https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/Hansgrohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Однако в каком-нибудь ярде от дверного проема его остановил оглушительный треск в зарослях. Баронет повернулся всем корпусом и коротко, резко свистнул. Треск усилился, в кустах тускло блеснул ружейный ствол, и на открытом месте появился давешний человек с заячьей губой. Он вперевалку направился к сэру Невилу, на ходу снимая меховую шапку, и между ними произошел тихий диалог, в заключение которого сэр Невил угрожающе взмахнул своей тростью и зло выкрикнул:
– Так найди его, скотина!
Шриг высунул голову подальше. Егерь двинулся по лугу расширяющимися кругами, обнюхивая, словно легавая, каждую кочку. Так он довольно долго бродил взад-вперед; его неуклюжая, согнутая вдвое фигура то и дело застывала, когда он вглядывался в кустарник там, где тьма лежала гуще, и тыкал в нее длинным ружьем, а сэр Невил, опершись на трость, не отрываясь следил за ним.
– Болван, – процедил он наконец и крикнул: – Ну, хватит, иди сюда!
Яксли неохотно подчинился и понуро подошел. Сэр Невил схватил его за косынку на шее, подтянул к себе и заговорил ласковым голосом, от которого верзила на карликовых ножках задрожал и съежился. Он прямо на глазах стал словно еще меньше ростом и у’же в плечах, куда-то подевалась его неимоверная сила, и весь его вид выражал смирение и покорность.
Но сэр Невил только пуще рассвирепел от его покорности и, отпустив косынку, ударил смотрителя своих угодий тростью по лицу. Потом презрительно сплюнул и заковылял восвояси. Глядя ему в спину, Яксли подобрался и потянулся к ружью, но заколебался и, подняв огромный кулак, потряс им вслед ничего не подозревавшему сэру Невилу. Потом тоже смачно сплюнул, поправил ремень на плече и растворился в лесу.
Шриг повернулся к Дэвиду.
– Убедились?!
Дэвид подошел к дверному проему, прислонился к косяку и вытер лицо.
– Вижу, вы потрясены, дружище, – участливо проговорил сыщик.
– Пойдемте отсюда, – хрипло сказал Дэвид.
– Да, слаб человек, слаб. С легкостью поддается дурному влиянию и низменным страстям.
– Давайте уйдем! – тем же напряженным тоном повторил Дэвид.
– Рановато, дружище. Видите ли, этот с заячьей губой вполне может притаиться где-нибудь в засаде, а света, чтобы прицелиться, пока достаточно. В таких обстоятельствах осторожность призывает немного потерпеть… Нет, вы только оглянитесь вокруг, вы только посмотрите! – привыкшими к темноте глазами обводя помещение, с каким-то радостным удивлением, если не восторгом, воскликнул Шриг. – Мрак, сырость, запустение… Симпатичное местечко, в самый раз для мокрых делишек. Вы со мной согласны? – Он принялся бродить по мельнице, принюхиваясь, точно ищейка. – А это что? Идите-ка сюда, сэр Дэвид, взгляните, что я нашел! – позвал мистер Шриг из дальнего угла. Он нагнулся и поднял деревянный щит, оказавшийся крышкой люка, приделанной на петлях к полу. Под крышкой открылся глухой, черный зев колодца. Далеко снизу доносились всплески воды. Дэвид поежился.
– Как вам это нравится? – Шриг, усмехнувшись, кивнул на зловещий провал. – Допустим на минуту, что здесь, на мельнице, кто-нибудь неожиданно отдал Богу душу. Стоит только случайно уронить сюда беднягу, и он сгинет, сгинет навсегда! Останется там, внизу, до Страшного Суда.
– Закройте! – взмолился Дэвид. – Закройте ради Бога, и пойдем отсюда!

Глава XIX,

в которой идет речь о золотой пуговице

Ночь уже вступила в свои права, когда, следуя за своим спутником, Дэвид заметил впереди какую-то ограду с калиткой, за которой приветливо светлела проезжая дорога, и бессознательно прибавил шагу. Однако Шриг, дойдя до калитки, остановился и, обернувшись, внимательно посмотрел назад. К этому времени поднялся ветер; из глубины леса, таинственно черневшего на фоне ночного неба, доносились заунывные вздохи и стоны. Сыщик как будто находил какое-то непонятное упоение во всем мрачном и зловещем и не обращал никакого внимания на уныние молодого человека, которому не терпелось поскорее уйти.
– Подождем-ка еще чуток, сударь мой, – предложил он и облокотился на столбик калитки. – Куда нам спешить? Такая чудесная ночь. Правда, становится ветрено, но Оливер, как водится, на месте.
– Какой такой Оливер?
– На воровском жаргоне так называют луну. Да и ужин вряд ли уже готов, а если и готов, то я еще не готов для ужина. Я родился в Лондоне, и мне нравится сельская местность, особенно леса, или, если уж быть совсем точным, охотничьи угодья Лорингов, Лоринг-Чейз… по ночам. Вы вправе спросить меня…
Неожиданно мистер Шриг насторожился, его правая рука исчезла в просторном боковом кармане, и Дэвид, проследив за его взглядом, тоже начал смотреть на лес, со стороны которого, под стон деревьев на ветру, донесся звук быстрых шагов.
Кто-то приближался к ним во тьме, но вот Дэвид сумел различить фигурку в длинном платье и с непокрытой головой. Невысокая женщина спешила в их сторону, прижимая что-то белое к груди.
Вдруг она заметила двух наших любителей ночной природы и, издав жалобный крик ужаса, резко остановилась и попятилась назад. Дэвид со шляпой в руке выступил на шаг вперед и заговорил негромко и успокаивающе:
– Пожалуйста, не пугайтесь нас, мадам, вам нечего бояться. – Он узнал в ней даму, которую видел вчера в роще с Антиклеей, а потом слушал ее пение в доме, и вспомнил, что ее зовут Белинда. – Чем я могу вам помочь, мэм? – спросил он и, приглядевшись, понял, что она держит на руках маленькую собачку.
– Благодарю вас! – задыхаясь, выговорила она. – Я хотела… Крук, сэр, Джим Крук… Он, понимаете ли, разбирается в собаках… Он очень добр к животным и раньше уже лечил мою Дафни… Боюсь, она серьезно ранена! Смотрите, совсем затихла!
– Я тоже немного умею обращаться с животными, сударыня. Позвольте, я взгляну.
Дэвид взял у нее из рук маленькое пушистое тельце и отнес на более светлое место, освещенное луной.
– Что с ней, сэр? Ей больно?
– Нет, сударыня… уже нет.
– Ах!.. Вы хотите сказать, что она умерла?
– Да, мэм.
– Вы уверены? Вы не ошиблись?
– Совершенно уверен, – отвечал он, возвращая хозяйке бездыханную собачку.
Белинда застыла, молча склонив голову над мертвым существом, лежавшим у нее на руках. Она казалась тоненькой, хрупкой и, несмотря на яркую седину волос, совсем юной.
– О, Невил, Невил! – прошептала она и беззвучно заплакала.
– Ее… Это сделал сэр Невил, сударыня? – тихо спросил Дэвид.
– Я сама во всем виновата, – горько вздохнув, ответила Белинда. – Не надо мне было сердить его!
– Вы хотите сказать, что он рассердился на вас за что-то и за это убил вашу собаку?
– Мне не следовало выводить его из себя, – повторила она печально.
– Как он сделал это, мэм?
– Ударил тростью… Но он, наверное, не хотел ее убивать… Бедная моя Дафни! Ты единственная любила меня… Не считая, конечно, Клеи… А теперь… – Белинда снова всхлипнула и подняла глаза на Дэвида. – О, сэр, вы ведь пошутили – она не мертва?
– К сожалению, мертва.
– Что ж, тогда ни к чему показывать ее Джиму Круку… Отнесу обратно и похороню… Спасибо вам за доброту и сострадание к несчастной женщине…
– Минуточку, сударыня! Я хотел бы задать вам один вопрос.
Интонация сыщика, несравненно более теплая, чем обычно, заставила Дэвида повернуться, чтобы взглянуть, Шриг ли это. Тот держал в руке кожаный бумажник и как раз вынимал из него небольшой фунтик из бумаги. Развернув фунтик, он вытряхнул себе на ладонь блеснувший в лунном свете маленький предмет. Дэвид пригляделся: на ладони сыщика лежала элегантная золотая пуговица.
– Так вот, сударыня, простите мое любопытство, но не доводилось ли вам раньше где-нибудь видеть подобную вещицу?
Белинда медленно оторвала взгляд от мертвой собаки и, рассеянно посмотрев на пуговицу, кивнула.
– Да, – ответила она, – это пуговица от сюртука.
– Вы узнаете ее, мэм?
– Узнаю, конечно, ведь он заказал сразу целый комплект. Я бы узнала ее где угодно.
– А… От чьего, вы сказали, сюртука?
– От сюртука сэра Невила, – отстраненно ответила она и снова прижала к себе мертвое тельце.
– А, помню, помню, такой зеленый спенсер.
– Нет, сэр, такие пуговицы пришиты к синему сюртуку.
– Ах да, конечно же к синему! – вспомнил мистер Шриг. – Я запамятовал. Ведь он не носит его последнее время, не так ли, мэм?
– Кажется, не носит… Со времени последней поездки в Лондон, – с отсутствующим видом отвечала миссис Белинда. Видимо, мысли ее продолжали вращаться вокруг смерти любимой собачки. – Господа, давайте поговорим в другой раз, а сейчас позвольте мне идти. Мне ведь еще нужно похоронить ее…
– Не смею задерживать вас, сударыня. Премного благодарен! – Шриг поклонился и вернул пуговицу на прежнее место. – Мы могли бы проводить вас, мэм.
– Ах нет, сэр, пожалуйста, не трудитесь! Одна я дойду быстрее… Кроме того, мне надо побыть одной. Доброй ночи, господа.
– Извините, ради Бога, мадам, я отниму еще одну секунду! – спохватился Дэвид и достал давешнее письмо. – Прошу вас, взгляните на этот почерк. Ведь это написано рукой мисс Антиклеи, если не ошибаюсь?
– Что вы, сэр, это исключено, – едва взглянув, ответила Белинда. – У Клеи ужасные каракули.
– Тогда, быть может, вы знаете, чей это почерк, сударыня?
– Н-нет!.. Разве что… – прошептала она и осеклась, словно внезапно чего-то испугавшись. – Ах, почему вы все спрашиваете да спрашиваете? Позвольте мне уйти! – И, выронив письмо, заспешила прочь и вскоре исчезла в темноте леса.
– Вот вам и другое доказательство, – заметил Шриг и, вытянув губы, тихонько засвистел деревенскую джигу с множеством искусных трелей и переливов.
Дэвид подобрал письмо, сунул его в карман и задумался. Когда, тронув за рукав, Шриг вернул его к действительности, он посмотрел на него хмуро и сказал, словно продолжая внутренний монолог:
– …И убил ее собачонку!
– Принимая в расчет все прочие обстоятельства, друг мой, этот поступок представляется мне весьма естественным и закономерным.
– Вот как?! Закономерным? Естественным?!
– Ну посудите сами, разве не естественно, что собака кусается? Для того и придуманы намордники, чтобы они не кусались. И быку естественно бодаться, верно? Потому и продевают ему в нос кольцо! А тигр? Тигру естественно нападать на людей, добывая себе пропитание. Так же естественно, как то, что люди охотятся на тигров и уничтожают их. Все это совершенно естественно, просто нам не всегда хватает рассудительности беспристрастно взглянуть на вещи, вот и все.
– Хорошенькая философия! Этак можно все что угодно оправдать, а между тем некоторые люди недостойны попирать землю! – заявил Дэвид.
– Совершенно верно, друг мой! Но нельзя ведь таких просто убивать, как тигров. Убийство противозаконно; убийц, сударь мой, вешают независимо от пола, возраста, сословия и вероисповедания. И это весьма утешительно!
– Не знаю, не знаю, Джаспер, – задумчиво сказал его собеседник. – Но я мог бы убить такого человека, если бы…
– Э нет, дружище! Кто угодно, только не вы! Поверьте мне, вы на такое не способны. Сказать-то может всякий, вот вы и болтаете вздор. Впрочем, ничего удивительного: на пустой желудок в голову лезут самые кровожадные мысли. А посему самым естественным сейчас будет хорошенько подкрепиться ужином из нескольких блюд, запивая каждое добрым стаканом вина. Вперед!
И, перемахнув через калитку, они зашагали по дороге.
Шриг, который, казалось, пребывал в необычайно веселом расположении духа, всю дорогу принимался напевать или насвистывать обрывки песен и мелодий, тогда как Дэвид плелся молча и хмуро поглядывал на размытое пятно луны. Ветер все усиливался, деревья жалобно постанывали и скрипели. В двух шагах от гостиницы «Вздыбившийся конь», когда впереди уже приветливо замигали решетчатые окна, Дэвид вдруг схватил спутника под руку и остановился.
– А пуговица? – спросил он резко. – Эта золотая пуговица – где вы ее нашли?
– О Господи! – вздохнул Шриг. – Не думайте сейчас ни о чем, ужин остынет.
– Где вы ее нашли? – силой удерживая его за локоть, повторил вопрос Дэвид.
– Ладно, раз вы так настаиваете, сэр, я скажу, – спокойно ответил Шриг. – Она была зажата в кулаке мертвеца. Выходит, я нашел ее на трупе, сударь мой.
– Кто это был?
– Один парень, которого подвез на берег в своей лодке мой знакомый Билл Бартрум и которого, прежде чем бросить в реку, задушили. Тот, кого все по ошибке приняли за вас и даже похоронили под вашим именем.
Дэвид поднял руку, словно защищаясь от удара по голове, потом отвернулся и, спрятав обе руки в карманы куртки, уставился на луну. По небу проносились клочковатые облака. Он долго стоял, будто окаменев, – так долго, что мистер Шриг решился наконец потревожить его раздумья.
– Дружище, – заявил он, – в этом мире очень много мстительности, жестокости и прочей скверны. Поверьте, я знаю это не понаслышке. Но много в нем и доброго, отрадного. Кстати, одной из таких отрадных вещей является вкусная еда. Как бы нам не остаться без ужина. Составьте мне компанию – не пожалеете.

Глава XX,

в которой человек с заячьей губой возобновляет знакомство с Беном Баукером

Дэвид бежал все медленнее, ноги цепенели от тошнотворного ужаса. Сердце бешено колотилось в груди, тело покрылось испариной. Дэвиду снился кошмар. Он бежал от огромного жуткого монстра. Преследователь тянул к нему страшные руки со скрюченными волосатыми пальцами. Чудовище хрипло, смрадно дышало ему в спину и хотело разорвать на куски.
Он проснулся и, испуганно озираясь, приподнялся на локте. В комнате никого не было. На полу лежала бледная полоса лунного света, падавшего из узкого оконца. Снаружи шумел ветер. Временами ветер усиливался, и тогда казалось, что там кто-то рыдает и стонет с подвываниями.
Чертыхнувшись, Дэвид поправил подушку, улегся и попытался снова заснуть. Но стоило ему задремать, как кошмарный сон вернулся и даже стал изощреннее. Разум погрузился в хаос смутных страхов и ужасных видений. Вздрогнув, Дэвид пробудился, нашарил свечу и тут вспомнил, что оставил трутницу на каминной полке. Пришлось вставать и идти за ней. Возвращаясь, выглянул в окно, чтобы посмотреть на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41


А-П

П-Я