Январская метель в человеческом облике. Шикарен, шикарен… Ворону бы такую.
А кстати…
Света еще о чем-то спрашивала, но Лариса уже не слышала. Она торопливо одевалась.
А Артур стоял в кабинете Эдуарда.
Эдуард, который обычно принимал посетителей, сидя за столом, стоял перед Артуром, согнувшись в три погибели, заглядывая снизу вверх своими глазками, ставшими нехарактерно заискивающими. Он боялся.
Артур был зол.
От его раздражения в кабинете стоял мороз, стекла покрылись ледяными перьями, хрустящая изморозь осела на шикарной мебели, а воздух звенел от смертного холода. Эдуарда трясло, его лицо было серым, как обветренное вареное мясо – и казалось странным, что у него хватает отваги на разговор.
– Я приказываю оставить их в покое, – сказал Артур – голос был, как ледяной клинок.
– Простите, сэр Лесли, – Эдуард согнулся еще ниже, говорил заискивающе и лебезя, но, кроме унижения, в нем было еще что-то. – Я, тупое ничтожество, никак не возьму в толк, кого это ваша светлость имеет в виду…
– Все ты понимаешь, падаль. И мальчика, и девочку.
– Мальчика… Какого мальчика, ваша светлость? Ах, мальчика? Так ведь никто и не переходил дорогу мальчику, сэр! Какой-нибудь невежа сказал бы, что мальчик – самоубийца, ничто, пустое место, но раз вы удостоили его своего поцелуя, ваша светлость, то это, конечно, не так, сэр. Он ваш паж, сэр. У нас не может быть претензий…
– Много треплешься, падаль. Девочка.
– А вот девочка… Сэр, я не смею, я трепещу, сэр, но я должен вам сказать. Девочка помечена мной. Мне прискорбно говорить об этом, сэр, – зубы Эдуарда выбили дробь, но он справился с собой, – я сожалею, но оставить уже невозможно, сэр. Такой великолепный Князь – лев ночей, можно сказать, конечно, не станет отнимать у шакалов последний кусок, а?
– Я твою шарагу по ветру развею, тварь.
Эдуард склонился чуть ли не до пола.
– Ваша светлость, сэр! Не может быть, чтобы один из старших Князей города станет марать свои белоснежные руки и тратить бесценную силу на грязный кабак! Я не верю своим ушам, сэр!
Артур отвел глаза.
– Я не сомневаюсь, что это в вашей власти, сэр, – подобострастно улыбнулся Эдуард. – Но к чему доказывать? Мы и так верим, сэр. Нас просто огорчает мысль, что будут говорить… Ведь вы, сэр, одиноки, болтовня может повредить вам найти…
– Заткнись.
– Конечно, сэр. Конечно. Я только еще вот о чем… Мальчик… Девочка его заберет. Простите, сэр, об этом тяжело говорить, но он же ей принадлежит, сэр. Он же побежит, стоит только ей поднять пальчик, сэр. А если она исчезнет, он останется вам, ваша светлость.
Артур поднял голову – и поток силы отшвырнул Эдуарда к стене. Эдуард рухнул на колени, но продолжал губами, покрытыми инеем:
– Но если вы желаете сделать им доброе дело, сэр… Не верю, что вы способны ограбить такую ничтожную тварь, как я. Вы, безусловно, заключаете только честные сделки, сэр, не так ли?
Артур усмехнулся.
– Вы могли бы купить ее, сэр.
– Ты мне предлагаешь? – Артур был так поражен, что в кабинете даже слегка потеплело. – Мне?
– Простите, сэр. Я коммерсант.
Артур невольно рассмеялся.
– Я только хотел сказать, – Эдуард чуть выпрямился, – вы такой великолепный Князь, все так восхищаются, так восхищаются…
– Короче.
– Позвольте мне… – Эдуард замялся, расплываясь в улыбке, одновременно угодливой, жадной и похотливой. – Ваша светлость, сэр… Ручку поцеловать – и забирайте девочку. Ручку поцеловать… разочек…
Артур смотрел на него. Эдуард невольно облизывал губы, его глазки масляно блестели. Артур хотел еще что-то сказать, но промолчал и вышел, захлопнув дверь ногой.
Эдуард поднялся на ноги, обтер ладонями иней с пиджака и с наслаждением облизал ладони. Сладострастно провел рукой по стене в потеках тающей изморози.
В дверь сунулся менеджер.
– Пшел вон, – тихо и яростно прошипел Эдуард. – Мое! Это мое!
Менеджера вынесло, как ветром. Эдуард с наслаждением вдохнул остатки ледяной ярости Артура, обирая пальцами тающий лед с оконных стекол.
– Князюшка, – шептал с вожделенной улыбочкой, – собственной персоной, душечка наша, подумать только… То-то тобой Вечные брезгуют… И это ради каких-то там… Нет, это хорошая сделка… Отличная…
И его серое лицо светлело.
Лариса вышла в ночь.
Улица была затянута туманом. Он полз по опустевшей мостовой, облекал дома, скрывал и скрадывал тени; весь мир был – мягкое свечение тумана. Желтые огни плыли в нем, как маяки.
Стоя у служебного входа в «Берег», Лариса видела только автомобильную стоянку – остальной город тонул в тумане, как в молоке.
А на стоянке ее дожидался Артур. Секунду Лариса видела, как рядом с ним фыркает и бьет копытом громадный серый жеребец в алой попоне, но сморгнула, и видение исчезло. Мощный «Харлей» в сиянии хромированных деталей – вот что это было. Современный конь современного всадника.
Байкера.
– Здорово, – пробормотала Лариса. – Вы – ведьмак?
Артур отвесил водевильный поклон.
– К вашим услугам, леди. Просто – чернокнижник, колдун и вообще злодей.
Лариса рассмеялась и подошла. Артур протянул руку. Лариса подала свою. Артур наклонился и обозначил странный поцелуй: едва коснулся губами не тыльной стороны ладони, а запястья, того места, где ближе всего к коже пульсирует кровь.
Ларису качнуло. Волна испепеляющего жара хлынула в ее тело, удар молнии, который, пройдя вдоль позвоночника, разлетелся по нервам тающим жидким огнем. Тело выгнулось само собой – Лариса прикусила губу, чтобы не закричать. Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы перевести дух.
Артур ждал. Он изображал смущение и казался бы виноватым, но в зеленых глазах горели озорные и лукавые огоньки.
– Так вот что Ворон имел в виду, – сказала Лариса, резко выдохнув. – Наркоман несчастный.
– К его чести, он не злоупотребляет, – сказал Артур таким безмятежным тоном, будто упоминание о Вороне было совершенно естественным ходом мысли с обеих сторон. – Полагаю, научен горьким опытом. И сам мне рук не целует. Почти. Ваш друг – гордец, леди.
– Расскажите мне о нем, – сорвалось у Ларисы с языка раньше, чем она успела обдумать, прилично ли будет расспрашивать.
– Вик любит леди, – сказал Артур со странной, чуть, пожалуй, даже печальной интонацией. – Только вас, одну вас – и всегда любил одну вас. Это – самое принципиальное и даже такой отвратительной тухлятине, как Эдичка, бросается в глаза.
– Ну да, – Лариса опустила глаза, безнадежно чтобы Артур не придал особого значения приливу крови к ее щекам. – Всегда. Да, уже.
Ей изо всех сил не хотелось ехать на мотоцикле, как бы она ни уважала мотоциклы – ибо это однозначно привело бы к прекращению разговора. Артур быстро взглянул на нее, улыбнулся, щелкнул пальцами – мотоцикл рассыпался искорками сияющего хрома, спал, как мираж, и исчез. Артур сделал приглашающий жест.
– Опереться на мою руку не предлагаю, – сказал с хитрющей ухмылкой. – Чтобы голова не закружилась.
– Неважно, – пробормотала Лариса.
– Так о чем я? О да, одну вас. Ваши современники, Лариса, как-то спутали слова «любить» и «желать». Кого только, не при леди будь сказано, иногда желают живые мужчины! Жуть. Но я же о любви говорю.
Лариса медленно пошла рядом с Артуром, увязая ботинками в тумане. Туман вокруг так сгустился, что город совершенно потерял реальность, превратившись в молочное море, в колышущуюся марь, населенную тенями и вспышками света. Шаги Ларисы стали так невесомо легки, что и преподавательница классического танца не смогла бы придраться к ее походке. И странно, сыро, нежно, свежо благоухал смешанный с туманом воздух.
– Я знаю, знаю, – созналась Лариса. – Но почему он не приходил?
– Я ж вас рассержу своим ответом, – усмехнулся Артур. – Вик ждал, когда вы забудете его, леди.
– Вот как?!
– Я же говорю… Он, видите ли, слизывал кровь из собственных прокушенных пальцев и развивал оригинальную теорию о женщинах, которые в конце концов все-таки утешаются. Бродил вокруг вашего дома и мечтал, что вы успокоитесь, прекратите… как бы сказать-то поделикатнее? Употреблять напитки, крепковатые для леди… и снова станете веселой. Тогда он, возможно, избавится от неистребимого чувства вины за то, что не сумел сделать вас счастливой…
Лариса вморгнула слезы назад в глаза.
– Ну не глупо ли…
– Глупо, прекрасная дама, обалденно глупо. Но он еще слишком юн, чтобы легко читать в смертных сердцах, и к тому же он едва не погубил свою душу – в буквальном смысле. Самоубийство не ведет в ад, что бы об этом ни говорили. Самоубийство, как правило, просто уничтожает. Совсем. Без следа. Как Вечность возьмет того, кто от нее отказался?
– Как правило?
– Бывают исключения. Того сорта… который посещает только что оставленное нами прелестное заведение, «Берег» этот. Самая, пардон, гнусная мразь. Туда самоубийц приводят обида на весь мир и желание взглянуть, как все забегают, когда они скончаются. Но Вик, как я заметил, при всех его недостатках все-таки не таков. Он, видите ли, в какой-то момент понял, что наркотики окончательно одержали над ним верх, и предпочел смерть с душой жизни без души. Гордыня, гордыня…
Лариса подняла голову от влажно блестящего асфальта с остатками снега, чтобы заглянуть Артуру в лицо. Артур мечтательно улыбался.
– Грязная Линия, сказали бы многие, грязная, кто же спорит, – продолжал он, – но прекрасная музыка все-таки, да и Линия чище, чем часто бывает в подобных случаях…
– Артур… Я совсем не понимаю, о чем сейчас речь, но… Это же вы, вы его вытащили, да? – спросила Лариса, замирая. – Его душу сохранили, да?
Артур кивнул. Лариса в приступе благодарности схватила его за руки, забыв, чем это чревато, но прикосновение отозвалось в ней уже не экстатическим жаром, а ощущением горячей силы спокойного друга. Надежным таким теплом. Артур польщенно улыбнулся.
– Вы – замечательный! – сказала Лариса но. – Ворон… всегда… В общем, у него впервые такие чудесные знакомые…
Артур фыркнул.
– Леди, леди… Я – не знакомый. Я – отец ему. Лариса зажмурилась и потрясла головой.
– Как?!
– Черным Крещением это называли в мое время, – пояснил Артур. – Теперь – Лунным Даром.
– А… так крестный отец… если можно так сказать? Так это я должна вам руку целовать… я поля не вижу… вы…
– Достаточно старый, чтобы юная леди могла поцеловать мою руку, не уронив чести. Это вы имели в виду?
Лариса смутилась и рассмеялась.
– Да я же не это… Бросим эту скользкую тему. Я хотела сказать, что он же все-таки пришел…
– Когда учуял, что вам грозит опасность. Готов заплатить Вечностью за вашу земную жизнь, и это не слова, леди – я создал его во Тьме, я его насквозь вижу. Он бы сам пришел за вами, но его не пускают. Не хватает пока у него сил сломать барьер, а гордость не позволяет брать мои. Хочет все сделать сам. И я только…
– Только?
– Только чуточку вмешался. Это же не преступление, за которое казнят? Ну невозможно же слушать, как твой юный товарищ твердит о леди в опасности! Но я не мешаю ему самому набивать шишки. И не собираюсь мешать в дальнейшем. Так что терпение, терпение. Думаю, что он и сам со всем справится, только нужно время и опыт.
Лариса кивнула. Ее лицо горело.
– Я буду ждать, сколько понадобится, – сказала она и снова кивнула. – И сама сделаю, что смогу.
– Да, леди, да… Вы женщина редкая. И самая, кстати, очаровательная из потенциальных Княжон, которые мне встречались.
– Княжон?
– Княжон Вечности…
Туман чуть-чуть поредел. В разрывах бурых клубящихся туч плыл чуть подтаявший шарик космического мороженого с перламутровым яблочным сиропом. Туман благоухал тополями, березой и талым снегом. Лариса вдруг поняла, что они уже пришли. Ее дом как-то сам собой оказался совсем рядом, сонный и спокойный, укутанный мягкой дымкой тумана, облитый лунным сиянием, светящийся желтыми окнами в черных зарослях ив и берез – милый, как деревенский домик.
– Ваши штучки, Артур? Да? – Лариса восхищенно оглядывалась кругом. – Я еду до дома полчаса… Скажите, сколько времени мы шли?
– Да нисколько. Прошлись по снам, чуточку срезали… Оставьте, Лариса.
Явно подошло время прощаться, но Ларисе было жаль тихого покоя. От Артура тянуло Вороном. Сил не было просто уйти – и все.
Артур вздохнул.
– Бесценная леди… Я полагаю, вы хотите видеть…
– Я готова ждать, правда, – сказала Лариса поспешно. – Хочу, да, но, после года сплошной пытки, надежда – это так много…
– Я ваш слуга, леди, – сказал Артур серьезно. – Я предложил бы вам Вечность, но ведь вы не возьмете Дар из моих рук? Это было бы слишком интимно и слишком ко многому обязало бы, хотя и защищало бы, конечно…
– Я подожду, – твердо сказала Лариса. – Я дождусь, когда это сможет Ворон.
– Потрясающее сочетание – гордыня и любовь… – улыбнулся Артур. – Однако, мне уже невежливо тянуть время дальше. Доброй ночи, Лариса. Я знаю, вас мучают кошмары – так вот, сегодня вы будете спать, как дитя. Вот увидите. Преданный слуга леди.
– До свидания, – сказала Лариса. – Я очень рада знакомству. Правда.
Артур церемонно склонил голову. Байкерское тряпье на секунду показалось Ларисе синим бархатом с золотыми нитями. Артур, не торопясь, повернулся и вошел в густую тень у Ларисиного подъезда. Запах ванили и ладана смешался с туманом и растаял.
Лариса открыла дверь в свой подъезд, как в лунный чертог. Она почти ничего не понимала, все системы бортового компьютера сбоили, жизнь, смерть, любовь – образовали какой-то пестрый круговорот… Но было восхитительно спокойно.
В новом Ларисином мире не было страха. Она почувствовала себя Княжной, еще не понимая толком, что Артур имел в виду.
Осозналось только, что он – прав.
Лариса спала без снов, когда Римма беседовала со своим астральным наставником.
Она снова стояла посреди круглого зала, залитого светом. Красные лепестки толстым мягким ковром осыпали пол. Наставник предстал перед ней в ослепительном белом луче; увидев его, Римма почему-то почувствовала тревогу.
– Я что-то сделала не так? – спросила она испуганно.
– Ты не виновата, – раздался медный бесстрастный голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34