Что вы делаете, когда находите себя среди неизвестной реальности и понимаете, что вы совсем не готовы встретиться с истиной? Однако если мы разовьем в себе осознание, мы окажемся способными присутствовать в настоящем, что бы ни происходило. «Даже если солнце восходит на западе, у мудреца всего лишь один путь».
В какой мере вы можете сделать то, что вы считаете собой, объектом, а не субъектом восприятия, принимая все, что возникает, в качестве мимолетных феноменов? Если вы понимаете, что являетесь пространством, в котором все происходит, вы привносите эту пространственность во все, что вас ждет в будущем. Ум постоянно преображает аморфную реальность в приемлемый хаос определений и категорий так, что мы не можем прикоснуться к реальности, понюхать ее, попробовать на вкус; вместо этого мы постоянно едим себя и прикасаемся к себе. Мы едва ли можем взглянуть в глаза другого человека без того, чтобы ум не заслонил его от нас защитными представлениями.
Сущность, которая, как утверждают некоторые, покидает тело после смерти, одними называется «душой», другими «кармическим узлом», а третьими «элементом сознания». Как бы мы ни называли ее, важно исследовать ее непосредственно, а для этого нужно оставаться открытым во время разрыва ее связи с телом. Важно поддерживать в себе «я не знаю» и оставаться открытым для того, что продолжается, – речь идет не о «ком-то», а об энергии, из которой построена эта ментальная личность. До тех пор, пока есть привязанность к чему-то, воплощения будут продолжаться. В той мере, в которой иллюзия кажется реальной, она будет притягивать к себе осознание.
Когда мы спим, спящее сознание говорит, что бодрствующее состояние ложно и что реально только оно. Но когда мы пробуждаемся, мы смотрим на наши сны и думаем: «Только этот мир существует, а тот, что снился, нереален». Но если и то, и то признается как мимолетное состояние сновидения, в которых все, что кажется реальным, на самом деле обладает только относительной реальностью, мы можем открыться для каждого перехода как для процесса и отпустить «я», которое держит в плену реальность. Переживание реально в той мере, в который мы воображаем реальными себя. Когда вы начинаете исследовать самовосприятие, вы приходите к истокам сознания. Вы переживаете то, из чего возникает идея о «я», о «ком-то», кто может умереть, родиться, достичь просветления и так далее. И тогда ваше привычное «я» теряет свою убедительность и просто парит в безграничности истины.
Во многих традициях говорится, что процесс, называемый нами умиранием (третья и четвертая стадия), не только не страшен, но и приятен. Это подтверждается свидетельствами тех, кто пережил клиническую смерть, но в конце концов остался жить.
Один человек сказал, что умирание напоминает снимание с ноги тесной туфли. В момент умирания, один раз в жизни, человеку предоставляется уникальная возможность увидеть свое осознание как ясный свет. Эта возможность дается в момент выхода из тела и может быть использована для преодоления иллюзии «Я есть это тело и ум». Когда мы покидаем тело, у нас есть шанс увидеть, как ум порождает мир, как мир существует в нас, а не мы в мире. Ум привязан к мышлению и воспринимаемому органами чувств и настолько отождествляется с этим, что каждое мгновение чувственного переживания продолжает вращать для него Колесо Становления. Но в момент смерти вы оказываетесь без тела с его органами чувств, и все же вы существуете! Это напоминает сон. Во сне вы не видите глазами, не слышите ушами, не обоняете носом, однако переживания в сознании продолжаются. Бывает также, что некоторые сны оказываются столь сильными, что меняют вашу жизнь. Таким образом умирание позволяет нам увидеть безграничность света нашей подлинной природы, открывающейся лишь на несколько мгновений. И видеть, как отождествление с такими мыслями, как «Я не есть этот свет», с такими чувствами, как вожделение и сомнение, не могут дать нам пройти через простейшие переживания бытия.
«То, что присутствует сейчас, будет присутствовать тогда». Ваша трудность в открытии свету прямо пропорциональна вашей способности войти в открытые объятия Иисуса, в сострадание Будды, если они встретятся вам после смерти. Именно наше нежелание отказаться от наших привязанностей держит нас в тени.
Когда есть гнев, страх или чувство вины, открываетесь ли вы ему и даете ли вы ему пространство? Или же вы сжимаетесь, тем самым усиливая эти чувства и позволяя им окрашивать свои будущие переживания: делая еще один вклад на счет своих «кармических займов и сбережений».
Даже те, кто говорят о своих переживаниях ясного света во время клинической смерти, редко понимают, что этот свет и есть их подлинная природа, их глубинное бытие. Они оказываются испуганными или подавленными этим светом. Я ни разу не слышал, чтобы кто-то говорил, что он или она стремились слиться с ним, отпустить все, что их разделяет, включая удовольствие свободно парить без тела и ума. Все это настолько ценно, что мы не мыслим свою индивидуальность без этого. «Переживающий» не растворяется в переживании. Эту ситуацию можно сравнить с ситуацией, когда эго, желающее присутствовать на своих похоронах, похоже на денди, который всю жизнь проводит перед зеркалом. Но просветление – это полное и окончательное упразднение иллюзии отделенности. Мы просто становимся теми, кем всегда были. И тогда поверхностное становление прошлого растворяется в свете глубинной реальности.
Вопрос: Читая Раймонда Моуди, Элизабет Кублер-Росс и других авторов, я неоднократно встречал упоминания о том, что после смерти люди выходят из тела и встречаются с существами великого света. Многие ли встретятся после смерти с Буддой, Иисусом и другими воплощениями подлинного «я»?
Ответ: Пожалуйста, не забывайте, что все эти так называемые переживания клинической смерти являются только первыми стадиями умирания. Это только первое бардо после смерти. То, что случается после первой стадии умирания и выхода в подлинный свет бытия, легло в основу сотен космологий и описаний посмертных переживаний. «Тибетская книга мертвых» и много других подобных ей текстов указывают на то, что после встречи с изначальным светом, если мы оказываемся не способными полностью отдаться ему, достичь единения с ним, этот свет, словно преломляясь через призму, распадается на свои индивидуальные компоненты, и тогда проявляются склонности, рождающие дуализм. Сияющее безмолвие нарушается старыми тенденциями, которые возбуждают разум во многом подобно тому, как зеркальная гладь спокойного озера приходит в движение, когда кто-то начинает плескаться на его поверхности. Тогда человек может пройти через процесс очищения, в ходе которого препятствия становятся ступенями, а все отпечатки прошлого он встречает с любовью и мудростью, погружаясь в суть, которую каждый из нас делит со всеми остальными.
Несколько лет назад я проводил время с мальчиком-подростком, который умирал от опухоли в мозгу. Мы почти ни о чем не успели еще поговорить, как он спросил:
– На что похожа смерть? Как вы считаете, что здесь будет происходить после моей смерти?
И я сказал ему, что не знаю, что такое смерть, но что есть какие-то переживания, о которых говорят в писаниях древние мудрецы, а также ученые, проводившие исследования людей, переживших клиническую смерть. Тогда только-только появилась книга Моуди «Жизнь после жизни», и я пересказал мальчику несколько описанных в ней переживаний «умерших», касающихся первых стадий смерти. Это были описания того, как они смотрели на тело сверху и понимали, что не являются этим телом. Рассказывая ему это, объясняя, как оставаться открытым в ходе этого процесса, мы прошли по всему сценарию. Иногда у него с уст срывалось «Ух ты!».
– Они говорят о выходе из тела, – сказал я, – и движении со скоростью мысли.
Он нахмурился и ответил:
– А смогу я сотворить грозу с молнией?
– Я не знаю, сможешь ли ты, – ответил я, – но скажу тебе, что, оказавшись за пределами тела, которое доставило тебе столько хлопот, у тебя изменится отношение ко всему. Возможно, ты станешь смотреть совсем по-другому на то, что тебя беспокоит здесь, но в то же время помогает взрослеть и развивать в себе сострадание. Возможно, там ты не будешь сердиться и тебе никогда не придет в голову сотворить грозу с молнией.
Он не был уверен в этом.
– Дело в том, что через несколько минут после смерти, – продолжил я, – ты будешь знать о смерти больше, чем так называемые специалисты в этой области, вроде меня. Многие говорят о том, что они двигались по светящимся коридорам, преодолевали препятствия наподобие рек и входили в присутствие великого любящего света. Часто по ту сторону смерти люди встречают мудрое существо, которое показывает им дорогу, например Иисуса или Будду.
– О! – воскликнул он. – Это будет похоже на встречу со Споком!
Интересно, как часто дети, покидая тело, встречаются со Споком. Неважно, в каком обличье является перед ними мудрость. Важна сама их причастность к этой мудрости, к свету, который принял какую-то форму.
Вопрос: А что можно сказать о человеке, который умер неожиданно? Отличаются ли его переживания от переживаний того, кто готовился к смерти несколько лет?
Ответ: С детства я вынес мысль о том, что, если человек умирает во сне, это самая лучшая смерть. Если вы спросите у своих родителей, как бы они хотели умереть, они, наверное, скажут: «Во сне». Сейчас я вижу, что внезапную смерть нельзя назвать такой большой удачей, как принято считать. Я вижу, что для некоторых людей болезнь, длящаяся в течение года и позволяющая им исследовать ум и открыть сердце, нередко оказывается великим благом.
Тот, кто неожиданно расстается с телом, чаще всего не готов к этому, как подросток, попавший в автокатастрофу. Когда дым развеивается, он думает: «Черт возьми, что со мной случилось? Где мое тело? Я не могу быть мертв, потому что все это по-прежнему происходит со мной!» В той мере, в которой мы считаем себя телом, мы удивляемся, оказавшись вне его. Мой друг рассказывал, что парил над обломками своего «порте», пока полицейские и пожарники вытаскивали из-за руля его тело и несли его в машину скорой помощи. Он сказал, что последним, о чем он подумал, будучи вне тела, был вопрос о том, стоит ли ему садиться в машину вместе с телом или нет. Очевидно, в конце концов он все же решил прокатиться.
Человек, умерший внезапно, не понимает даже, что он мертв. Он думает «Как я могу видеть это все, если я умер? Должно быть, мне все это снится». И действительно, если вы увидите, что ваше тело лежит внизу, а вы витаете над ним под потолком, вы будете немного озадачены. Фактически, к тем, кто умер внезапно, нужно обращаться в своем сердце со словами: «Друг мой, ты умер. Твое тело больше не может быть обиталищем твоего духа или сознания. Осмотрись по сторонам с любовью, и ты увидишь, что бояться нечего». Пытайтесь найти слова, которые окажутся подходящими для этого человека. «Сейчас возле тебя сияет свет. Двигайся навстречу этому свету. Этот свет есть твоя собственная природа. Откажись о всех мыслей и чувств, которые отделяют тебя от него». Так же мы говорим с теми, кто готовится умереть: доверяйте своему чутью истины каждый раз, когда это уместно, – до смерти, если это возможно, после смерти, если это необходимо. Мысленно говорите с отошедшим о радости того, что он или она больше не отягощены телом, что они могут приобщиться к ясному свету бытия. Если кто-то вышел из тела, но все еще пребывает к замешательстве, вы можете помочь ему, сказав: «О'кей. Уже то, что ты слышишь мой голос и видишь свое тело означает, что все обстоит не так, как ты привык считать. Ты умер, и в этом нет ничего плохого. Возможно, это случается с тобой уже не первый раз».
Если умерший человек при жизни занимался какой-то медитационной практикой, напомните ему о ней. Если у них была связь с учителем, которого они любили, напомните им о необходимости поддерживать контакт с этим существом в своем сердце. Я бы не напоминал им о личных симпатиях. Я бы не говорил: «Подумай о своей подруге». Подобные мысли только усилят их стремление вернуться в тело, которое им пришло время оставить позади.
Чем больше вы напоминаете им о глубинной реальности, о необходимости вернуться в свет, доверять следующему мгновению, открываться ему и входить в него, тем большую поддержку вы им оказываете. Чем в большее замешательство человек приведен своей смертью, тем более вероятно, что он находится где-то рядом и слышит ваши мысли. Чем больше он готов к смерти, тем более вероятно, что он откроется переживанию и продолжит свое путешествие. Вы можете даже чувствовать, как другое существо принимает ваши слова. Но не думайте, что при этом вы делаете что-то оккультное или мистическое. На самом деле в смерти нет ничего особенного. В один момент человек находится в теле, в другой он выходит из него. Не считайте, что вы имеете дело с «чрезвычайным происшествием». Просто доверяйте своему «Я не знаю» и позволяйте сердцу выражать любовь, не пытаясь определить, кто ее получает и – что еще более важно – кто ее посылает.
Вопрос: Все, что вы сказали здесь о работе с умирающими, больше подходит для работы в домашних условиях. Что вы можете сказать для тех, кто работает в больнице?
Ответ: Мой знакомый врач как-то сказал мне, что однажды ему пришлось за месяц засвидетельствовать смерть у девятнадцати больных. Ему показалось, что это очень много. Он сказал, что привык помогать своим пациентам, «делать что-то для них», но когда они умирали, он не мог сделать для них больше ничего. «Только их тело умирает, – сказал я, – поэтому кое в чем им еще можно помочь». И вот теперь, каждый раз когда мой знакомый присутствует при смерти человека, он молча говорит ему в своем сердце: «Отпускай. Лети. Ты ведь просто умер. Не смущайся. Пусть любовь будет твоим проводником. Войди во свет». По признанию врача, он не знает, помогает ли это его пациентам, но ему самому это очень помогает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48