Еретицы — они заживо продали душу черту. И гуськом потянулись ягие Ягий — злой. (АМР)

на кладбище к провалившимся могилам спать свою ночь на гробах.— Кто нас увидит, тому на свете не жить! — ворчали старухи Еретицы ягие.— А мы вас не видели! — крикнула Лейла, зажмурилась, торопышка такая.Кто-то всплеснул ладонями и застонал, — водяной Кот-Мурлышка на луну мяукал.И все Древяницы и Травяницы вылетели из своих трав и деревьев на водопой к чистому озеру.Глухо и грустно шумело в лесу.Колотилом подпираясь, шел по дороге на колокольню Колокольный мертвец; ушатый в белом колпаке, тряс мертвец бородою: сидеть ему, старому, ночь до петухов на колокольне.— За что тебя, дедушка? — окликнула Лейла, несмолчивая.— И сам не знаю, — приостановился мертвец на мосту, — и набожный был я, хоть бы раз на посту оскоромился, не потерял и совесть Божью и стыд людской, а вот поди ж ты, заставили старого всякую ночь до петухов сидеть на колокольне! Видно, скажешь лишнее слово и угодишь…— У тебя язык, дедушка, длинный?— Нет, не речливый! Нет, не зазорно я жил, не на худо, не про так говорил, и колокольному звону я веровал…— А зачем ты, дедушка, веровал?.. ты бы лучше в колокольню не веровал, дедушка!— Нет уж, видно, за слово: скажешь лишнее слово и угодишь.— А как ты узнаешь, дедушка, которое лишнее, а которое не лишнее?— То-то и дело, как ты узнаешь!— А если который немой, не говорит ничего?— А не говорит ничего, попадет за другое.— А кому же не попадет, дедушка?.. Дедушка, скучно?— Да что за веселье! Из любых любую выбрал бы муку! Девять ден я в аду пробыл и ничего: по привычке и в аду хорошо, свыкнешься и кипишь. А тут посиди-ка: холодно, ветер гуляет. Пришла мне навек колокольня, да видно, и по веки, там мое место и упокой.— Дедушка, всем попадет?А мертвец уж тащился на свою колокольню, колотилом подпирался, тряс бородою, и блестел по дороге его мертвецкий белый колпак.Брякнули звонко ключи, щелкнул колокольный замок: там его место и упокой.И сеяла ведьма-чаровница любовные плевелы, зельем чаровала красавая землю-мать.
Глухо и грустно шумело в лесу.Тихие подошли тучи. Покропил дождь.Длинноногий журавль стал на крутом берегу, закрыл глаза. За колючим кустом забулькало по-ежиному.— А я журавлей не боюсь! — шепнула Алалею Лейла, зажмурилась, торопышка такая.И, прижавшись друг к другу, под вербою они коротали ночь.Тихо разбрелись тихие тучи: туча за тучей, облако за облаком. Утренник-ветер, перелетая, обтрясал дождинки. И белый свет рассветился.И восходило солнце, сеяло ясное чистым серебром. И золотые солнцевы метлы смели всю черную сажу ночи. Задушницы Задушницы — вторник на неделе перед Сошествием Св. Духа, называемой зеленой, русальной, клечальной или семицкой. В этот вторник, а также в троицкую субботу («Родители троицкие») поминают покойников. (АМР)

Предрассветные скрытые сумерки стянулись лисьей темнотой.Ветер веянием обнял весь свет и унесся на белых конях за тонко-бранные облака к матери ветров, оставив земле тишину.Унылый предрассветный час.
Белая кошка — она день в окно впускает — лежит брюшком вверх, спит, не шевельнется.Синие огни, тая в тумане, горят на могилах. По молодому повитью дубов лезут Русалки, грызут кору. И, пыль поднимая по полю, плетется на истомленном коне из ночной поездки Домовой.Унылый час.Ангелы растворили муки в преисподних земли, солнца и месяца. И сошлись все усопшие — все родители с солнца и с месяца, и другие прибрели из-за лесов, из-за гор, из-за облаков, из-за синего моря, с островов незнакомых, с берегов небывалых на предрассветное свидание в весеннюю цветную долину.В их тяжком молчании — речь их загадка — лишь внятен: плач без надежды, грусть без отрады, печаль без утехи.А глаза их прощаются с светом, с милой землею, где когда-то, в этот день Зеленой недели , справив поминки, и они веселились, где когда-то, в этот день Зеленой недели и они, надеясь, вспоминали. Но старая мать, Смертушка-Смерть, тайно подкравшись незнаемой птицей, пересекла нить жизни и, уложив в домовище Домовище — домовина, гроб. см.: Барсов Е. В. , Причитания северного края. М., 1872—1882. (АМР)

, опустила в могилу.Вот и тоскуют. А прошлое — прошлые дни — безвозвратно.
Надзвездный мир — жилище усопших.Туда не провеивают ветры и зверье не прорыскивает, туда не пролетывает птица, не приходят, не приезжают, — сторона безызвестная, путь бесповоротный.Унылый предрассветный час. Ангел-хранитель Ангел-хранитель — об ангелах — «300 ангелов солнце воротят» см.: И. Порфирьев . Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях. Казань, 1872. (АМР)

Звездной ночью неслышно по полетному облаку прилетел тихий ангел.— А куда дорога лежит? — взмолились путники ангелу, — третий день мы в лесу, истосковались, Леший отвел нам глаза, кругом обошел: то заведет нас в трущобу, то оставит плутать.— Вы его землянику поели, вот он и шутит.— Ангел! Хранитель! Ты сохрани нас!Ангел послушал, повел на дорогу.А там, на прогалине, где трава утолочена, у кряковистого дуба, сам Леший-дед сивобородый, выглянув, шарахнулся в сторону, а за ним стреконул зверь прыскучий.Сошла беда с рук.— Ты сохранил нас!
Лес истяжный — ровный, без сучьев.Много в ночи по небу Божьих огней.Корни ног не трудят. Ходовая тропа.Путь способный.— Помнишь ты или не помнишь, — сказал ангел безугрознице Лейле, — а когда родилась ты, Бог прорубил вон то оконце на небе: через это оконце всякий час я слежу за тобой. А когда ты умрешь, звезда упадет.— А когда конец света?— Когда перестанет петь Петух-будимир.— Золотой гребешок?..— С золотым гребешком.— А правда, будто ворон в великий четверг купается в речке и все его воронята?— Третьего года купались — у Волосяного моста.— А земля… земля тоже ходит?— На железных гвоздях.— А я хотела бы, очень хотела бы сделаться… мученицей… — задумалась Лейла.Реже лес становился. Открывалась поляна. Ночь уходила и звезды. Падала роса на цветы.И разомкнулась заря.— Мне пора, — сказал ангел, — нас триста ангелов солнце вертят, а уж заря.И так же неслышно по быстролетному облаку отлетел тихий ангел.Рассыпались просом лучи по траве.— Ангел Божий, ангел наш хранитель, сохрани нас, помилуй с вечера до полуночи, с полуночи до белого света, с белого света до конца века! Спорыш Спорыш — бог жатвы, стебель с колосом двойчаткой, черное зерно во ржи, от него квашня хорошо подымается. См.: А. А. Потебня . Объяснения. Н. Ф. Сумцов . Обжинки. Этн. Обоз. 1889. 3. (АМР)

С первым цветом, опавшим с яблонь, опало с песен унывное лелю Лелю — ой, лелю! — припев веснянок. (АМР)

, и с ленивыми тучами знойное уплыло купальское ладо Ладо — ой, ладо! — припев купальских и петровочных песен. (АМР)

. Порастерял соловей громкий голос по вишеньям, по зеленым садам. Прошумело пролетье Пролетье — пора до Петрова дня. (АМР)

. Отцвели хлеба. Шелковая, расстилая жемчужную росу, свивалась день ото дня с травою трава. Покосили на сено траву. Стоит теплое сено, стожено в стоги — в ширь широкие, в высь высокие — у веселой околицы.Прошла страда сенокосная.Коса затупилась. Звоном-стрекотом — эй, звонкая! — разбудила за лесом красное лето.В красном золоте солнце красно, люто-огненно пышет. Облака, набегая, полднем омлели: не одолеть им полдневного жара. И те белые ввечеру — алы, и те темные ввечеру словно розы. Лишь в лесной одинокой тени листьями шумит кудрявая береза, белая веет, нагибая ветви.Буйно-ядрено колосистое жито. Усат ячмень. Любо глянуть, хорошо посмотреть. Урожай вышел полон.Стоя, поля задремали.Пришла пора жатвы.Тихо день коротается к теплому вечеру. К западу двинулось солнце, и померкает.Уж вечер на склоне. Затихают багряны шаги.Путники поле проходят, другое проходят. А над дремлющим полем во все пути по небесным дорогам рассыпает ночь золотой звездный горох.— Здравствуйте, звезды!Видная ночь. Мать-земля растворяется.— Ты самое Ночку темную видел? Где ее домик?— За лесами, Лейла, за тиновой речкою Стугной — там, где бор шумит…— Она — что же?— Она в черном: перевивка на ней золотая, пересыпана жемчугом. Она легче пера лебединого.— А где буря живет?— Буря в пещерах. Ее, когда надо, вызывают криком хищные птицы.— А хищные птицы какие?— Черноперые птицы — красные когти, они прилетают из подземного царства.— А радуга?— Радуга сбирает воду.— А откуда тучи идут?— Тучи откуда…— Вот и не знаешь! А дырка-то на небе! Разве ты не заметил?Так птичкой болтая, говорунья Лейла делит с Алалеем дружную ночь. Зорко смотрит она, разбирает дорогу: запали пути — заросла вся дорога.Путники поле проходят, другое проходят. Не сном коротается ночь.Так и есть, это — Спорыш. Там — в колосьях-двойчатках! Как он вырос: как колос! А в майских полях его незаметно — от земли не видать, когда скачет он скоки по целой версте.— Что он делает там в огоньке? — ухватилась ручонками Лейла: а сердце так и стучит.— А ты не пугайся: он венок вьет.— Из колосьев?— Колосяный венок, золотой — жатвенный . А кладут венок в засек Засек — закром. (АМР)

, чтобы было все споро, хватило зерна надолго.— Сам он его понесет?— Нет, он отдаст его самой, самой пригожей, и она, как царевна, понесет венок людям.— Мне бы… хоть один колосок!— А ты попроси.Потухают звезды — звезда за звездою — робко бродят, разливают лучи. Потянул зорька-ветер. Тонкий вихорь обивает росу с темного леса.И разомкнулась заря — Божий свет рассветает.
Ой, как звонко смеется!Лейла смеется так звонко.
Крепко держит она свое счастье. Лейле Спорыш отдал венок. Веселы будут дни.И царевна — вольница Лейла в колосяном венке, а из колосьев, как два голубых василька, и видят и светят глаза.— Ну а ты, Алалей?— А я старым козлом за тобою, пусть завивают мне бороду! Завивать бороду — завивают бороду Велесу, Козлу, Спасу-Николе — древний жатвенный обряд славян, литовцев и других арио-европейских народов. См. Посолонь — «Борода». (АМР)

— А песни ты не забыл?— С этой дудкою, как позабыть!— Да ты погульливее!— Без песни свет обезлюдит.
Ой, как звонко смеется!Лейла смеется так звонко.
Как весной из-за моря слетаются птицы, так потянулся с серпами народ в раздолье — на поле. Чуть надносится голос жатвенной песни, а за песней хоронится пляска.И восхожее солнце высоко восходит, далеко светит через лес, через поле.— Здравствуйте, солнце! Лютые звери Лютые звери — сказка о мышке и сороке — народная. (АМР)

Летние дни короче — холоднее солнце.Не чирикают птицы, не щиплет коростель колосья, пчелы состроили соты, и не блестит лист на березе.Рябина зеленая, в ожерелье поникшая, — красная ягода.Минуло лето, приходит милая осень.
— Лейла, дочь горностая, куда ты все смотришь?— Ах, Алалей, куда ночью водил меня сон!— Отчего ж ты меня не покликала?— Да мне не страшно, — ластится Лейла.— Нет, ты боялась.— Только немножко.— А что тебе снилось?— Мне снилось… Я попала на поле, на поливанское поле! Не сухой тростник — стоит войско, не серые пчелы — летают пули, валятся тела, что лесные стволы, падают головы, что лесные листья, и течет кровь — стремнистая речка. А из-за крутых гор страшные грозною тучей идут на нас… И вдруг будто ночь, я скачу на коне — сивый конь, красное седло. Лучатся шпоры, светятся подковки. Я степью скачу — ветер шумит, наступлю на камыш — огонек сверкает. Через рощу скачу — в роще падает роса. Вышла на поле — солнце взошло. Солнце взошло!— А мне снилось, Лейла, будто ты в колыбели маленькая такая. Взял я тебя на руки, вот так, и понес.— Не урони, Алалей!Алалей запел песню. Подхватила Лейла любимую песню.Пели вместе, не заметили: на зайца наткнулись.На меже сидел заяц, навостря ухо, чесал себе спинку.— В роще рубили деревья, — разговаривал сам с собою усатый, — возле рощи тесали, увезли на большую дорогу, будут строить новую лодку. По углам у лодки будет по кукушке.— А мы будем кататься! — обрадовалась Лейла, соскочила на землю к зайцу.А зайца не видать ушей — ускакал усатый.Тихо. Тихая погода. Безветрие.Земляной зеленый лягушонок свистит свою песню комарикам тонко.Минуло лето, приходит милая осень.
— Лейла, дочь горностая, куда ты все смотришь?— Ах, Алалей, к нам идет тигр!— Постой, ты где его видишь?— Да вон, рыжий, лапы медвежьи… он нас не тронет?— Да это росомаха — северный тигр: он легок, как заяц, умен, как дрозд.Росомаха немало была удивлена, слыша разговор Алалея и Лейлы. Росомаха догадалась, что им понятен язык зверей и птиц, — ели, должно быть, змеиную кашу! — и, не собираясь их трогать, близко подошла к ним и сказала:— Путники, куда вы идете?— К Морю-Океану, — ответила Лейла.— К Морю-Океану? — переспросила росомаха.— Да, тигр, — подтвердил Алалей, — нас отпустил сам кот Котофей Котофеич.— Ведь это не очень далеко, за медвежьей берлогой?— У! куда ваша берлога, дальше!Росомаха немного смутилась.— А вы Слона видели? — нашлась росомаха.— Какого Слона?!— А тут неподалеку, вы никому не сказывайте, живет один Слон Слонович Слон Слонович — эротическое прозвище-эвфемизм, данное Юрию Никандровичу Верховскому, поэту, переводчику, историку литературы.

. Мы, звери, скрываем Слона.— Покажите нам вашего Слона!— Уж и не знаю, — сказала росомаха, пожалевши, что зря сболтнула.— Мы его трогать не станем.— Ну, ладно, — сдалась росомаха и повела их Слона показывать.Долго шли они лесом, пробирались сквозь чащу, проходили по грядам, по гривам и золотистым мхам, перепрыгивали через пни и колоды, через защербившийся пень ели, через побледневший пень березы, через позеленевший пень осины, через покрасневший пень ольхи и вышли в орешник.— Я сейчас, я вас догоню, — сказала росомаха и грешным делом завернула за кустик.И уж одни они шли без тигра, щипали орехи.А за орешником открылась поляна.Тут на поляне стоял старый-престарый Слон с клыками, весь с головы обросший длинною редкою шерстью.— Здравствуйте! — сказал вдруг Слон и, помахав хвостом, стал медленно подымать хобот.И не то чтобы испугавшись слонова пальца, а скорее от неожиданности, воскликнула Лейла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22