. – Ты мой сын, и я рад твоему возвращению!
Ниракина подошла поцеловать сына. Кит-Канан вытер ее слезы. Они приблизились к Герматии, застывшей в своем кресле.
– Ты прекрасно выглядишь, госпожа, – неловко обратился к ней Кит-Канан.
Женщина, быстро моргая, подняла на него взгляд:
– Спасибо.
Видя растерянность Кит-Канана, Ситас вмешался. Он вытолкнул Макели вперед и представил его. Ситэл и Ниракина нашли безыскусные манеры мальчика одновременно очаровательными и смешными.
Когда новость разнеслась по дворцу, слуги побросали свою работу, поднялись с кроватей и заполнили зал, чтобы поприветствовать возвратившегося принца. Окружающие всегда любили Кит-Канана за доброе сердце и веселый нрав.
– Тише, вы все! Тише! – воскликнул Ситэл, и собравшиеся умолкли.
Пророк послал за амфорами лучшего нектара, и во время паузы все передавали друг другу сладкий напиток. Когда у каждого оказался кубок, Пророк, подняв бокал, поприветствовал своего вновь обретенного сына.
– За принца Кит-Канана! – провозгласил тост Ситэл. – Наконец-то он дома!
– Кит-Канан! – зашумели собравшиеся, осушая бокалы.
За одним исключением. Герматия сжимала в пальцах кубок, пока суставы не побелели, как ее лицо.
В конце концов, слуги разошлись, но семья осталась. Окружив Кит-Канана, они говорили час за часом, рассказывая, что произошло в его отсутствие. Он, в свою очередь, поведал им о своих приключениях в диком лесу.
– Так что теперь я вдовец, – печально закончил Кит-Канан, уставив неподвижный взор на остатки нектара в своем кубке. – Анайю забрал Лес, которому она так долго служила.
– Эта Анайя была благородного происхождения? – деликатно спросила Ниракина.
– Ее рождение осталось тайной даже для нее самой. Я думаю, что ее похитила у родителей та женщина, которая была Хранительницей до нее, точно так же, как она сама похитила Макели.
– Я не сожалею о том, что она отняла меня у семьи, – сказал преданный Макели. – Анайя была добра ко мне.
Кит-Канан позволил родным считать, что Анайя происходила из народа Сильванести, как и Макели. Он также не рассказал о своем нерожденном ребенке. Рана была еще свежа, и он хотел оставить это воспоминание при себе.
Ситас нарушил тишину замечанием о полуэльфе Вольторно.
– Итак, наши подозрения подтвердились, – заявил он. – За террором в западных провинциях стоит император Эргота, который хочет заполучить не только нашу землю, но и наш лес.
Все знали, что Эргот, с его огромным флотом, нуждается в строительных материалах, а страна людей была бедна лесами. К тому же, в отличие от эльфов, жители ее строили дома в основном из дерева.
– Во всяком случае, – заметил Пророк, – его послы находятся здесь уже почти пять недель, но мы так ничего и не достигли. Несколько дней я был болен, но со дня моего выздоровления переговоры совершенно не сдвинулись с места.
– Я был бы рад обсудить с посланниками то, что я видел и слышал в лесу, – предложил Кит-Канан. – На южном побережье высадились люди из Эргота с намерением вырубить наши леса. Они хотели забрать Макели в Далтигот и продать там в рабство. Это факт.
– Возможно, именно так разбойники и поступили с другими пленниками, – мрачно промолвил Ситас. – С женами и детьми поселенцев Сильванести.
Кит-Канан рассказал о разоренной деревне, на которую они с Макели наткнулись по дороге домой. Ситэл забеспокоился, узнав, что подверглось нападению поселение, находящееся так близко от столицы.
– Завтра ты придешь в Башню, – решил он. – Я хочу, чтобы люди из Эргота услышали о том, что ты видел!
Затем Пророк поднялся со словами:
– Уже очень поздно. Заседание начинается рано утром, так что всем нам лучше отправиться на отдых.
Макели уже посапывал, Герматия тоже задремала, свернувшись в своем кресле.
Кит-Канан потряс Макели за плечо, и мальчик проснулся.
– Какой забавный сон, Кит. Я приехал в большой город, где все живут в каменных горах.
– Не такой уж и забавный, – улыбнулся Кит-Канан. – Пойдем, Кели, я отведу тебя в старую спальню Ситаса. Ты не возражаешь, брат?
Ситас махнул рукой в знак согласия. Кит-Канан поцеловал мать в щеку и пожелал доброй ночи. Лицо ее довольно сияло, теперь она словно помолодела на несколько десятков лет.
– Спокойной ночи, сын, – с любовью произнесла Ниракина.
Появился слуга с канделябром, чтобы проводить Макели в его комнату. Ситэл и Ниракина удалились, но близнецы задержались у дверей.
– Оставляю тебя с женой. – Кит-Канан кивнул на спящую Герматию и смущенно добавил: – Жаль, что я пропустил свадьбу, Сит. Надеюсь, вы счастливы вдвоем.
Ситас несколько мгновений пристально смотрел на спящую, затем ответил:
– Женитьба на ней оказалась не такой уж завидной сделкой, Кит.
Кит-Канан не смог скрыть изумления и шепотом спросил, что у них неладно.
– Ну что ж, ты знаешь, какая она своевольная. Она пользуется каждой возможностью сделать что-нибудь, чтобы о ней заговорили в народе. Когда она выезжает в город, то швыряет безделушки из окон носилок, и горожане бегут следом, выкрикивая ее имя. – Рот Ситаса сжался в тонкую линию. – Знаешь, как нас называют городские остряки? Тень и Цветок! Мне кажется, не нужно объяснять, кто из нас кто?
Кит-Канан подавил кривую усмешку:
– Тиа всегда была подобна хаосу и буре.
– Но есть и другое. Мне кажется… – Ситас внезапно умолк, заметив слугу, проходящего по коридору. Желтый свет канделябра мерцал впереди, словно луч рассветного солнца.
– Спокойной ночи, Кит, – внезапно попрощался Ситас и, окликнув слугу, велел ему проводить принца вверх по темной лестнице в его спальню.
Кит-Канан, с любопытством оглядев брата, сказал:
– Утром увидимся.
Ситас кивнул, отворил дверь зала и плотно прикрыл ее за Кит-Кананом.
Оставшись наедине с Герматией, он резко произнес:
– Ты нелепо выглядишь, когда притворяешься спящей.
Она выпрямилась и зевнула:
– Комплимент со стороны такого притворщика, как ты.
– Госпожа, неужели ты нисколько не уважаешь ни меня, ни мой титул?
Герматия, оттолкнув от стола тяжелое кресло, невозмутимо ответила:
– Как раз все, что я испытываю, – это уважение. Тяжелое, огромное, словно камень, уважение.
Дворец Квинари погрузился в сон, почти все его обитатели были утомлены после возвращения Кит-Канана. Однако в галерее, отходящей от центральной башни, показались две фигуры и начали следующий разговор.
– Он вернулся, – вымолвил женский голос.
– Да, я слышал, – ответил мужчина. – Но это не проблема.
– Однако принца Кит-Канана мы в расчет не принимали. – От волнения женщина, забыв благоразумие, заговорила громче, чем нужно.
– Я принял его в расчет, – спокойно ответил мужчина. – Во всяком случае, его возвращение является для нас благоприятным.
– Как это?
– Кит-Канан пользуется некоторой популярностью среди тех, кто считает его брата холодным и равнодушным, – например, в таких слоях, как королевская гвардия. Кроме того, мне кажется, что этот блудный сын более открыт и доверчив, чем его отец и брат. А с доверчивым всегда легче иметь дело, чем с тем, кто все время сомневается.
– Ты неглуп. Мой отец знал, что делал, когда выбрал тебя. – Женский голос снова стал спокойным и нежным.
Послышался шорох тяжелых одежд и звук поцелуя.
– Как бы я хотела, чтобы мы могли встречаться открыто, а не украдкой, как сейчас.
– Разве тебе это не кажется романтичным? – пробормотал мужчина.
– Пожалуй, что и так… И все же меня раздражает, что окружающие считают тебя ничтожеством.
– Это мое самое надежное оружие. Ты хочешь отнять его у меня?
– О, никогда…
На некоторое время воцарилась тишина, затем послышался женский голос:
– Сколько осталось до рассвета?
– Час или около того.
– Я беспокоюсь.
– В чем дело? – спросил мужчина.
– Все слишком усложнилось. Временами, когда я сижу в зале заседаний, мне хочется кричать, так сильно напряжение.
– Знаю, – успокаивающе заметил мужской голос, – но наша миссия довольно проста. Нужно лишь тянуть время, притворяться и продолжать эту болтовню с эльфами. С каждым днем наши силы увеличиваются. Время работает на нас, моя дорогая. Еще немного, и могучее эльфийское государство падет!
Заговорщики едва слышно скользнули по холодному мраморному полу галереи к лестнице. Необходимо было попасть в свои комнаты, прежде чем дворец проснется. Никто не должен видеть их вместе, даже люди из их свиты.
Глава 24
На следующий день
Появление Кит-Канана в Звездной Башне произвело фурор. Его зеленая кожаная туника исчезла – ее сменили белые одежды из мягкой ткани, лоб принца венчал серебряный обруч. Его торжественно представили лорду Дунбарту. Гном, сняв обвисшую шляпу, произнес:
– Для меня огромная честь познакомиться с тобой, принц. Мне приходилось много слышать о тебе.
– Надеюсь, мы станем друзьями, – усмехнулся принц.
Встреча с делегацией людей прошла более напряженно. Претор Ульвен восседал в своем переносном кресле, словно восковая кукла. Только слегка приподнимающееся на груди одеяло указывало, что он еще жив. Госпожа Тералинд приняла руку Кит-Канана и довольно долго держала ее в своей, оценивающе разглядывая нового участника переговоров. Он заметил темные круги у нее под глазами. Госпожа плохо спала этой ночью.
Ульвиссен поприветствовал принца, как это было принято у людей, и Кит-Канан повторил его жест.
– Мы не могли раньше встречаться? – спросил эльфийский принц, озабоченно рассматривая бородача.
– Не думаю, благородный принц, – холодно ответил Ульвиссен. – Я в основном служу на кораблях. Может быть, ты, Высочайший, встречал кого-нибудь похожего на меня. Я так понимаю, что эльфам тяжело отличить одного бородатого человека от другого.
– Ты говоришь верно.
Кит-Канан отошел прочь, но мысль, что он видел Ульвиссена раньше, не давала ему покоя. Он остановился перед отцом, поклонился и занял свое прежнее место справа от Пророка. Человек с густой рыжей бородой – где же они встречались?
– Объявляю пятнадцатое заседание Совета Трех Народов открытым, – произнес Ситас в качестве герольда своего отца. – Со стороны Сильванести к нам присоединяется принц Кит-Канан.
Писцы яростно застрочили перьями.
Дунбарт поднялся, сразу оказавшись ниже ростом: ножки его кресла были длиннее его собственных ног.
– Великий Пророк, благородные принцы, господин претор, госпожа Тералинд, – начал он. – Мы заседаем здесь много дней, и основное препятствие на пути к согласию – это вопрос: кто управляет западными равнинами и лесами? Благородный Пророк и его наследник представили в качестве доказательства своих прав древние договоры и документы. Госпожа Тералинд, действуя от имени императора Эргота, оспаривает притязания эльфов, основываясь на фактическом преимуществе – большинство жителей спорной территории – граждане Эргота. – Дунбарт сделал глубокий вдох. – Я обрисовал возникшее положение в письме к моему королю. Сегодня я получил ответ.
В зале поднялся шум. Дунбарт развернул тяжелый пергамент с золотой восковой печатью короля Торбардина.
– Хм, – прокашлялся гном. Ропот утих. – «Моему верному слуге и возлюбленному кузену, Дунбарту из Дунбарта, шлю свои приветствия. Надеюсь, что эльфы хорошо тебя кормят, брат мой; ведь известно, как скудно они питаются…»
Посол подмигнул Пророку, взглянув на него поверх пергамента. Кит-Канан прикрыл рукой рот, пряча улыбку. Дунбарт продолжал:
– «Я поручаю тебе, Дунбарт из Дунбарта, передать Звездному Пророку и претору Эргота мое предложение. Я предлагаю передать территорию, находящуюся по обе стороны от Харолисовых гор, на семьдесят миль к востоку и западу, под управление Королевства Торбардин и сделать ее буферной зоной между империями Эргота и Сильванести».
На мгновение воцарилась мертвая тишина – присутствующие осмысливали услышанное.
– Это совершенно нелепо! – взорвалась Тералинд.
– Твое предложение неприемлемо, – возразил Ситас, хотя и более спокойным голосом.
– Но это только предварительный проект, – запротестовал Дунбарт. – Его Величество согласен пойти на уступки, например…
– Абсолютно неприемлемо! – Тералинд вскочила на ноги. – Я хочу спросить Пророка, что он думает об этом смехотворном предложении.
Все взоры обратились к Ситэлу. Он с абсолютно непроницаемым лицом откинулся на спинку кресла.
– В этой мысли есть некоторые положительные стороны, – медленно произнес он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41