– О! Вы были правы, сказав, что я склоню перед вами колени. Да, Сара, я на коленях прошу вас, умоляю – прикажите убить, но не предавайте на оскорбления!
– А, вот ты и плачешь? – говорила Зильда.
– Пощадите! Именем вашей матери, вашей сестры, пощадите!
– Моя мать? – вскрикнула Сара… – Она умерла от горя и нищеты… Моя сестра? О! Ты хорошо сделала, что пробудила это воспоминание… Моя сестра, говоришь ты?.. Ее могила там, рядом с могилой матери… Она умерла от отчаянья, когда ее покинул твой муж. Несчастная! Ты не знаешь разве, что здесь в каждой могиле лежит жертва, готовая восстать против вас? Смотри: здесь прах моего мужа, бедного старика, которого я убила… да, убила… чтобы спасти графа Гельфенштейна, моего любовника… А там дальше могила моего отца, который при виде моего преступления убил себя на моих глазах… Осмелься еще произнести имя этих жертв, чтобы вымолить прощение себе и графу – палачу их!
– О, умираю! – с отчаянием произнесла графиня. – Сжальтесь, пощадите!
– Сжалиться! – отвечала колдунья. – А надо мной сжалились?.. Всякому свой черед… идите, друзья мок, идите, – сказала она, обращаясь к приближавшимся крестьянам. – Возьмите-ка эту барыню, отнесите ее в развалины монастыря, и да благословят черти брачную ночь прекрасной графини Гельфенштейн..
Люди Сары кинулись на Маргариту.
– Меч мой, меч мой, – кричал граф, делая тщетные усилия освободиться. – Все мое состояние, всю мою жизнь тому, кто освободит меня и даст мне меч.
– Людвиг! Спаси меня!.. – кричала Маргарита отбиваясь от окруживших ее крестьян. – Мать моя! О мать моя, защити меня!
Вдруг она выхватила нож из-за пояса одного крестьянина.
– Вам достанется только мой труп, – вскрикнула она, стараясь поразить себя… – Прощай, Людвиг!..
Прежде чем она успела нанести себе удар, ее схватили за руку и выхватили нож; но в это время послышался топот нескольких лошадей.
– Проклятие! – воскликнула Сара. – Верно, кто-нибудь убежал и привел людей на помощь.
По кладбищу раздались быстрые шаги. Крестьяне, одолевшие небольшой конвой графа Гельфенштейна, обратились в бегство, увидав приближение целого вооруженного отряда.
Освобожденные друзья и служители графа бросились ему на помощь, и крестьяне, не зная, как велико число врагов, побросали факелы и пустились в бегство.
Сара в ярости бросилась к своей сопернице, без сомнения, чтобы умертвить ее; но графиня лежала в густой траве и в темноте, когда факелы были погашены, Сара не смогла найти свою соперницу. Она была вынуждена бежать, чтобы не попасть в руки людей графа.
Едва граф освободился и убедился, что графиня в безопасности под охраной нескольких друзей и оруженосцев, он немедля бросился в погоню за крестьянами.
Пока друзья его старались успокоить Маргариту, которую тревожила участь мужа, к ней подошел рыцарь, вооруженный с головы до ног.
Он поднял забрало своего шлема и почтительно поклонился. Маргарита узнала сенешаля Георга Мансбурга.
– Вы здесь, сенешаль! – воскликнула она с удивлением. – Благодарю Бога, пославшего вас вовремя, чтобы спасти нас! Ни я, ни граф не забудем услуги, которую вы нам оказали.
– Я ехал к вам, в Вейнсберг, – отвечал Мансбург, – и, проезжая невдалеке от церкви, услышал крики и шум и бросился сюда. К несчастью мы не знали дороги и потому сделали большой круг. Скажите однако, графиня, что здесь случилось?
Маргарита рассказала ему все в нескольких словах и спросила его, не имеет ли он какого-нибудь известия об императоре.
– Увы, графиня, – отвечал он печально, – я привез вам грустную новость…
– Мой отец?.. Что с ним?..
– Его величество император Максимилиан скончался.
– О, Боже мой, Боже мой! – воскликнула молодая женщина в отчаянии.
Сенешаль рассказал Маргарите подробно все обстоятельства, предшествовавшие смерти императора.
Он заболел в Инсбруке и отправился больной в маленький австрийский городок Велп, где вскоре сделался жертвой своего недуга и невоздержанности.
Не успел Мансбург кончить свой рассказ, как в некотором расстоянии от кладбища раздался ужасный крик.
– Это муж! – вскрикнула Маргарита, пораженная недобрым предчувствием. – Это его голос. Бога ради, сенешаль, бегите к нему на помощь.
Бедная женщина в отчаянии бросилась по направлению, откуда слышался крик, терзавший ее сердце. Но на бегу она наткнулась на стену кладбища и должна была пойти в обход через церковь. Поручив графиню своего оруженосцу, Мансбург с вооруженными людьми перелез через стену и скрылся в темноте.
– Сюда, сюда! – кричал его воин, услыхав подавленный крик.
Но вместо того, чтобы идти направо, как указывал ему этот человек, сенешаль поехал налево, уверяя, что крик послышался в этой стороне, хотя все спутники были другого мнения; но они должны были следовать за своим начальником.
Целый час продолжались безуспешные поиски, и наконец Мансбург отправился по первоначально указанному направлению; здесь они вскоре нашли трупы двух крестьян; подле них один солдат поднял меч, который все признали за меч графа.
Солдаты помчались во весь опор по дороге, но нигде не могли найти следов Гельфенштейна. Похитители или убийцы его имели в выигрыше два часа времени, так что догнать их было трудно, тем более что, скорее всего, они бежали полями. Темнота ночи и знание местности давали им большое преимущество над людьми Мансбурга, лошади которых были очень утомлены и спотыкались на каждом шагу.
Полагая, что достаточно проявил свое усердие, Мансбург пошел назад. На полдороги он встретил графиню Гельфенштейн. Сенешаль сообщил ей печальный результат своих поисков лицемерными выражениями огорчения и участия, которые тронули молодую женщину. Маргарита велела возобновить поиски и, чтобы подстрекнуть усердие воинов, обещала им большую награду. Зажгли факелы и снова начали обыскивать около того места, где лежали трупы крестьян. Ясно было, что здесь происходила ожесточенная борьба. Солдаты шли некоторое время по следам крестьян, но вдруг поднялась буря, и проливной дождь погасил факелы; на земле появились лужи, так что следов нельзя было рассмотреть. От дальнейших поисков пришлось отказаться.
Мансбург проводил несчастную графиню Гельфенштейн в Вейнсберг. По дороге к нему подошел один из его людей, Освальд Фридау. Мансбург давно убедился в уме и пронырливости этого человека, и хотя не слишком доверял ему – достойный сенешаль не доверял никому – но всегда обращался к нему, когда приходилось поручить кому-нибудь дело, требовавшие ловкости и скрытности.
Мансбург по взгляду Освальда догадался, что он хочет что-то сообщить ему. Он остановил лошадь и подозвал его знаком.
– Что скажешь, Освальд? – спросил сенешаль.
– Знаете, ваше сиятельство, кого мы нашли связанным по руках и по ногам в развалинах монастыря?
– Кого?
– Рыцаря Флориана Гейера фон Гейерсберга.
– Рыцаря Гейерсберга, начальника Черной Шайки, крестьянского вождя?
– Точно так, ваше сиятельство.
– Уверен ли ты, что это он?
– Уверен, ваше сиятельство. Мы с Рудольфом служили в эскадроне и тотчас узнали его.
– Вот хорошая новость! – Мансбург на минуту задумался. – Ты говорил кому-нибудь об этом? – спросил он Освальда.
– Никому, ваше сиятельство, и Рудольф не велел никому говорить, пока вы не распорядитесь.
– Ты умный малый, Освальд.
Сенешаль полез было в карман, чтобы наградить верного слугу, но скупость удержала его руку. Он опять принялся что-то соображать. Судя по выражению его лица, мысли его были очень сложны.
– Что же прикажете, ваше сиятельство? – спросил Освальд, подождав несколько минут.
– Где пленник?
– Я оставил его под надзором Рудольфа и толстого Килиана.
– А Килиан знает, кто он?
– Нет.
– Хорошо. Ступай, отпусти Килиана и останься при Гейерсберге с Рудольфом. Не допускайте к нему никого. Не развязывайте ему рта и покройте ему голову плащом, чтобы никто не мог узнать его. Когда придем в Вейнсберг, посади его в тюрьму и приходи ко мне с тюремщиком; я скажу вам, что дальше делать. Ступай, продолжай служить скромно и толково, будешь награжден.
Освальд, ожидавший получить что-нибудь, посущественнее надежды, отошел с гримасой. Мансбург догнал графиню и поехал с ней рядом. Уважал ли он горе молодой женщины, или был слишком занят своими мыслями, только он очень редко обращался к своей спутнице и не сказал ей ни слова о поимке Флориана.

IV

Замок Вейнсберг, от которого теперь остались одни развалины, был построен на холме милях в двух от Гейльброна. По возвращении в замок Маргарита разослала гонцов по всем направлениям разузнавать о муже.
Многие из посланных не возвратились; другие вернулись, не узнав ничего определенного. Они донесли только, что крестьянские отряды разоряют соседние замки. В ту же ночь несколько соседних владетелей, бежавших из своих сожженных замков, приехали в Вейнсберг искать убежища от крестьян. Таким образом, известия подтвердились! На следующий день, при первых лучах солнца, из замка увидели черно-красное знамя евангелического союза, за которым следовало несколько сотен хорошо вооруженных крестьян. Этот авангард остановился на некотором расстоянии от холма, чтобы дождаться главного корпуса, не замедлившего показаться вдали. Прибежавшие беглецы уведомили жителей замка, что это скопище состоит из шаек Черной Колдуньи, Иеклейна Рорбаха, Флориана и Георга Мецлера. Целью их было овладеть городом и особенно, замком, где укрывались дворяне.
За отсутствием владетеля Вейнсберга, графа Гельфенштейна, начальство над гарнизоном принял граф Мансбург. Зная по недавнему горькому опыту, что от шаек Сары и Иеклейна Рорбаха нельзя ждать пощады, обитатели Вейнсберга поспешили принять все меры к защите. Они наскоро восстановили укрепления замка и сверх того у, подошвы холма возвели форпосты, чтобы по возможности долее задержать осаждающих. Граф Гельфенштейн недавно нанял восемьдесят ландскнехтов, которые с прежним конвоем графини составили довольно значительный гарнизон. Притом многие бежавшие дворяне привели с собой по несколько вооруженных людей. К несчастью, пришлось отрядить часть этих сил на защиту города, что было тем необходимее, что многие из жителей были склонны помочь осаждающим.
Сначала жители Вейнсберга не придавали большого значения неприятельским силам, судя о крестьянском войске по двум первым показавшимся нестройным шайкам Черной Колдуньи и Иеклейна. Они поняли свое заблуждение только тогда, когда увидели главный отряд Георга Мецлера, с которым соединился и отряд Флориана, лишенный начальника и не подозревавший, что он находится в Вейнсберге.
Однако осажденные еще не отчаивались; они послали гонцов в Баден и Штутгарт и ожидали скорого прибытия подкреплений.
Мансбург велел убивать всех крестьян, которых захватывали на вылазках. Неизвестно, что побудило его к этой мере, – врожденная ли жестокость, или желание вывести крестьян из терпения и побудить их убить Гельфенштейна, который, как ему было известно, находился во власти Сары. Но в то же время сенешаль завел тайные переговоры с Георгом Мецлером, пытаясь подкупить его всевозможными обещаниями. Георг гордо отверг их и послал ему свой ультиматум, требуя от имени евангелического союза немедленно сдачи города и замка.
Когда крестьянские парламентеры приблизились к неприятельским аванпостам, граф стоял на валу с Дитрихом Вейлером (секретарем графа Гельфенштейна) и бароном Лауреном, тем самым, который был так строг и резок с Флорианом в Гейерсберге.
– Ах, прах их побери! – вскричал барон. – Посмотрите, каких забавных герольдов со шляпой на палке вместо знамени высылают нам осаждающие. Вот я им покажу, как разговаривают благородные рыцари с такой сволочью.
В числе крестьянских парламентеров был реформатский проповедник. Подъехав на некоторое расстояние к осажденным, он предложил им сдаться, сопровождая это приглашение множеством библейских текстов и ужасами разрушения, заимствованными из святого Писания.
– Замолчишь ли ты, подлая сова? – крикнул ему Дитрих Вейлер.
– Вот я ему отвечу, – сказал барон Лаурен и, взяв ружье у одного солдата, выстрелил в оратора и тяжело ранил его.
Но товарищи поддержали проповедника, который храбро кончил свою речь, несмотря на направленные в него выстрелы; затем он, окровавленный, возвратился в крестьянский лагерь. Крестьяне были приведены в ярость этим бесчестным поступком и хотели немедленно идти на приступ; но Георг Мецлер, ожидавший на следующую ночь подкреплений и, вступивший в сношения с многими горожанами, уговорил крестьян отложить приступ до следующего дня.
Между тем в замке разнесся слух, что в Вейнсберг проник крестьянский шпион, переодетый слугой.
Люди, составлявшие гарнизон Вейнсберга, были незнакомы между собой, так что пришлось произвести тщательное расследование, чтобы открыть шпиона.
Проходя по коридору в комнату Маргариты, Марианна услышала шепот, который заставил ее вздрогнуть.
– Марианна, Марианна, – звал ее кто-то из ниши толстой стены.
Этот голос был так похож на голос Иеклейна, что бедная девушка остановилась, вздрогнула и подошла к тому месту, откуда ее звали.
Можно себе представить, каково было ее удивление и ужас при виде Иеклейна Рорбаха, выглядывавшего из своего убежища.
– Пресвятая дева! – прошептала Марианна. – Ты как сюда попал? Что, если тебя узнают?
– Непременно узнают, если найдут, – хладнокровно сказал Иеклейн, – а так как теперь меня ищут… Слышишь, как всюду ходят солдаты?
– Зачем ты пришел сюда? – спросила Марианна, дрожа от страха за своего двоюродного брата.
– Объясню после, милая кузина. Надо прежде подумать о своей жизни, которая, признаюсь, в большой опасности.
Испуганная Марианна глядела на него, придумывая, как бы спасти того, кого она все еще любила, несмотря на все его преступления. Вдруг послышался голос солдата, кричавшего своим товарищам:
– Сюда, сюда! Говорят вам, видели, как он взошел по лестнице в коридор.
– Напали собаки на след дичи! – сказал Иеклейн, вынимая длинный нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35