Чего только не довелось испытать полковнику за его долгую и трудную службу, но история, свидетелем которой он стал сегодня, казалась ему самой удивительной. Конечно, он тоже слышал много всякой всячины о французе-авантюристе, человеке с темным прошлым, искателе благородных металлов, который сам изготовлял порох, дружил к тому же с англичанами и год назад, появившись во французской Акадии, застолбил на ее огромных неосвоенных землях несколько участков. Но встреча с ним по своей остроте превосходила все, на что могла рассчитывать самая живая фантазия.
Следует скорее сообщить в Квебек о невероятном факте, заслуживающем особого внимания: европейцы добрались с юга не водным путем, а прибыли на лошадях сюда, в края, где никогда не видели этих животных. Среди них есть женщины и маленькие дети. Их привел сюда человек в маске, с хриплым спокойным голосом, который с первой же минуты решительно дал понять, что считает себя хозяином положения. Словно здесь не было двухсот вооруженных индейцев - союзников французов, готовых по первому знаку раздавить весь его маленький отряд.
Де Ломени умел ценить храбрость и благородство…
Когда он поднял голову, в его глазах можно было прочесть не только уважение, но и внезапно вспыхнувшую симпатию.
Вот слова, которые он написал несколько лет спустя Даниэлю Мобежу в письме, датированном сентябрем 1682 года. Он воскрешает на его страницах свою первую встречу с графом де Пейраком, и хотя с тех пор утекло немало воды, он с грустью и восхищением вспоминает каждую мелочь.
«В тот вечер, - пишет он, - на берегу реки, в этих диких безлюдных краях, которые мы тщетно пытались охватить цивилизацией и христианской мыслью, я встретил одного из самых необыкновенных людей нашего времени. Он прибыл туда со своим отрядом на лошадях. Не знаю, отец мой, сможете ли вы оценить, что значит это на лошадях, если вам не довелось побывать в суровых и величественных местах верхнего Кеннебека. С ним были женщины, маленькие дети, юноши, безропотно выносящие все лишения; женщины не догадывались о своем героизме, дети были необыкновенно послушны, юноши - отважны и горячи. Казалось, самому де Пейраку даже и в голову не приходит, что он только что совершил подвиг, но, если бы он это и сознавал, он не придал бы этому никакого значения. Я понял тогда, что этот человек свершает самые высокие подвиги в жизни с той же простотой и естественностью, что и обыденные дела. И в сердце мое закралась зависть. Все это пронеслось в моей голове, пока я пытался проникнуть в тайну его черной маски».
Де Ломени подошел ближе и, запрокинув голову, посмотрел в лицо всаднику. Редкая простота и непосредственность отличали этого человека, и за это его любили все окружающие. Его открытый и спокойный взгляд говорил о том, что хитрость и страх - незнакомые ему чувства.
- Мессир, - сказал он прямо, - я думаю, мы сможем понять друг друга без лишних слов. Мне кажется, мы уже подружились… Не согласитесь ли вы представить небольшой залог этой дружбы?
Пейрак внимательно взглянул на него.
- Вероятно… О чем идет речь?
- Человек не должен прятать лицо от своих друзей. Вы не могли бы снять маску?
Де Пейрак на минуту задумался, потом, улыбнувшись, поднял руки к затылку, развязал маску, сдернул ее и положил в карман камзола. Французы даже подались вперед. Они молча разглядывали это лицо кондотьера, отмеченное знаками битв. Теперь они были уверены, что перед ними достойный противник.
- Благодарю вас, - торжественно произнес де Ломени. И потом с улыбкой добавил:
- Теперь, когда я вас увидел, я убежден, что мы выбрали правильный путь…
Они переглянулись и громко расхохотались.
- Мессир де Ломени, вы произвели на меня самое приятное впечатление, - сказал граф; спрыгнув на землю, он снял перчатки, и двое французов обменялись крепким рукопожатием.
- Я уверен, что в дальнейшем мы сможем оказаться полезными друг другу. Надеюсь, вы нашли здесь все необходимое, чтобы подкрепиться после долгого пути?
- О да! Вполне… Ваш форт - один из самых богатых в этих краях. Должен вам признаться, что моим офицерам, да и мне самому, очень по вкусу пришлись ваши выдержанные вина… Конечно, мы постараемся не остаться перед вами в долгу… Хотя вряд ли нам удастся доставить сюда столь тонкие вина. Зато мы сможем оказать вам помощь в случае нападения ирокезов. Говорят, они появились в этих краях.
- Вчера мы взяли в плен одного могавка, но ему удалось бежать, - вставил Пон-Бриан.
- Мы тоже столкнулись, еще в начале пути, с отрядом кайюгов, - заметил де Пейрак.
- Что поделаешь, - вздохнул полковник, - это злое племя проникает повсюду.
В эту минуту он вдруг заметил Никола Перро, и Анжелика поняла, что взгляд, который показался ей таким мягким, может мгновенно стать холодным и суровым. Взгляд, брошенный на канадца, мог загнать под землю любого смертного.
- Если глаза не обманывают меня, это вы, Никола? - спросил он ледяным тоном.
- Я самый, господин полковник, - воскликнул Перро, и лицо его просияло. - Счастлив видеть вас. - Он живо опустился на колено и, взяв руку полковника, которую тот ему не протянул, поцеловал ее. - Никогда не забуду тех славных битв, в которых мне посчастливилось участвовать под вашим командованием. Я так часто вспоминал вас во время своих скитаний.
- Лучше бы вы почаще вспоминали о вашей жене и ребенке, которых вы бросили на произвол судьбы в Канаде, не давая ничего о себе знать более трех лет.
При этих словах бедняга Перро смущенно опустил голову, сейчас он был похож напровинившегося мальчишку,получившегохороший нагоняй.
Французские солдаты тем временем вышли из строя и усердствовали около дам, поддерживая их лошадей. С их помощью женщины спустились на землю и, отвечая на поклоны, направились вместе со своими спутниками к воротам форта.
Катарунк и впрямь оказался самой обычной факторией, предназначенной для торговых сделок, а не укрепленным сторожевым пунктом. Палисад был немного выше человеческого роста, и четыре маленькие кулеврины, установленные по углам, составляли всю его артиллерию. Двор форта чем-то напоминал загон для скота - столько в нем копошилось людей и было собрано столько всякой всячины. Пройти через него оказалось делом нелегким. Первое, что бросилось Анжелике в глаза, были две огромные медвежьи туши, подвешенные, словно ярко-красные чудовищных размеров арбузы, которые индейцы только что начали проворно разделывать.
- Как видите, ваших запасов мяса мы не трогаем, - сказал де Ломени. - Охота сегодня удалась на славу, и индейцы решили закатить пир. Мясо двух медведей уже варится вон в тех котлах. Для букета к медвежатине добавили индеек и дроф, в общем, еды хватит на всю компанию на сегодня и завтра.
- Скажите, флигель свободен? - спросил де Пейрак. - Я хотел бы поместить в нем свою жену и дочь, а также других женщин с детьми.
- Эти дни я располагался в нем со своими офицерами. Но помещение будет сейчас же освобождено. Простите, это займет немного времени. Модрей, быстро наведите порядок в маленьком домике!
Молодой барон бегом бросился выполнять его приказ.
Тем временем де Пейрак рассказал полковнику, что вместе с ним сюда пришел вождь металлаков Мопунтук. Де Ломени знал, что это один из самых уважаемых людей среди индейцев, но никогда не видел его. Он обратился к нему с пышными приветствиями на языке индейцев.
В воздух, который и без того был пропитан дымом костров, от бесконечного шарканья ног поднялась густая пыль. Двор был защищен от ветра, и душное облако стояло на месте. У Анжелики было только одно желание: скорее где-нибудь укрыться от этого безумного гвалта.
С грехом пополам они миновали двор, обходя самые разнообразные преграды на своем пути: котлы всех размеров, целые горы кровавых потрохов, догорающие костры, ободранные шкуры, вороха перьев, бочки, колчаны со стрелами. Недоглядев, Анжелика наступила ногой на что-то жирное и голубое, кажется, это была краска, которой индейцы размалевывали свои лица. Онорина чуть не свалилась в пустой котел. Эльвира поскользнулась на липких медвежьих кишках, а двух ее сыновей индейцы радушно пригласили полакомиться сырыми мозгами - блюдом, отведать которое считали себя достойными только мужчины.
Наконец они добрались до порога предназначенного им домика. Навстречу им выбежал барон Модрей. За его спиной индеец дометал березовой метлой пол. Барон постарался. Комната, куда они вошли, была маленькая, но чисто прибранная, правда, в ней еще держался крепкий запах кожи и табака. В камине лежала большая связка сухого можжевельника, под которую была подсунута кора, оставалось только, когда наступит вечерняя прохлада, поджечь ее.
Глава 9
Анжелика облегченно вздохнула, когда дверь за Модреем наконец закрылась. Она без сил опустилась на табуретку. Мадам Жонас как подкошенная упала на другую.
- Как же вы устали, моя бедная, - сказала Анжелика, с сочувствием думая, что этой отважной женщине уже исполнилось пятьдесят.
- Сказать по правде, усталость от дороги уже прошла, но от непривычного шума и всей этой суматохи голова у меня прямо раскалывается. В этой стране или нет ни души, или уж слишком много народу…
- А как ты себя чувствуешь, Эльвира?
- О, я так боюсь, так боюсь… - ответила молодая женщина. - Эти люди убьют нас.
Мэтр Жонас, отогнув уголок пергамента, которым было затянуто окно, разглядывал двор. Его обычно такое добродушное лицо сейчас казалось настороженным и испуганным.
Анжелика заставила замолчать собственный страх и начала успокаивать друзей.
- Не волнуйтесь, вы под защитой моего мужа. Французские солдаты не имеют здесь такой власти, как в самом королевстве.
- И все-таки они поглядывают на нас подозрительно. Им, конечно, известно, что мы гугеноты.
- Но они знают, что среди нас есть испанцы и даже англичане - их злейшие враги… Я же говорю вам: Франция далеко.
- Это, конечно, так, - согласился часовщик, продолжая разглядывать индейцев. - Ну ни дать ни взять ряженые, какие разгуливают у нас по деревням накануне Великого Поста! Господи, чего тут только ни насмотришься! Вон поглядите-ка: у того нос синий, круги у глаз и щеки намазаны черной краской, а лоб и уши размалеваны красным. Ну и маскарад!
Мальчики тоже подошли к окну. Анжелика стянула сапог с ноги и перочинным ножом осторожно счистила с подошвы остатки голубой краски.
- Не могу понять, из чего они ее делают. Цвет удивительный, и она почти не смывается. Вот бы такой подвести глаза, когда идешь на бал.
Потом она сияла чулок и стала разглядывать ушиб на ноге, он беспокоил ее уже несколько дней.
Дверь с шумом отворилась, на пороге появился Пон-Бриан и тут же застыл на месте, сообразив, что забыл постучать.
- Извините меня, - пробормотал он, - я принес вам свечи.
Вопреки своей воле он не мог оторвать глаз от голой ноги Анжелики, которую она поставила на камень перед очагом. Она одернула юбку и высокомерно взглянула на него.
- Заходите, лейтенант, спасибо… вы так любезны…
Двое солдат, сопровождавших Пон-Бриана, внесли багаж. Пока они расставляли по углам дорожные мешки, кожаные кофры, сундуки, лейтенант собственноручно вставил свечи в оловянные подсвечники и поставил на стол кувшин с пивом и стеклянные кубки. Он был очень многословен, видимо желая загладить свою оплошность.
- Вот холодное пиво, пейте, сударыни! Представляю себе, как вы утомились за время вашего долгого и трудного путешествия. Я и мои товарищи преклоняемся перед вашим мужеством. Ради бога, без всякого стеснения скажите, чем я могу еще быть полезен вам. Полковник просил передать, что мы с Модреем в вашем полном распоряжении, а сам он взял на себя заботу о графе де Пейраке. Главное, что я должен вам посоветовать, - это не выходить сегодня вечером из дому. Дикарей здесь собралась тьма-тьмущая, и они решили устроить пир. Иногда они становятся опасно навязчивыми. Завтра большая часть их уйдет отсюда, тогда вы и сможете осмотреть Катарунк. И ни в коем случае никого не впускайте в дом! Я не стал бы об этом говорить, если бы здесь были только абенаки и алгонкины, но здесь собралось и много гуронов, а у нас, в Квебеке, про этих жуликов говорят: «Где гурон - там урон».
Разглагольствуя, Пон-Бриан бросал смелые взгляды на Анжелику. Она почти не слушала его и с нетерпением ждала, когда же ой наконец удалится. Она безумно устала. Все тело у нее ныло. Несмотря на свою простоту, Катарунк ей нравился. И она была бы вполне счастлива, не будь здесь этих непрошеных гостей. Положение было не из приятных. Анжелика пока не чувствовала себя дома и уже представляла, как будут развиваться события в ближайшие дни. Де Пейрак будет вынужден проводить все время в обществе французов - он не должен спускать с них глаз. Для начала она не увидит его сегодня вечером. И еще будет счастьем, если завтра он не предпримет с ними какую-нибудь вылазку, оставив ее среди этих бесцеремонных туземцев, языка которых она не понимает. Задумавшись, Анжелика сняла шляпу - она надавила ей лоб, откинула назад голову и, закрыв глаза, потерла рукой висок, словно желая отогнать начинавшуюся мигрень.
Пон-Бриан умолк. У него перехватило горло. Да, она была действительно прекрасна! Прекрасна так, что дух захватывало от ее красоты.
Анжелика, взглянув на лейтенанта, подумала, что у него глупый вид, и едва заметно пожала плечами.
- Спасибо, лейтенант, за оказанные нам услуги, - сказала она довольно холодно. - И поверьте, что ни у меня, ни у моих друзей нет ни малейшего желания общаться с дикарями и терять по их милости то последнее, что у нас есть. Моя дочь и так уже осталась без башмаков. Она забыла их на берегу озера, и я просто ума не приложу, где достать пару обуви ее размера…
Пон-Бриан пробормотал, что он возьмет это на себя. Он попросит одну знакомую индианку скроить мокасины для девочки. Завтра же она будет обута. Затем он, пятясь, добрался до двери, прихватив по пути какие-то ремни, еще являвшиеся на скамьях. Выйдя за порог, он почувствовал себя опьяневшим, словно только что залпом выпил несколько чарок канадской водки.
- Черт возьми, - пробормотал он сквозь зубы, - что же это такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12