– Привет! – Было такое впечатление, что она, словно горошины, покатала это слово во рту, прежде чем произнести его.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отлично… Очень хочется спать. – Энн пошевелила плечами и поморщилась. – Я бы чувствовала себя паршиво, если бы не мысль о том, как эффектно буду выглядеть в бикини.
Эллисон улыбнулась, но улыбка получилась натянутой. Несмотря на свое возбужденно-эйфорическое состояние, Энн заметила это и произнесла:
– Не надо беспокоиться. Я чувствую себя отлично, честное слово. Доктор сказал, – тут ее глаза подернулись поволокой, однако усилием воли она снова открыла их, – сказал, что все будет чудесно.
– Хорошо. Я рада… А когда они переведут тебя в палату?
– Скоро, наверное. – Энн снова закрыла глаза.
Эллисон почувствовала себя беспомощной. Она провела ночь в тягостных раздумьях, ища способ, как бы поправить дело. И решила, что прежде всего надо обо всем рассказать Энн. Но Энн была не в состоянии слушать.
– Энни, – сделала еще одну попытку Эллисон, теребя руку сестры. Когда та открыла зеленые глаза, Эллисон предложила:
– Давай я позвоню Дэвису. Он с ума сойдет, если узнает, что ты решилась на хирургическую операцию, не поставив его в известность. Дэвис приедет и будет держать тебя за руку… Он, а не я. Дэвис очень огорчится, когда откроется, что ты сделала это втайне от него.
– Нет, Эллисон, нет, – прохрипела Энн. – Пока что нет.
– Но он должен знать.
– Дэвис узнает… Но я не хочу, чтобы он видел меня, пока не снимут бинты и я не стану красивой.
– Не имеет значения, как ты выглядишь. Он любит тебя.
– Пожалуйста, Эллисон, не надо. – Энни снова закрыла глаза, и Эллисон показалось, что сестра заснула. Спит или делает вид? В детстве Энн нередко избегала многих неприятностей, прикинувшись спящей.
– Я позвоню тебе попозже, – сказала Эллисон, отпустила безжизненную руку сестры и вышла из палаты.
Она невольно рассердилась на Энн. Именно Энн заварила всю эту кашу, а теперь отсыпается. А вот Эллисон надо искать выход из создавшегося положения.
– В конце концов я не виновата, если ее брак с Дэвисом расстроится, – в сердцах проговорила она, открывая тяжелую больничную дверь и выходя на яркое солнце, Тем не менее Эллисон знала, что вина ляжет на нее. Если свадьба не состоится, будут ругать ее, в том числе и она сама.
Идя в лабораторию, Эллисон пыталась найти оправдание себе, однако все ее аргументы казались неубедительными. Она танцевала с мужчиной. Она впустила его в дом Энн. Она позволила ему такие вольности, которые следовало бы пресечь одним гневным взглядом. Она позволила ему целовать ее.
И даже ответила на поцелуй. Самоуверенный повеса затеял игру с Энн, а ведь он никогда ее не видел. Вознамерился разрушить добрые отношения, создать треугольник, в котором фактически никто из троих не был причастен к тому, что происходит. Она была ответственна за этот кавардак и в то же время бессильна что-либо сделать, если не хочет выглядеть старой девой.
«Возможно, я сама напрашиваюсь на неприятности, – подумала Эллисон, входя в здание, где помещалась ее лаборатория. – В моей власти никогда больше не встречаться со Спенсером Рафтом. Он относится к числу тех, кто способен урвать поцелуй у невесты своего лучшего друга, а затем смотать удочки. Дэвис говорит, что он долго не сидит на одном месте. Возможно, уже сейчас держит курс к тому месту, где пришвартовалась его яхта, чтобы отправиться на поиски новых приключений».
Эллисон нахмурилась, вспомнив его решительный настрой вчера вечером, когда он уходил. Спенсер не похож на человека, из которого фортуна может вить веревки. Он не из тех, кто полагается на волю случая. Спенсер – хозяин своей судьбы. И если способен поцеловать невесту друга, то что еще он может совершить?
Эта мысль настолько взволновала Эллисон, что она никак не могла сосредоточиться на опыте, который проводила уже несколько месяцев. Ставился важный эксперимент, выявляющий влияние наследственности и окружающей среды на умственное развитие человека. Эллисон знала о существовании взаимоисключающих теорий по этой проблеме. Она была убеждена – истина где-то посередине. Между теми, кто верил в генетическую основу, и теми, кто полагал, что определяющую роль играет воспитание. Сегодня же от этой животрепещущей проблемы ее отвлекли мысли о Спенсере. Лишь после обеда ей кое-как удалось сосредоточиться и записать результаты опытов в журнал.
– Умненький дурачок.
Услышав голос начальника, Эллисон обернулась. Было уже поздно. На полу появились длинные косые предвечерние тени. Доктор Хайден смотрел на крысу, которая жила отдельно от других в клетке.
– В самом деле, – гордо сказала она. – Это Александр Великий.
– Родился умным, – прокомментировал ученый. – Как вы. – Доктор Хайден ласково дотронулся до ее носа.
Придя на фирму Митчелл-Бернса, Эллисон стала работать с доктором Дирком Хайденом, которого боготворила. Он отличался внушающим уважение консерватизмом и свойственной гениям рассеянностью. Мог искать очки, находящиеся у него на лбу; на галстуке его легко обнаруживались следы пищи; халат, как правило, был чистый, но редко – отглаженный. Однако доктор Хайден – лидер в их области, и Эллисон была счастлива, что входила в его команду. У них были теплые отношения, и они взаимно восхищались друг другом.
Эллисон посмотрела на Александра Великого, сунула палец в клетку, чтобы погладить зверька. Лицо у нее было грустное и задумчивое.
– Похоже, вас не очень волнует то, что опыты подтверждают правильность вашей гипотезы, – сказал доктор Хайден.
– Почему же, я рада. Просто сейчас меня беспокоит и кое-что еще. Моя сестра лежит в хирургическом отделении.
В глазах доктора Хайдена отразилось беспокойство.
– Надеюсь, ничего серьезного.
– Нет-нет, ничего серьезного, – поспешила заверить его Эллисон. – Но естественно, я беспокоюсь.
Доктор Хайден ценил преданность Эллисон своему делу, но в то же время хотел, чтобы ее интересы не замыкались лабораторией. Подобная односторонность молодой женщины – нечто нездоровое. За годы работы с ней он стал относиться к Эллисон не просто как к одаренному коллеге.
– Что вы собираетесь делать дальше? – спросил доктор Хайден.
– Продолжить и углубить опыты.
– С нетерпением жду ваших конкретных предложений, – сказал он, держась за лацканы пиджака и раскачиваясь на пятках. – Жаль, что мы не можем провести эксперимент на людях, правда ведь?
Эллисон засмеялась:
– Это заветная мечта ученого – взять идеальную пару, в умственном и физическом отношении, спарить их, задокументировать рост зародыша. После рождения ребенка растить и воспитывать его по тщательно разработанной программе. Кто знает, может быть, к тому моменту, когда ребенок пойдет в первый класс, он будет читать и понимать Шекспира.
Доктор Хайден склонил набок голову.
– Вы можете быть вполне подходящей матерью для такого эксперимента. А потенциальный отец имеется?
Она засмеялась, сняла халат и, вешая его на крючок, сказала:
– Независимо от отца я вряд ли подойду для подобного опыта.
– Почему же? Вы образованны и умны, представляете собой великолепную особь в физическом отношении, и мне известны многие мужчины, которые согласятся со мной.
– Мужчины уважают во мне ученого. Вряд ли я для них интересна как женщина.
– А вы давали им шанс? Она закрыла дверцу шкафчика и обернулась к нему.
– Как протекает ваша сексуальная жизнь, доктор?
Он покраснел до корней волос.
– Простите. Я, кажется, вмешиваюсь не в свои дела. – Подойдя к Эллисон, он положил ей ладони на плечи. – Вы очень много работаете. Вам нужно больше отдыхать. Сходите куда-нибудь сегодня вечером… выпейте вина. Потанцуйте…
На сей раз Эллисон засмеялась вполне безмятежно. Вчера вечером она сделала выход, выпила вина, потанцевала – и вляпалась в невероятную историю.
– Я не отношусь к числу девиц, которые любят вечеринки. Однако спасибо за внимание и заботу. – Она похлопала его по щеке и направилась к выходу.
Едва Эллисон вошла в квартиру Энн, как зазвонил телефон.
– Алло!
– Энн, дорогая, привет! Это был Дэвис.
– Привет.
– Где ты была весь день? – Эллисон едва не брякнула: «На работе», но вовремя спохватилась. Энн была в отпуске. Она сказала Дэвису, что будет заниматься покупками, связанными с предстоящей свадьбой.
– Ходила по магазинам.
– Купила что-нибудь?
Вдруг он захочет взглянуть на покупки?
– Это будет послесвадебный сюрприз для тебя. – Похожа она сейчас своим жеманством на Энн?
– Угу… Нет сил ждать. – Эти слова Дэвис произнес страстным шепотом, после чего в полный голос добавил:
– У меня тоже есть для тебя сюрприз. Спенсер и я подъедем через пятнадцать минут и заберем тебя.
– Сюрприз? – Меньше всего ей сейчас нужны были сюрпризы. – Как, и Спенсер тоже?
– Да, я пригласил его. Надеюсь, ты не возражаешь?
– Нет, конечно. Мне будет приятно снова увидеть его.
Наверняка именно так сказала бы Энн. Правда, Энн никогда бы не позволила произойти тому, что случилось вчера. И ладони у Энн не покрылись бы нервным потом при упоминании имени мужчины и при мысли о том, что она снова его увидит.
Эллисон бросила взгляд на защитного цвета юбку, на столь же невзрачную блузку и туфли на низком каблуке.
– А форма одежды парадная или обычная?
– Конечно, обычная. Мы со Спенсером потом собираемся сыграть в теннис.
– Ладно. Я буду готова. Стало быть, пятнадцать минут?
– Да, душа моя. – Он чмокнул, изображая поцелуй, и повесил трубку.
То, что Эллисон увидела в зеркале, ее не слишком вдохновило. Надо было поторопиться, если она хочет перевоплотиться за пятнадцать минут. Она сбросила одежду и стала изучать содержимое гардероба Энн, который был настолько же пестрым, насколько одноцветным был ее. Энн умудрялась носить одежду всех цветов радуги и каким-то образом достигать потрясающего эффекта.
Эллисон остановилась на хлопчатобумажных брюках, которые Энн называла бесцветными, а Эллисон – оранжевыми, и на такого же цвета вязаном пуловере.
Она надела сандалии с яркими бисеринками на ремешках. Вынув из волос шпильки, Эллисон провела щеткой по рассыпавшимся по плечам волосам. Коснулась кисточкой ресниц, чуть подрумянила щеки и подкрасила губы помадой персикового цвета. В тот момент, когда она размышляла, какие духи выбрала бы Энн, раздался звонок в дверь.
– Привет! – произнес Дэвис, едва она открыла дверь. Широко улыбаясь, он положил руки ей на талию и притянул к себе. Дэвис поцеловал ее так крепко, что Эллисон задохнулась. Каким-то чудом она сдержалась и не стала вырываться из его объятий. Но, увидев стоящего позади человека, обвила руками шею Дэвиса и вложила всю страсть в поцелуй, веря в то, что Господь и сестра поймут и простят.
Энн не объяснила, как ей следует вести себя во время поцелуев. Что нужно делать при этом? Поцелуи Дэвиса ее определенно не возбуждали. Это не то, что… Впрочем, она не станет думать об этом.
Когда Дэвис наконец поднял голову, Эллисон тихонько засмеялась и провела пальцами по его губам, чтобы стереть с них следы помады.
Дэвис ткнулся носом ей в ухо:
– Я очень скучал по тебе сегодня. – Он провел руками по ее спине. – Зачем ты надела лифчик?
Собираясь на эту встречу, Эллисон дала себе слово, что приложит все усилия, чтобы находить выход из любой ситуации, которая может возникнуть. И вот не прошло еще и тридцати секунд, как она мучительно ищет ответ на шепотом произнесенный вопрос.
Эллисон прижала губы к уху Дэвиса:
– Чтобы не искушать тебя, как в прошлый раз. Ты ведь знаешь – нам сейчас нельзя.
– Да, понимаю, – пробормотал он. – Хотя мне это страшно не нравится. – Запечатлев еще один короткий поцелуй, Дэвис отошел, чтобы она могла поприветствовать Спенсера.
– Привет, Энн.
Эллисон показалось, что его голос проник в самые дальние уголки ее души, затронул какую-то струну и вызвал резонанс во всем теле.
– Привет, Спенсер, – с напускной веселостью произнесла она.
У нее едва не подогнулись колени, когда их взгляды встретились. Глаза его напоминали ясные голубые огоньки под лохматыми бровями. Лицо было обветренным и загорелым. Спенсер был худощав и мускулист. На нем были белые шорты и голубая трикотажная рубашка, обтягивающая торс. Шикарные солнцезащитные очки сдвинуты на буйную черную шевелюру.
Боясь покачнуться, Эллисон ухватилась за руку Дэвиса.
– Дэвис целый день вас занимал сегодня?
– Он водил меня на завод компьютеров, – любезно ответил Спенсер. – Весьма интересно.
– Да. Меня это тоже впечатляет.
– Дэвис говорил мне, что вы тоже работаете с компьютерами. Что именно вы делаете?
Улыбка сбежала с лица Эллисон. Ну почему она ни разу не прислушалась к тому, о чем часто болтала Энн, делать впечатлениями о работе?
– Я… гм…
– Ей скромность не позволяет сказать тебе, что она программист компании.
Эллисон наградила Дэвиса благодарной улыбкой. Он вовремя пришел ей на помощь.
– У меня сейчас отпуск, и я не хочу говорить о работе. А какой сюрприз вы приготовили мне?
Дэвис заговорщицки посмотрел на Спенсера:
– Подержим ее в неведении и дальше?
– Только посмей! – воскликнула Эллисон на манер Энн и ткнула его кулаком в живот, который не был таким плоским и упругим, как у Спенсера.
– Я нашел сегодня дом и хочу, чтобы ты взглянула на него. Думаю, это как раз то, что нам надо.
– Замечательно, мой дорогой! – Она обняла его за шею. Энн и Дэвис искали подходящий дом уже несколько месяцев. Эллисон знала, что эту новость Энн должна встретить с большим энтузиазмом. – Где он находится? Он нам по карману? Как он выглядит?
Довольный, Дэвис засмеялся:
– Мы сейчас поедем и все тебе покажем.
Эллисон устроилась на переднем сиденье рядом с Дэвисом, но постоянно ощущала присутствие Спенсера, который напоминал молчаливого телохранителя. Всю дорогу она держала ладонь на колене Дэвиса.
Сравнивать двух этих мужчин – дело бесполезное, однако Эллисон не смогла удержаться. Ноги у Дэвиса были не столь загорелыми, как у Спенсера. Они казались бледными и рыхлыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19