https://wodolei.ru/catalog/dushevie_poddony/glybokie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Мозг отдаёт команду, которую мышечный аппарат не в состоянии выполнить.— Ужас какой! — встрепенулась Андра. — Вы, конструкторы, совершенно не умеете разговаривать по-человечески. «Мышечный аппарат»! Неужели нельзя просто смотреть на красивое зрелище и любоваться им?— Нельзя. — Гинчев налёг грудью на стол и устремил на Андру пронзительный взгляд. — «Красивое зрелище» — слова, ничего не означающие. Если явление соответствует твоему представлению о нем, то оно красиво. И наоборот. Лично меня привлекает в этом зрелище только спортивный результат.— Знаешь что? Тебе надо смотреть соревнования роботов. У них все «соответствует». — Андра сделала гримаску, произнеся это слово.— А почему бы и нет? Автомат куда совершеннее человека. Уж он-то не выпучит глаза, стараясь достичь недостижимого: он точно знает собственные возможности.Борг, посмеиваясь, копался отвёрткой в цветных потрохах небольшого электронного прибора. Он не вмешивался в спор. Он отдыхал.А спор нарастал, и вместе с ним — категоричность высказываний Гинчева.— Никогда человек не сделает так хорошо, как прибор.Он принялся развивать эту мысль, но Андра перебила его:— Именно такие, как ты, в прошлом веке чуть было не довели человечество до деградации под опекой андроидов.— Такие, как я? — Гинчев нахохлился.— Да, да! Просто смешно тебя слушать!— А мне страшно слушать. Если бы человечеством направляли воинственные гуманитарии вроде тебя, то мы бы до сих пор ходили в звериных шкурах и ездили на лошадях, регулируя скорость нажатием ног на лошадиные бока.Тут вдруг ожил приборчик в руках Борга. Быстро перебирая грейферными лапками и ловко огибая кофейник, бутылки с вином и витаколом, он пошёл по столу к Гинчеву.— Совершенствование человечества всегда было направлено к тому, — продолжал Гинчев, — чтобы…Он замолчал и отшатнулся, но все же не успел увернуться: шустрый прибор протянул манипулятор и поскрёб длинный нос Гинчева.Мы так и покатились со смеху, а Гинчев вскочил и сказал сердито:— Что ещё за глупые шутки!— Не обижайся, Василь, — сказал Борг, усмехаясь. — Но ты сам говорил, что человек не сделает так хорошо, как прибор.— Странные у тебя развлечения, старший, — проворчал Гинчев, пересаживаясь подальше. — Я ведь имел в виду не чесание носа, а…— Почему бы нет? — перебил я его. — Представь себе, Василь, что обе руки у тебя заняты, а нос чешется и неохота тратить время на это пустяковое дело. Нет, очень полезный приборчик, очень.— Знавал я одного конструктора, — заметил Борг. — Окно в своей комнате он заменил датчиком и телеэкраном.— Ну и что? — сказал Гинчев. — Ничего смешного не вижу. Электронное окно позволяет видеть и ночью и в туман.— Машина для смотрения в окно нужна на космическом корабле, а не в жилом доме. Верно, пилот? — Борг скосил на меня насмешливый взгляд. — Вообще машины хороши там, где они на месте. Умный человек не станет кидаться на полезную машину с ломом в руках. Бесполезные же машины — я исключаю детские игрушки — просто не надо делать.— Что это значит — кидаться на машины с ломом? — удивилась Андра. — Разве было такое?— Ты не слышала историю о последнем чиновнике планеты?— Нет. Расскажи, старший!— Охотно, — сказал Борг. РАССКАЗ О ПОСЛЕДНЕМ ЧИНОВНИКЕ ПЛАНЕТЫ Это было, когда люди уже стали такими грамотными, что не путали стиральный порошок «Апейрон» с молочным порошком «Анейрон». В то время любили называть вещи неподходящими словами, лишь бы позвучнее.А вот в части управления производством имелись, как принято было говорить, отдельные недостатки. В комнатах управлений сидело по дюжине служащих, они планировали и учитывали вручную, кричали, спорили. В персональных кабинетах сидели начальники и начальники начальников — они любили поговорить о кибернетике, но втайне опасались, как бы кибернетика не добралась до них.Наконец стало очевидным, что сложность управления производством растёт быстрее, чем само производство. Пришлось браться за ум — иначе работать стало бы некому, всем — только управлять. Иные начальники, ссылаясь на опыт и заслуги, пытались отстоять своё положение, но где им было равняться с электронной логикой!И постепенно учёт и планирование во всех отраслях производства были переданы кибернетическим системам. Во всех — кроме фурнитурной промышленности. То ли руки до неё не дошли, то ли считалась она не очень важной отраслью, хотя, конечно, нельзя не признать, что застёжки, приколки для волос, ушные ковырялки и собачьи ошейники тоже имеют своё значение.В огромном здании ГУФ — Главного Управления Фурнитуры — шла перманентная реорганизация: новые двери, перегородки, таблички, штампы и печати, новые и новые инструкции. Теперь каждый служащий сидел в отдельной комнате с устройствами связи и собственным санузлом, а планировали так же, как раньше: дискретно, на первое и пятнадцатое, заявки на оборудование следующего года — не позже второго квартала текущего года, и все в этом роде: ведь человек — не кибер, хорошо, если за полгода с заявками разберётся… и всё равно напутает…Так вот, служил там один… Назовём его просто Служащим. Когда ему стукнуло пятьдесят, из Отдела Собачьих Ошейников был выделен самостоятельный Отдел Пряжек к Ошейникам, и эта немаловажная отрасль была поручена ему, Служащему.Заводы ГУФа выпускали пряжки разных конструкций, размеров, цветов и артикулов — всего… м-м… триста тридцать шесть типоразмеров. И Служащему приходилось координировать поставщиков сырья с изготовителями, а этих — с оптовыми базами, и так — до торгового автомата, который при опускании монеты выдавал ошейник с пряжкой желаемого типоразмера.В комнате тысяча триста восемь бис воздвигли перегородку, пробили дверь, повесили табличку, и у нашего героя дело пошло вовсю. Но перегородку сделали за счёт эксплуатации здания и не отметили на плане этажа. Именно из-за этого рокового упущения произошло то, о чём я расскажу дальше…Наш Служащий просыпался по таймеру телевизора «Космос», брился вибробритвой «Орбита», доставал из холодильника «Аэлита» масло, творог и плавленый сыр «Сириус» и варил кофе «Галактика» на плитке «Орион».На службу он ходил пешком — как советовал телевизор. В кабинете он надевал чёрные нарукавники, чтобы не протирать локти, и принимался за работу. Он следил, чтобы отчёты представлялись к первому и пятнадцатому, и координировал движение бумаг и заявок. В перерыв он ходил в кафе «Спутник», а после службы обедал в столовой «Арктур» — всегда за одним столиком.По вечерам Служащий смотрел спортивную передачу, ужинал, потом выходил прогуляться перед сном и купить в магазине «Юпитер» булку, масло и творог. Иногда присаживался на бульваре; если с ним заговаривали о спортивных передачах, он охотно вступал в беседу, проявляя прекрасную осведомлённость. По выходным дням он ходил на стадион и смотрел какую-нибудь игру.В друзьях он не нуждался, подчинённых не имел, а начальства не видел, так как не имел для этого повода.Иногда он встречал на улицах собак, но поскольку с самого детства относился к ним с предубеждением, то обходил их стороной, не обращая внимания на типоразмер пряжки ошейника.Между тем в мире происходили разные события. Однажды по телевизору объявили, что с первого марта отменяется денежное обращение. Служащий не очень задумался над этим — он был очень занят: заводы в Доусонсити и в Верхних Щиграх запоздали с заявками на первое число. Но вообще-то без денег стало удобнее: не надо было зимой расстёгивать пальто, чтобы достать кошелёк. Теперь можно было чаще менять костюмы, но, не будучи снобом и щёголем, Служащий проявлял в этом разумную умеренность. Он даже не заметил, что после отмены денег люди стали писать, как подсчитала статистика, в сто двенадцать и семь десятых раза меньше книг и писали теперь только хорошие книги: ведь Служащий не читал их, вполне довольствуясь телевизором…Так бы ему жить-поживать да делать своё дело, не очень важное для человечества, а с точки зрения собак просто нехорошее дело. Впрочем, собаки несколько прямолинейно оценивают заботы людей…Так он и жил. Ходил на работу и в столовую и смотрел спортивные передачи, изобретённые для того, чтобы люди могли изведать радость победы или горечь поражения, не вставая с поролонового сиденья.С некоторых пор, однако, реорганизация ГУФа активизировалась. Люди неинтеллигентного, с точки зрения Служащего, труда стучали инструментами, названий которых он не знал. По коридорам носили и возили серые щиты со множеством электронных штучек, мотки проводов, волноводные трубы. По коридорам плыли незнакомые запахи… А потом наступила странная, небывалая тишина.Всю жизнь Служащий прожил в относительном одиночестве, и оно не тяготило его. Он знал, что в Управлении множество других служащих, делающих общее с ним дело, и этого было с него достаточно. Всегда он чувствовал, что вокруг — люди.И вдруг — странное ощущение одиночества. Коридоры Управления будто вымерли. Исчез куда-то даже швейцар, постоянно распивавший чай в гардеробе…Как-то по телевизору показывали фильм «Один на астероиде», и Служащему запомнилось ощущение ужаса пустоты, заброшенности, беспомощности, и теперь он ежедневно испытывал это. И однажды страх одиночества дошёл до того, что в перерыв он не пошёл в кафе, а отправился на этаж развлечений, куда раньше ни разу не заходил.Как и у всех служащих, у него был план Управления. Но это было, видно, старое издание, потому что он не нашёл ни читальни, ни бильярдной, ни музыкального салона. Всюду только гладкие стены коридоров и двери. Дверей стало почему-то меньше, и все они были незнакомые, металлические, наглухо запертые.Служащему стало совсем страшно. Как будто он оказался один на астероиде, среди гигантских анаэробных пауков, как в том фильме. Он заблудился в бесконечных коридорах. Мягкий пластик глушил звуки шагов. Автоматика, как обычно, гасила свет за спиной, и он теперь бежал, не оглядываясь, чтобы не видеть тьмы. Бежал, будто за ним шла погоня.В углу, на одном из бесчисленных поворотов, он увидел стальной лом, забытый строителями. Повинуясь инстинкту, он схватил его — впервые в жизни он держал в руках такую штуку. Но в тяжести лома было нечто успокоительное — может, чувство оружия?..Впереди резко щёлкнуло, серая дверь начала открываться… Служащий, опять-таки повинуясь инстинкту, выставил вперёд острие лома. Он плохо понимал, что происходит, но был готов, по крайней мере, дорого отдать свою жизнь…Из-за двери вышел рослый парень в синем комбинезоне. Мельком глянув на Служащего, он запер дверь и пошёл, помахивая чемоданчиком, насвистывая «Холодней пустыни марсианской».Служащий опомнился. Он поспешил за парнем, громко откашливаясь, чтобы обратить на себя внимание.— Привет! — сказал он как можно развязнее. — Что, у кого-нибудь информатор испортился?— У кого-нибудь? — удивился парень. — Здесь никого нет. Уже давно.— Как — нет? Я каждый день с девяти…Парень изумлённо воззрился на него:— Извини, старший, а где, в каком отсеке?— Не в отсеке, а в комнате тысяча тридцать восемь бис, — с достоинством произнёс Служащий.Молодой человек достал из кармана план здания и полистал его.— Такого отсека нет, старший, — сказал он. — Ошибка на плане? Может, покажешь свой «бис»?— С удовольствием, но я… Я немного заблудился. Вот если бы пройти к главному входу — там бы я легко нашёл…Парень поглядел на Служащего с некоторым подозрением, но пошёл вперёд.Коридоры, лифты, площадки… Далеко же его занесло! Но вот и знакомые места. Служащий, радостно взвизгнув, кинулся к родной двери, распахнул её.За время его отсутствия информатор, принимавший отчёты с периферии, завалил пульт фестонами перфоленты. Служащий поспешно начал наводить порядок, распутывать ленту, а парень между тем с недоумением рассматривал комнату Э 1038-бис.— Ну и ну! — сказал он. — Придётся пойти к диспетчеру.И тогда все стало ясно. Уже семь месяцев, как Главное Управление Фурнитуры полностью кибернетизировали. Но пряжки к собачьим ошейникам выпали из внимания Кибероргучетпроекта, потому что комната Э 1038-бис не была нанесена на план здания…Конечно, если бы речь шла не о пряжках к ошейникам, а о деталях более существенных агрегатов, то давно бы уже заметили выпавшее звено и последствия планирования вручную. Но пряжки… Служащий управлялся с ними. Не так хорошо, как электронный плановик, но управлялся. Промышленность, в общем, не лихорадило.Но звенья не должны выпадать.В комнате Служащего установили панели с электронными штучками. И теперь не требовалось планов и отчётов ни к первым, ни к пятнадцатым числам. Датчики всех участков Производства Пряжек для Собачьих Ошейников вели непрерывный гармоничный учёт-планирование. Они могли менять скорость поточных линий с точностью до микрона в микросекунду. Они могли среагировать на каждое нажатие кнопки потребительского автомата от Новой до Огненной Земли, доведя информацию об этом событии до складов, баз и заводов, даже до отдельных станков, если бы появилась необходимость в поштучном учёте.Служащий по инерции продолжал каждый день приходить к девяти утра. Он просто не мог иначе. Он стоял перед запертой наглухо дверью, пытался и никак не мог себе представить, бедняга, как это могут бездушные электронные штучки делать то, что делал он многие годы. Служащий глухо надеялся: вдруг эти штучки ошибутся, зашлют, скажем, листовой металл не того размера, что идёт на пряжки, и тогда снова вспомнят о нем, Служащем, вспомнят и позовут…Но никто не вспоминал о нем. Он навёл справки и узнал, что бывшие его сослуживцы переучивались на новые специальности, а некоторые из них даже стали специалистами по кибернетическим машинам. Ему тоже предлагали переучиться, но он и слышать не хотел ни о какой другой работе. Ему было всё равно, что учитывать и планировать, и, когда сведущие люди, к которым он обращался, категорически сказали, что учёт и планирование отданы машинам навсегда. Служащий впал в отчаяние. Он даже заболел и целую неделю лежал в постели, тихо стеная и глядя глазами, полными тоски и непонимания, в потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я