– Спасибо, Марта.
У нее на глаза наворачиваются слезы.
– Что ты, милый? Да тебе ли благодарить?
Она укутала спину чем-то мягким и теплым, ласково провела по волосам рукой и отошла. Рядом остались Лиента с Аланом.
– Как же это, Дар? – виновато проговорил Алан. – Как же ты не сказал? Нам Веско…
– Оставь, – поморщился Андрей. – Или вы разучились радоваться победам? Мы ведь это сделали, Алан! Мы спасли людей и все живы! Лиента, да улыбнись ты, наконец!
Улыбка Лиенты все же больше похожа на кривую усмешку, на скулах вспухают желваки.
– Они заплатят, Дар… Клянусь.
Андрей прикрыл глаза.
– Как последние посты прошли, перед крепостью?
– В ножи их взяли. Ты отдыхай. – Голос его делается непривычно мягким, – Марта здесь, рядом будет, понадобится что
– скажи ей.
– Одежду пусть сюда принесут.
– Зачем? Она пока тебе не понадобится. Надеюсь, ты не собираешься вставать?
– Нет, – успокоил его Андрей. – Но пусть рядом будет.
Лиента и Алан вышли. Через минуту Марта внесла вычищенную одежду, аккуратной стопкой сложила в изголовье кровати на скамье.
– А вот это выпей, сынок, это придаст тебе силы. – Она поднесла к колючим губам теплую кружку. – Не надо ли тебе чего?
– Нет, Марта, спасибо.
– Тогда постарайся уснуть, сон все лечит.
И неслышно прикрыла за собой двери.
Андрей закрыл глаза, отдаваясь покою. Теперь, когда боль почти оставила его, он получил великолепную передышку. К тому же теплое питье оказалось сильным тонизирующим и Андрей почувствовал себя гораздо лучше. Позади напряжение и тревоги последних дней и он, наконец, почувствовал в душе покой и умиротворение. В эту минуту ничего не мучило его, было лишь сознание полностью выполненного долга. Он сдержит даже слово, данное Адоне – непременно вернуться. Правда, вид у него не очень бравый. Бедная девочка, она, наверно, с ума сходит от беспокойства. А может и теперь еще не спит…
ТИСС осторожно ввел его в полусонное сознание Адони. Ей так и не удалось забыться в спасительном сне, и в полузабытьи к ней подступал смутный образ беды.
– "Адоня…" – осторожно вошел Андрей в затуманенное сознание.
– "Кто меня зовет?" – испугом плеснула мысль.
– "Я, Дар. Не пугайся. Я пришел в твой сон, чтобы успокоить тебя".
– "Дар! – девушка почти проснулась, и Андрей поспешил снова погрузить ее в пограничное состояние. – Дар! Как хорошо, что ты мне приснился! Мне было так страшно!"
– "Так можешь забыть про свои страхи".
– "Ох, сон-то странный какой, – я как будто и не сплю вовсе… Мне кажется, я слышу, как листья шелестят. Наверно, такими и бывают вещие сны, странными? Он ведь не обманет? Говори, Дар! Еще говори!"
– "Твои родные в крепости. Они живы и здоровы".
– "А ты, Дар? С тобой ничего не случилось!?" – ее мысль снова сделалась тревожной.
– "Я вместе со всеми".
– "Отчего же мне было так плохо?.. Вечером так сердце болело. У вас вправду ли все ладно?"
– "Да, Адонюшка".
– "Как славно ты меня называешь… И Майга мне тоже сказала, что все живы… но что-то все равно не так… Какой странный сон… А почему только твой голос, Дар? Я так хочу увидеть тебя!"
– "Завтра ты меня увидишь".
– "Странно, это только сон, а мне теперь легко и радостно, будто ты уже здесь. Разве во сне может быть так радостно?"
– "Выходит, может. Больше тебя ничто не будет тревожить, спи спокойно".
– "Дар, ты не уходи, пусть этот сон будет долгим-долгим. Я боюсь, что снова станет пусто и темно, ты не оставляй меня одну. Как мне радостно, что сейчас я могу сказать тебе слова, которые никогда не скажу наяву".
– "Ты знаешь про магию вещего сна? Ты хочешь, чтобы я остался в сетях твоих слов?"
– "О, нет! – в смехе ее прозвенела грустинка. – Ты сильнее всякой магии, сам это знаешь, а в моих словах ее и совсем нет, они никакой силы не имеют. Но сейчас в мой сон пришла твоя душа, и я хочу сказать ей добрые слова. Завтра ты ничего про это и знать не будешь, но, может быть, тебе станет чуточку теплее с нами. Знаешь, что я про тебя поняла? Ты когда про Майгу говорил, это ведь и про тебя было… Ты нес нам добро, с распахнутым сердцем шел, а тебя ненавистью встречали".
– "Что ты придумала себе, Адонюшка? Захотела пожалеть меня? Не надо. Я и не ждал, что меня – чужого, странного, немедленно обласкают и полюбят. Случись так – я усомнился бы, что пришел к друзьям, что со мной искренни. Майга – совсем другое дело, она ваша, вот к ней вы были несправедливы, да, но не со мной".
– "Ты добрый. И мудрый. Рядом с тобой так спокойно и надежно. Знает ли твоя женщина, какая она счастливая?"
– "Ну довольно, Адоня."
– "Ты сердишься!? Не сердись…"
– "Ну что ты, Адонюшка, я и не думал. Ты очень славная".
– "Какой странный сон, Дар".
– "Спи, девочка. Сегодня был трудный день, душе тоже нужен покой".
Андрей лежал и улыбался. Губам было больно, он прогонял улыбку, но она тихонько возвращалась опять. Он знал, что не должен был делать того, что сейчас сделал, но раскаяние не слишком его мучило. Да, он хронотрансатор и должен уметь держать чувства в плену разума. Но ведь он всего лишь человек и ему так нужна сегодня поддержка этого невинного, хрупкого создания. После лютого немилосердия, выпавшего на его долю, он как будто прошел омовение в ее чистоте и нежности. Это ведь сон…
У Андрея еще хватило сил на сеанс гипнотерапии, и потом он уснул, совершенно обессиленный. Марта несколько раз заходила, прислушивалась к глубокому дыханию и благодарила Всевышнего за этот целительный покой – он был лучшим лекарством измученному страданием человеку. Ей ни раз доводилось видеть, как ночи напролет мечутся раненые, не в силах от боли глаз сомкнуть. У Марты самой сердце сжималось от боли, когда она думала, что именно такая ночь предстоит Дару, душа ее разрывалась от жалость и вдруг… этот безмятежный, крепкий сон. Он даже не пошевелился ни разу. Истинно, над Даром покровительство Милосердного. Только почему он потребовал такую жестокую плату за сегодняшнюю удачу? Почему заплатить ее должен был именно Дар?
…Пламя факелов заметалось по темным ночным улицам вскоре после того, как в последний раз, уже окончательно и наглухо закрылись крепостные ворота и мост вздыбился над ними. Через короткое время крики раздались и на склоне холма, где лугары ножами освободили путь в крепость. В ту ночь в лагере наемников покоя не было, и только крепость возвышалась по-прежнему невозмутимо безмолвная.
С рассветом бешеная ярость одураченных юкки обрушилась на крепость – следы беглецов вели сюда, и Гуцу был уверен, что варвары рабству предпочли голодную смерть. Они добровольно залезли в мышеловку, из которой выхода не было – разведчики доложили, что тоннель по-прежнему затоплен. Бесила герцога Гуцу наглость и необъяснимость ночной операции варваров.
Черные волны ярости разбивались о неприступные стены. Защитники в эйфории от успеха небывалой операции, осыпали врага градом насмешек и стрел. Боеприпасов не жалели – для крепости это был последний бой, и арсенал надо было уничтожить. Сегодня шум битвы звучал для них веселой музыкой. Хорошо укрытые за стенами, не рискуя понапрасну, они наносили врагу весомый ущерб – крепостной ров наполнялся трупами. Герцога Гуцу как будто оставил его холодный, расчетливый разум – с неистовством сумасшедшего он гнал и гнал отряды на приступ, желая смести с лица земли проклятые стены, добраться до тех, кто прятался за ними, рвать зубами, насладиться зрелищем потоков дымящейся крови. Но успокоится он только тогда, когда снова заполучит в свои руки того, кто задумал (Гуцу не сомневался) и осуществил столь дьявольский план. Пусть это будет хоть сам дьявол, он, герцог Гуцу, доберется до него.
– Отдайте мне его! – ревел Гуцу. – И я сохраню вам жизни!
А "дьявол" безмятежно спал, не подозревая о переживаниях "великолепного герцога". Шум битвы не беспокоил его – в комнатку без окон толстые стены не пропускали ни звука.
Проснулся Андрей далеко за полдень, хотел одеться и не обнаружил одежды.
– Марта! – позвал он.
Вошел юноша.
– Я рад служить тебе вместо Марты, Дар. Людей увели.
– Одежду мою почему убрали?
– Алан распорядился. Он не хотел, чтобы ты встал раньше времени.
– Принеси.
– Прости, Дар, я должен выполнить распоряжение Алана.
– Вот так, значит, я под домашним арестом? А где он сам?
– Все на стенах.
– Что там? – нахмурился Андрей.
– Юкки идут на приступ. Людей увели, а мы решили до ночи продержать юкки здесь.
– Ну и как, получается?
– Алан недавно прибегал – веселый. Лицо черным-черно от копоти, зубы да глаза сверкают. За весь день у нас только несколько раненых.
– За весь день? Сколько же сейчас?
– Да уже четвертый час пополудни. Только ты не вставай, Дар, меня пожалей. Коли ты встать захочешь, мне тебе удержать потруднее будет, чем юкки под стенами. А Алан после гневаться будет на меня.
– Ладно, – засмеялся Андрей, – не стану я тебя подводить. А тебе ведь тоже на стену не терпится? Иди.
– Ох, Дар! Да ведь ты…
– Не встану, не бойся. Передай там привет от меня.
Андрей здраво рассудил, что коли у защитников дела идут хорошо, ему нечего среди них делать, он будет не очень хорошим помощником, еще и мешать станет, отвлекать, поскольку его непременно примутся опекать. Сегодня они вполне управятся без него. А ему лучше сберечь силы для джайвы.
– "Лиента."
– "Дар, наконец-то!"
– "Долго ждать пришлось? Я столько времени проспал, только проснулся".
– "Я рад этому. Но что у вас там?"
– "По воле Алана я не должен и носа отсюда высовывать…"
– "Уж ты будь добр, так и сделай".
Андрей засмеялся.
– "Но насколько могу судить, мы с успехом держим Гуцу под стенами и потерь у нас нет. Большего, увы, не знаю".
– "Больше и не надо. У нас тоже все в порядке. Ты знаешь, что мы тоннель затопили?"
– "Нет, не знаю".
– "Мы с Аланом подумали – Гуцу так просто не проведешь, уж он непременно задумается, отчего это горожане полезли в ловушку, из которой выхода нет. Или есть? Поэтому ушли затемно еще, а Алан открыл затворки".
– "Ну и? Была разведка?"
– "Была, а как же. С них глаз не спускали, боялись, что они следы наши увидят, их ведь только на первый взгляд нет, а приглядись и вся маскировка насмарку. Но на счастье, их другое интересовало – тоннель, а к джайве они не сильно присматривались. Правда, у выхода оставили сторожевой пост. К ночи мы его уберем и просигналим вам дымом".
– "Завтра Гуцу совсем озвереет и от злости съест собственную шляпу".
– "У тебя хорошее настроение, я рад. Как ты себя чувствуешь?"
– "Лучше, чем ты думаешь".
– "Все же несправедливо, что именно тебе это выпало. Так не должно было быть".
– "А может, именно так и должно? Я захотел стать вам не чужим – наверно, за это заплатить надо было. Страдания, которые испытывал каждый из вас долго, изо дня в день, для меня сошлись в одном".
– "Дар… как странно ты думаешь. Разве можно это принять… так…"
– "По крайней мере, я теперь стал равным среди вас. Ведь теперь никто не назовет меня чужим, а?"
Что мы знаем о справедливости? Принимаем, как должное, удовольствие, а на неприятности сетуем – за что? несправедливо! Но Законы высшей гармонии незыблемы. Полу миф о битве Добра и Зла перешел на уровень научного знания о равновесии положительного и отрицательного энерго-потенциалов – увы, их должно быть поровну.
В какие законы вмешался я, изменив судьбу многих, своевольно переменив знак минус на плюс? Какие связи порвал? За удачу надо платить. Всего – поровну. Жив остался, и на том спасибо, значит цена еще милосердная.
С наступлением темноту атаки прекратились, но под стенами началось копошение – крепость наверняка минировали. Видно, юкки планировали ворваться в крепость в самый глухой час ночи или на рассвете. Ну, так тому и быть. Только хозяева незваных гостей встречать не станут, правда, угощение припасут – мины, самострелы и прочие смертельные ловушки.
…Закрепленные в скобах факелы освещали пустынное пространство двора и обезлюдевшие широкие стены. Затихли глухие голоса… Через промежуток времени откуда-то из-под земли донесся глухой грохот и нарастающий шум воды. Из темноты тоннеля стремительно выплеснулся вал, неся на длинном языке пену, мусор, водоросли…
Андрей наотрез отказался, чтобы его несли на носилках, как других раненых, рассердился, когда друзья пытались быть настойчивыми. Если он и чувствовал себя слабым, то все же не на столько, чтобы ехать на чужих плечах.
Веско был при нем неотступно, сторожил каждое движение. Андрей уставал. Все чаще выползали под ноги узловатые корни, больно вцеплялись сучья, ветки заставали врасплох и туго хлестали наотмашь. Но всякий раз плечо Веско оказывалось рядом и становилось надежной опорой. Под конец Андрей уже не останавливался передохнуть. Ему казалось, что стоит на миг сбиться с этого автоматического шага, и он упадет.
В сознании мешалось прошлое и настоящее, порой он переставал осознавать, в какой реальности находится.
"Неаккуратно работали, ботаники, увлеклись, творцы… Для чего это такие дебри? Или это уже она сама, Планета?.. Торопится. В другой раз надо комплект СМП захватить, на спорамине я бы продержался… Фу ты, какой СМП?!" – прояснялось в голове, и Андрей понимал, что две реальности пересеклись только в его душе и больше точек соприкосновения у них нет.
Эта Планета – не результат проекта "Реанимация", она еще не умирала, ее не убивали еще. Еще ох как не скоро выйдет на нее "Странник" и только потом родится проект ее второго рождения. Но тоже еще не мало времени понадобится, прежде чем на Планету придут люди и начнут выводить ее из "комы": дезактивировать, растапливать многовековое оледенение, культивировать плодоносный слой. Потом в него бросят семена, добытые хронсаторами из прошлого Планеты… Андрея как-то попросили помочь – поехать к растениеводам, рассчитать деформацию хронального поля по заданным параметрам и локально навести ее на нужной им территории. Вот тогда Андрей и видел, как джайва поднималась прямо на глазах. Это было похоже на чудо.
Глаза устают от мельтешения буро-зеленых пятен, хочется закрыть их, упасть ничком и долго-долго лежать неподвижно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36